Сергей Попов - Жуткая больница. Фантастическая повесть с ужасами медицины

– А, вот же оставили, – возмутился главный врач, – это же ЧП районного масштаба. Я уж не говорю о непонятном явлении в вашем хирургическом отделении. От чего это вдруг больной себе сам весь живот разворотил? Да, и как он смог? Он же спал, и просто теоретически не мог проснуться и сорвать с себя все повязки! Мистика, какая-то! Мне кто-нибудь сможет объяснить?

– Да, что тут объяснять? – Сергей Иванович, заведующий отделением, решил высказать свое мнение, – чертовщина какая-то получается! Всё вдруг внезапно заснули, а как только проснулись, ничего не помнят, а главное больной мертв и никто ничего не знает! Тут надо разбираться. Может опять попа пригласим?

– Хватит нам попов, доосвящались! Я вот думаю, вернее, вспоминаю, мне еще в молодости говорили, что такие явления иногда происходят в больнице, если в каком-либо отделении происходит самоубийство одного из врачей! У нас в больнице никто добровольно из жизни не уходил? Вспоминайте. Коллеги. Я здесь главенствую уже почти десять лет, Иван Андреевич, чуть больше, а вы Сергей Иванович уже почти двадцать лет заведуете отделением. Может, припомните какой-нибудь суицид? А!

– Да, вроде ничего не было в мою бытность, хотя постойте, когда я приехал в эту больницу, еще совсем молодым врачом, мне рассказывали, что работал до меня хирург, так он вроде бы от несчастной любви повесился, но подробностей я не знаю, по молодости мне и неинтересно было. Ну, не может же быть, чтобы через столько лет его дух стал куролесить в хирургии. Хотя я уже ничему не удивлюсь. У меня работает в хирургии старая операционная сестра, она может, что расскажет…

– Так позови ее сюда. Только тихо, чтобы не поднимать панику среди персонала. Скажи, что надо посоветоваться насчет приобретения, э…, нового инвентаря в операционную, вот главный врач и просит небольшой консультации, как у опытной медсестры.

– Сейчас схожу в отделение, – заведующий хирургией поднялся и ушел в отделение.

Главный продолжал вертеть в руках полиэтиленовый пакет со злополучной салфеткой и молчал, потом опять спросил у Ивана Андреевича:

– Вы, это точно нашли возле трупа? Может в палате завалялась?

– Точнее не бывает, – развел руками дежурный врач и добавил, – какая-то здесь кроется тайна, нам не понятная. Никто ничего не видел, а труп с развороченным животом посередине палаты.

В дверь тихо постучали. На пороге появилась операционная сестра. Она толком не могла понять, с какой это вдруг целью ее пригласил к себе главный врач, да еще просил, чтобы она его проконсультировала. За ней в дверях показался Сергей Иванович.

– Проходите, Мария Ивановна, присаживайтесь, – главный жестом указал на один из стульев, – мы вас пригласили с одной целью, чтобы вы рассказали, про тот случай с хирургом, повесившимся у себя дома. Вы, кажется, были невольным свидетелем его самоубийства.

– Да, пришлось, Валерий Николаевич. Как же это давно было! Я и была той самой подругой убиенного хирурга. Молодая была. Только с училища приехала и распределили меня в хирургическое отделение, а Иван Иванович, уже лет десять там работал и был вообще неплохим хирургом. Больные его очень сильно уважали, ну и я поддалась его обаянию, молодая, незамужняя, да и он был холостой. Вот у нас любовь и закрутилась, дело к свадьбе шло, а потом так быстро всё и закончилось. Повесился он, можно считать на моих глазах. Ни с того, ни с сего. Был человек и нет!

– А никаких странностей, вы за ним не замечали, Мария Ивановна?

