Владимир Вейс - Улыбка экстрасенса

– У меня была та жизнь? И что я сейчас не живу?

– Живешь! Но ты, вернее то твое тело, умерло, а та душа в твоем теле…

– Непонятно.Какое-такое мое тело? Вот он я, перед тобой!

– Бестолковый!

– Ах, вот какой я!

Я вскочил, обнял Динку и повалил ее на песок. Мы стали бороться. Затем я сжал девушку так, что она воскликнула:

– Димка, хватит, у меня кости хрустнули! Ты как увалень! Пойдем купаться!

Мы побежали к воде, теплой и зеленой от водорослей. Они были везде. Мы плыли на спине рядом друг с другом, и я чувствовал себя счастливым человеком лишь от того, что слегка касался при движении Динки. А она плыла, закрыв глаза.

– Эй, назад!

Это крикнул матрос с ближайшего к нам теплохода. Мы увидели, что проплыли середину залива и скоро окажемся у судов, стоявших у противоположного берега.

Мы развернулись к пляжу.

Матрос помахал нам рукой.

Дома выяснилось, что Динка, узнав что я пошел к затону, побежала за мной. Папина мама, бабушка Катя, накормила нас свежим борщом. Она очень вкусно готовит. И снова за ужином папа стал склонять ее поехать с ним в Россию.

– Не уговаривай, Вячик, – сказала она, – после раскулачивания в Саратове я живу в этом городе уже шестьдесят лет. Вот и умру здесь. Я уже привыкла к теплу. А в России всегда холодно, лето кургузое… Да, мне скучно без вас, но лучше и чаще такие встречи!

Раздался телефонный звонок. Отец взял трубку:

– О, Бяшим! Салам, салам, дорогой! Ты откуда? Звонишь из Керки? У меня есть время приехать к тебе. Я приеду с сыном. Ты и про него знаешь? Да, но с нами девушка, Дина… Хорошо, ждем твою машину.

Он положил трубку.

– Ну что, братцы, поедем в Керки? Мне звонил Бяшим Сахатов, мы с ним когда-то работали в обкоме партии. Сейчас он глава города. Машина будет в пять утра.

Мы с Динкой переглянулись. Здорово поехать на юг! Там же граница с Афганистаном!

Поездка обещала стать памятным событием в нашей жизни. Да она уже и стала, потому что самым неожиданным образом я «почувствовал» историю страны. И еще я собирался объясниться с Диной.

Мы долго сидели вечером на крыльце маминого дома. Было тепло, и ночь наступила, как это бывает в таких широтах, быстро. Я помню еще маленьким мальчиком эти вечера.

– Обними меня, – сказала Дина. А затем спросила, – Ты бы полюбил такую девушку как я?

– Нет.

– Почему?

– Потому что ты красивая, и с такой женой одно мучение! Все будут пялиться и пытаться отбить.

– Дурачок! Я верная. Мне кроме тебя никто не нужен!

– Но ведь существуют деньги, обольстители…

– Еще раз дурачок! Это все из фильмов. В жизни все по-другому. У нас в роду все женщины верные. А мы из казачьего рода.

– Ты меня уговариваешь жениться на тебе?

– А почему бы и нет?

Она еще плотнее прижалась ко мне.

– Идите спать! – услышали мы голос бабушки.

Мы вздохнули и пошли по своим комнатам.

4

Ровно в пять приехала шикарная черная машина – японский «Ниссан». Было уже светло в том предутреннем состоянии, когда вся природа дышит не надышится быстро исчезающей прохладой ночи. У нас с вечера было все готово и мы через минуту выскочили на улицу. Водитель вежливо стоял у дверей машины, рассаживая нас в салоне.

Ехали очень быстро. Говорят, что дорога от Туркменабада до Керки занимает не меньше двух часов. Но уже через час мы въезжали в Керки. Машину пропускали так, словно в ней был сам президент страны.

– Твой хозяин здесь авторитет! – заметил мой отец.

Водитель кивнул головой:

– Бяшим-ага очень уважаемый человек. Я везу вас к нему домой. Сейчас он на работе.

– В семь на работе?

– Президент в Ашхабаде встает рано и собирает хякимов на селекторный разбор. На это уходит всего час.

– Интересный режим, – заметил отец. Он сделал вид, что не понял иронии водителя.

Да и тот не собирался говорить, но через минуту сообщил:

– Как только вас расселят, Бяшим-ага приедет.

Да, так и произошло. Мы расположились в прекрасном доме с тенистыми аллеями и большим бассейном чистой воды. Каждому была выделена комната. Когда нас пригласили на веранду пить чай, приехал хяким. Он, радостно, раскрыв руки, пошел навстречу отцу. Было ясно, что они очень были дружны в свое время.

– Какое у тебя прекрасное сопровождение, Вячеслав-джан!

Хяким подошел к нам с протянутой для пожатия рукой. Но вдруг обнял меня:

– Я помню тебя крошкой. Но сейчас ты джигит!

Дину он приветствовал взмахом руки. Она, было, обиделась, но сам хозяин сказал:

– Диночка, у нас восточная страна. У женщин свое место в жизни. Но ты европейка, можешь находиться везде, никто не тронет. У меня в городе жесткий порядок. Мы не пользуемся замками. Все двери открыты.

– Вы победили криминал? – спросил отец.

– Мы вернулись к истокам восточной государственности. И смертная казнь у нас существует. Все это для порядка. Вот скажи, бывает ли такое чувство, когда видишь человека и знаешь его как родного?

– Это ты про меня? – спросил отец.

– Нет, это про твоего сына. Дима очень похож на одного человека, сыгравшего большую роль в жизни моей семьи. Но, что говорить, подождите немного. Впрочем, пройдемте в зал.

Мы поднялись. Помещение было около сорока квадратных метров. И современный чешский сервант стоял от двери в метрах семи совсем маленькой горкой.

Хозяин достал из серванта альбомом старых фотографий.

– Это мой отец, Искандер Курбанович. Он работал в органах и вышел в отставку генерал-лейтенантом КГБ. У него очень интересная молодость. В шестнадцать лет он провел отряд красноармейцев по тоннелю под Амударьей и участвовал в пленении Джунаид-хана.

А первым командиром был человек с гордым именем Беркут. Вот он!

И здесь Бяшим-ага посмотрел на меня:

– Вы, Дима, с ним как одно лицо.

Я взял фотографию, и увидел… себя, но уже, наверное, таким, каким должен стать лет в тридцать.

Динка выхватила фото. Она жадно разглядывала неизвестного нам Беркута и сверяла его со мной.

– Точно! Ты видел сон про себя. Ты и был Беркутом!

– Ей, дочка, о чем ты? Откуда ты знаешь имя этого человека?

– Сейчас расскажу! Это так необыкновенно. Но один вопрос к вам, Бяшим-ага: когда Беркут умер?

– Его расстреляли в 39-м году.

– Расстреляли?

– Да, тогда многих военных расстреливали. Моему отцу повезло. Его мать была какой-то родственницей Калинину. Ну, если знаете, его в СССР называли Всесоюзным старостой.

– Знаю, – хмуро ответил отец. – Он-то свою жену не спас от сталинских лагерей. Но, о чем вы говорите, Бяшим и Дина? О каком сходстве?

– Мы все сейчас расскажем, – воскликнула девушка. – Да, Дим? Расскажем?

Она посмотрела на меня. Я кивнул головой.

Меня это история стала пугать. И я снова рассказал свой сон. Когда я остановился, а это были слова о кинжале из Дамаска, то Бяшим-ага схватился за сердце. Тотчас откуда-то выскочила его жена. Она стала что-то говорить по-туркменски, указывая на нас пальцами.