Николай Галеев - Тот, кто живёт

Стало тихо. Надо было отвечать ― все вокруг ждали.

– Извинения приняты. И ― спасибо. И, наверное, я тоже прошу прощения за этот цирк.

– Принято. Больше так не делай, ― и Алёна, развернувшись, направилась на своё место.

Представление отменилось, клоуны поснимали красные носы, и пионеры стали расползаться по местам.

Слава постояла ещё чутка, не зная, куда себя девать, после чего вернулась за свой стол.

Тут же рядом возникла Олимпиада:

– Ты чего это?

– Да так, ― Слава потупилась и сделала вид, что проверяет, не осталось ли в кружке киселя. Как будто он мог там появиться сам.

– Смотри мне, Майорова! Не барагозь.

И вожатая снова удалилась к другим взрослым.

– Ничего себе ты отчаянная, ― с каким-то даже одобрением молвила Катя.

– Ничего особенного, ― Слава пожала плечами, ― сама не знаю, зачем это начала.

– Мне показалось, или ты была удивлена, что у Алиски тип А?

«И вот что тут сказать?»

– Показалось, наверное. Мне бы и самой так показалось. Так прикидываю ― я действительно странно себя повела, извини.

– Да ладно. Идём в корпус, ― Катя дружелюбно похлопала Славу по плечу, и тут же повысила голос, обращаясь уже к отряду:

– Четвёртый отряд! Строимся на улице!

Вышли на свежий воздух, вдохнули аромат остывающей после дневной жары листвы и хвои. Без лишних слов построились.

– Четвёртый отряд ― вольно! ― скомандовала Катя. ― Напра-во! В расположение отряда шагом-арш!

И вдруг:

– Песню запе-вай! Раз! Раз! Раз-два-три! В буднях великих строек!

– В весёлом грохоте, огнях и звонах! ― подхватили пионеры.

Снова Катя соло:

– Здравствуй, страна героев!

И снова всем отрядом:

– Страна мечтателей, страна учёных!

И дальше уже стройно вместе ― аж сами не заметили как, забыв о команде «вольно», перешли на чеканный марш:

Ты по степи, ты по лесу,

Ты к тропикам, ты к полюсу

Легла родимая, необозримая,

Несокрушимая моя!

Почему-то Слава безошибочно чувствовала то, как этот новый для неё отряд уже привык исполнять этот марш. Точно всё было отрепетировано, и каждый знал, где вступать, и это ощущалось на каком-то внутреннем уровне, хотелось включиться в это общее единение и искренний восторг, гордость за свою страну и своих товарищей.

Поэтому Слава даже не удивилась, когда Катя вдруг выкрикнула:

– Слава!

Всё было понятно. Всё было ясно как белый день. И исполнившись неподдельного счастья, пусть мимолётного, но такого настоящего, Слава запела, старательно выводя знакомую мелодию:

Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

Как же чудесно пелось в этом прохладном воздухе, напоённом ароматом леса! Как ВКУСНО было вбирать его полной грудью и превращать в мелодию и лучшие в мире слова. Как же чудесно и легко было шагать в строю с товарищами, такими же Новыми людьми, способными и готовыми менять мир. Поэтому, когда отряд подхватил припев стройным отрепетированным трёхголосьем, Слава даже прослезилась. Ни в одной реальности она так не ходила строем с песней. Ни в одном из сотен вариантов она не ощущала такого счастья быть в «Буревестнике», быть в четвёртом отряде с Катей, Сыроежкиными и остальными.

Пламя души своей, знамя страны своей

Мы пронесём через миры и века!

«Ещё целых два куплета и два припева!»

– Молодцы! ― подбодрила отряда Катя. ― Саша!

Певческий голос у Саши оказался очень чистым и сильным тенором, который не терялся в общем хоре, когда на второй и четвёртой строчках вступал весь отряд. В припеве солировала черноволосая Айгуль из Алма-Аты. Слава помнила её чисто умозрительно ― ни разу не удавалось с нею познакомиться, а тут девушка так раскрылась, что захотелось обнять.

Третьи куплет и припев допевали уже хором, а на последнем припеве разделились: девочки вели основную мелодию, а мальчики чуть опаздывали и пропевали укороченные строки, что выходило очень красиво и даже как-то профессионально, что ли. Последнее «века!» тянули очень долго, пока Катя, наконец, не скомандовала:

– На месте! СТОЙ! Раз-два.

И все встали как вкопанные, чётко оборвав звук.

Оказалось, что песни хватило строго до корпуса.

Лучшее возвращение из столовки за всю историю завершилось.

– Классно спели! ― обратилась к отряду Катя, в ответ послышалось горячее одобрение. ― Тридцать минут ― личное время, потом отбой. Вольно! Разойдись.

Улыбающиеся пионеры расползлись по территории. Кто-то, Катя в том числе, направился сразу в умывальник на улице, кто-то утопал в корпус. Слава проводила их взглядом.

– А ты чего же? ― Даша тоже никуда не пошла.

– Да я постоять хочу. Вечер такой хороший сегодня. Спокойно так, тихо…

– Это да. У нас в «Буревестнике» всегда так. А в «Зеркальном» разве по-другому?

– Не знаю. Ни разу не была в «Зеркальном».

– Ты же спящая ― и ни разу не была?

– Не-а. Меня выявили-то недавно.

– А… Тогда здорово, что ты к нам попала.

– Я тоже рада.

Помолчали, и вдруг Даша подступила к Славе как-то слишком близко и шепнула:

– Раз сегодня у нас нет экспериментов, то пойдём тебе способность будить. После отбоя. Катя сказала. Так что будь готов.

– Всегда готов, ― отозвалась Слава, ― что-то потребуется от меня?

– Не-не. Просто пойдём в одно место за территорией.

«Вот что бы я ответила, если бы не знала?»

– Отлично!

– Всё, тогда договорились, ― и Даша ускакала в корпус.

Слава уселась на скамеечку и поглядела вверх на просветы звёздного неба меж крон. Как ни счастливо было пройти строем, какой бы милой ни была здешняя Катя, приходилось признать: в этой реальности слишком многое шло не так, чтобы закончиться хорошо. Алиса оказалась настоящей ашкой, а не мнимой, а в лес её ночью пригласили свои же вэшки. Если у них правда был эксперимент, и Тоня уже зависла в бункере, то Славу поведут фактически для того, чтобы целенаправленно заразить той чёрной гадостью. Почему они считают, будто так пробуждают способность? Или, может, Слава просто мнительная, и вэшки не задумали ничего такого?

Интересно, что точно таким же вопросом задавалась и Алёна Быстрова, сидя в столовой напротив Алисы Двойкиной.

– Слушай, Алиса!

– Ну?

– Новенькая, Майорова ― она же, вроде, спящая, так говорили?

– Вроде того, ― Алиса догрызала печенье и поглядывала по сторонам, нельзя ли где долить себе киселя. Или хоть чаю типа «пыль грузинских дорог».

– Как думаешь, они её собираются будить?

– А то…

– В бункере?

Алиса перестала жевать и уставилась на Алёну.

– Давай потом, а? Уши кругом, ― и Двойкина покосилась в сторону стола вожатых.

– Да ладно. Если хочешь, пригляди за мозговиками. А если что ― мы вмешаемся.

– Как я вас вызову-то? Не, давай я её просто уведу оттуда.