– Как не замечали, еще как замечали. Был он никак все врачи в больнице. Делает обход в отделении, заходит в палату, а я рядом с ним с листками назначений ковыляю, и обращается к больным: «Ну, что агонируете, ребята?» Больные ему: «Агонируем, Иван Иванович, агонируем!» Это его дежурная шутка была. А то еще скажет: «Ну, что лечить будем или сам помрешь?» Это он считай на каждом обходе говорил и к нему больные давно уже привыкли.

– Что так прямо и говорил, – главный с недоверием посмотрел на операционную сестру, – сейчас за такие слова можно и жалобу получить.

– Нет, ему всё сходило. Больные его шибко любили. Он дневал и ночевал в отделении. Каждого больного выхаживал, сутками от тяжелых не отходил и я рядом с ним. А уж когда у нас любовь с ним приключилась, он меня в операционные сестры определил, чтобы я всегда с ним рядом была. Так и ездила с ним ночью по операциям! Хороший мужик был. А с чего вдруг повесился, я и по сей день не знаю, уже у меня внуки большие, а я никак не могу ничего понять.

– Может у него, что случилось в жизни? – спросил Иван Андреевич, какое-нибудь событие, происшествие? Ну, мало ли, что в больнице происходит.

– Да, нет ничего особенного не было, хотя припоминаю, что раз у него случился неприятный случай во время операции, я только-только начала ему помогать в качестве операционной сестры. Делали простую аппендэктомию, всё прошло благополучно, подсчитали инструменты, салфетки, ну всё, как полагается, я тогда тоже была такой дотошной, да Иван Иванович меня всё время проверял, все время следил за мной. И оказалось, что впоследствии забыли одну салфетку в брюшной полости, кровило сильно, видно и не заметили. Только больной стало плохо на третий день, появились боли в животе. Раскрыли повторно живот, там ее и нашли. Больная тогда чуть не загнулась, кое как спасли. Мой Ваня сильно переживал по этому поводу. Всё никак не мог понять, как там оказалась салфетка, если он все лично считал. Ну, просто не могло ее там оказаться. А вот оказалась! Мы даже немного повздорили, но потом, как-то всё пришло в норму. Он мне потом всё жаловался, что не могли ее там оставить, но больная была очень толстой, жира много, может где и завалялась в животе, хотя несколько раз пересчитывали.

– Может неправильно посчитали, – подал голос заведующий, – вот и просчитались?

– Нет, я считала, да Иван Иванович считал, он еще всё в кучки заставлял меня складывать все салфетки. Ну, не могли мы ошибиться, хоть убейте меня! Я, кстати с той поры все салфетки так и складываю и считаю. Это же ЧП для хирургии. У нас после этого случая, мы не стали его афишировать, такой в хирургии порядок и заведен. Скажите Сергей Иванович?

– Да, да, согласен. Вы всех операционных сестер вымуштровали Мария Ивановна, только вот… – тут заведующий увидел, что главный врач ему подает знак, чтобы больше ничего не говорил.

– Что, вы хотели сказать, – напряглась операционная сестра.

– Ничего, просто этот случай, прошедшей ночью, мы никак не можем объяснить. И чего только не думаем. Лучше расскажите, что дальше с Иван Ивановичем произошло.

– Изменился мой Ваня, после той операции. Видела я, что он всё себя винил в этой трагической нелепости. Как-то замкнулся в себе и когда мы в очередной раз собрались на квартире у Иван Ивановича, справляли его день рождения. Пили, веселились, тосты шли один за другим. Дело шло к свадьбе и местная администрация даже пообещала нам дать большую новую квартиру. Пошел он в туалет и пять минут проходит, нет его, десять минут, а он всё не выходит. Подошла я к двери туалета и зову его, не случилось ли, что, может плохо стало. Дернула ручку, дверь открылась, а мой Ваня, на сливном бачке, тогда еще бачки крепили высоко над полом, на своем ремне, висит и весь посинел уже. Заорала я, ничего не помню, сознание потеряла. Так и не стало моего Вани.