Макс Гришин - Империя господина Коровкина

Внутри было тепло. Пахло жаренным луком и какими-то специями. Брат провел Александра мимо копошившейся на кухне домработницы в большой зал. В этом зале, в дорогом кожаном кресле, с бокалом коньяка в руке, закинув ногу на ногу, одетый в костюм с галстуком, ждал их еще один господин. Как и Александру, ему было под шестьдесят с небольшим, но той моложавости, которая с первого взгляда бросалась в глаза при виде Александра, в нем не было. Наоборот, было что-то, что сразу намекало любому вошедшему, что бокал в его руке по утрам был вещью далеко не редкой. При виде вошедшего Александра, мужчина приподнялся и поставил бокал на край стеклянного столика. С широкой улыбкой и вытянутыми вперед руками он двинулся к вошедшему и точно так же как и брат обнял его.

– Здравствуй, Петро! – Александр похлопал его по плечу и слегка отодвинулся, смотря в его красноватые глаза. – Всё как всегда! Ты хоть когда-нибудь расстаешься со своим костюмом? С женой своей ты тоже, наверное, спишь в галстуке?!

Петро улыбнулся и слегка отодвинулся от Александра:

– Друг мой! С женой я уже не сплю много лет, по крайней мере со своей!

– Опа! А, Миш, каков красавец?! Ты посмотри на него – само воплощение половой энергии! – Александр слабо коснулся кулаком живота Петро. – В зал-то ходишь еще?!

– Нет, занятие в наше время совершенно бессмысленное, – улыбаясь, заметил тот.

– Это почему же?

– Женщин в наше время гораздо больше интересует что у тебя здесь, нежели тут, – он поочередно показал сначала на свой нагрудный карман, потом на бицепс правой руки. – Ведь мудрость она, Саша, с годами приходит!

– Ну уж это ты зря! Видимо мы с тобой с разными женщинами общаемся. Впрочем, вижу, ты в нормальной форме.

– Дак это потому, что толком не жрет ничего! – ответил за него Миха и тут же затрясся от смеха.

– Гуляю пешком много, – с легкой улыбкой ответил Александру Петро.

– Где?

– По поселку. Каждый день. Ведь движение это жизнь, как сказал Ньютон! – он засмеялся и отпустил из своей руки руку Александра.

– Не уверен, что Ньютон говорил именно так, но в целом согласен. Двигаться, конечно, надо. Правда, говорю Миша? – Александр повернулся к брату, посмеиваясь. Тот понял намек, но нисколько не стушевался и не обиделся. Наоборот, он хлопнул себя обеими руками по брюху, которое давило на халат изнутри и так же с улыбкой проговорил:

– А я тоже в форме! Это у меня пресс вылезает, мужики!

Все засмеялись. Петро взял Александра под руку и подвел его к свободному креслу, которое было рядом со столиком. Миша дошел до входной двери, захлопнул ее и закрыл на щеколду изнутри. Затем он бухнулся на большой кожаный диван у стены.

– Что-нибудь выпьешь? – поинтересовался Петро.

– Пока нет.

– Как долетел, расскажи?

– Нормально. Вот только трясло. Так трясло, что даже сны всякие… странные снились.

– Я эти самолеты вообще не выношу. Никогда не летаю! – утвердительно кивнул головой Петро. – Знаешь, для меня лучше проехать на машине ночью по неосвещенной трассе в какую-нибудь дикую непогоду, чем летать.

– Ты думаешь это безопаснее?

– Спокойнее, по крайней мере. Ведь кто бы там что ни говорил про статистику, но на машине всегда запасной выход есть. Всегда можешь остановиться, закрыть глаза, посидеть, подумать, а потом сказать – «а катись оно всё к черту», выйти, бросить ее и пойти куда глаза глядят. А вот на самолете – нет. На самолете от тебя не зависит уже ничего. Сидишь в этой консервной банке, смотришь, как крылья трясутся от ветра и только и остается надеяться, чтобы пилот там рычаг правильный дернул или, не дай бог, что-нибудь не отвалилось в полете. Выбора там нет, свободы действий нет.

– Ну и баранов там в воздухе поменьше попадается, согласись! – вступил в разговор Миша. – И права там все сами получали, а не покупали. Не выйдет тебе никакой мудак на встречную полосу потому что пьяный или заснул, или просто водить не умеет.

– Ну уж и нет мудаков! – Петро усмехнулся. – А фактор человеческий как же? Сколько этих катастроф произошло из-за ошибки пилота? Да и пьяные там тоже вроде как попадались.

– