Элен Фир - Имаго

– А потом она говорит: « Ты что, я не такая! ». А я ей: « Эй, ты только что пришла в квартиру к девушке, разделась, мы целовались полчаса – и ты говоришь, что не лесбиянка? »

Все взорвались хохотом; даже Натан, лениво протирая полированную поверхность стойки, улыбнулся. Я наклонилась за несуществующим мусором, чтобы спрятать серьезное лицо. Время подбиралось к одиннадцати: все мы всегда оставались после закрытия в десять – для уборки помещения, на которую днем совсем не было времени.

Зои спрыгнула со стола и взъерошила короткую светлую шевелюру.

– Эй, Лив, – позвала она меня, – как тебе зомби, который торчал тут с самого утра? Ты его накормила?

– Нет. – Я снова наклонилась за фантомным мусором. – Он сказал, что приходит сюда, чтобы просто побыть в толпе. Кажется, у него не все в порядке с головой.

– Я слышал о таких, – с энтузиазмом проговорил юнец, недавно устроившийся в «Бино». – Еще они очень любят подсматривать за девчонками в душевых, да?

– Не заморачивайся, Лив, – отмахнулась Зои. – Обычный тип, таких полно. Может, он контуженый.

– Не знаю, – пробормотала я.

Пока остальные шумно гадали, какими еще расстройствами страдает этот парень, я ускользнула в раздевалку. Дисплей телефона тускло осветил нутро шкафчика. Три пропущенных, одно голосовое сообщение. Джи просила перезвонить, потому что все-таки надумала потанцевать. После непростой смены мне тоже дико хотелось потрясти телесами в толпе потных незнакомцев.

– О, наконец-то! – Голос Джи был достаточно бодрым.

– На работе ад, – пожаловалась я, – мне необходимо отдохнуть. Просто отдохнуть, без притаскивания домой трофеев.

– Само собой. – Джи усмехнулась в трубку. – Ты все еще на работе?

– Ну да.

– Никуда не выходи. Я заеду за тобой.

Я подхватила вещички и, спрятав телефон в карман, вернулась к коллегам. Зал, залитый белым светом электрических ламп, казался вырезанным из бумаги, и уставшие работники уже заканчивали уборку.

– Чего это ты сияешь? – заметил Натан.

– Подруга скоро приедет, – я подошла к нему, засунув большие пальцы за ремень джинсов, – хочу потанцевать.

– Можно мне с вами? – Натан наклонился, улыбающимися глазами вглядываясь в мои, наверняка остекленевшие от тяжелой работы.

– Ты же запросишься в гости, – пожала плечами я, – и мы переспим. А ведь мы уже спали, а ты знаешь, что…

Натан взял меня за руку и состроил щенячьи глазки. Наверняка это нравится многим девушкам, но только не мне. Мужчина не должен быть милым. Это неправильно.

– Нельзя?

– Нельзя! – Я мягко оттолкнула его. – Не дурачься.

– Эй, голубки! – Зои насмешливо помахала рукой. – Давайте-ка домой!

– Что ж, пока, – попрощалась я с Натаном.

– До скорой встречи, – его улыбка увяла.

Уходя, он шел даже быстрее, чем обычно. Я всматривалась в широкую спину, мысленно кусая локти. Нет. Отношения – это ответственность, самоотдача, внимание. Все равно что завести собаку. А ведь у меня в детстве животные умирали быстро.

Кафе опустело. Часы над входом пискнули, и я невольно поежилась, вспомнив байки, которые травили коллеги долгими вечерами. По словам Зои, кто-то здесь утонул во фритюрнице – поскользнулся и ухнул головой прямо в кипящее масло. Я не раз косилась в сторону агрегата, задаваясь вопросом, меняли ли после того случая масло или это слишком дорого. Была также история о девушке, которую маньяк задушил и засунул в большую мясорубку на складе. Неприятным совпадением оказалось то, что это жуткое приспособление для перемалывания туш не работало из-за осколков костей, повредивших лопасти. Девушка оставалась на ночную смену – тогда их еще не отменили.

Неоновая вывеска моргала от перепадов напряжения и заливала паркинг перед кафе зловещим красным светом. В помещении не было слышно, но я точно знала: она жужжит, как полчища мух. Я подалась вперед. На границе освещенного круга кто-то стоял. Во мгле застыла чуть подсвеченная красным фигура. Я отчетливо поняла: это не сон, не галлюцинация, не игра света и тени. Тень не двигалась, но поза была напряженной. Я облизнула губы, стирая кончиком языка солено-горький пот. Ощущение западни охватывало тугими кольцами, парализовало мозг.

Темноту разрезал свет фар, и жуткая тень сгинула. Маленький «хендай» припарковался у черно-желтого полосатого бордюра, звонко засигналил. Все еще дрожа, я погасила свет в помещении, заперла на ключ стеклянные двери и активировала сигнализацию.

– Эй! – Джи тепло приветствовала меня, когда я села в машину и пристегнулась. – Ты в порядке?

Одевалась она всегда стильно и красиво, все в ней было идеально – от умопомрачительного черного платья из простенького трикотажа до завитых угольно-черных волос. На мгновение я почувствовала себя гадким утенком в старой футболке и джинсах, да еще и без макияжа. Видимо, Джи подумала о том же, потому что цокнула языком и, выезжая с парковки, бросила:

– В бардачке – моя косметичка.

Когда мы подъехали, я уже успела привести себя в порядок с помощью серебристых теней и сотни слоев черного карандаша для глаз. Джи критически оглядела меня и протянула блеск:

– Умница. Слушай, с тобой точно все в порядке?

– О чем ты? – Я пристально посмотрела в ее голубые глаза, казавшиеся прозрачными в неоновых всполохах света от вывески клуба. Зеленый. Бирюзовый. Желтый.

– Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

– Со мной все в порядке. – Я поцеловала ее в щеку, смазав блеск. – Правда.

«Давилка», как всегда, казалась большим пульсирующим сердцем. Клуб был оформлен в лучших традициях фильмов ужасов: с темного потолка свисали толстые цепи с крючьями и без, зловеще подсвеченные прожекторами разных цветов; художественно выщербленные стены жутковато пестрели алыми подтеками и надписями вроде «Помогите!». В общем, «Давилка» была потрясающим местом.

– Водки, – сказала я, запрыгнув на высокий барный стул.

– Безалкогольный мохито, – произнесла Джи.

Бармен совершил ряд загадочных пассов, и перед нами как по волшебству появился наш заказ. Я зачарованно смотрела на холодную водку, плескавшуюся в запотевшей стопке. Зелье забвения. То, что нужно. Одним глотком я осушила стопку, и бармен вновь наполнил ее. Джи с любопытством смерила меня взглядом, потягивая через соломинку свой мохито.

– Все-таки с тобой что-то не так, – изрекла она, – только я понять не могу что.

Я прижала палец к губам и покачала головой, пряча горькую ухмылку:

– Хватит о проблемах.

Покинув высокий стул, я двинулась в самую гущу веселья. Толпа танцевала энергично, в едином ритме, похожая на волну, бьющуюся о стены клуба… а я хотела утонуть в ней. Ворвавшись в людской поток, пахнущий потом, сигаретами, жвачкой и духами, я отдалась музыке. Завтра будет больно, потому что тело остынет, проступят черные синяки от чужих тычков. Но сейчас даже они оставляли приятное саднящее ощущение, доступное лишь живым. Только живые знают о боли. И именно это мне было нужно сейчас – в последнее время я пребывала в непрерывном анабиозе. Мало-помалу люди вокруг выбили все занозы из моей души, а алкоголь сыграл роль анестезии.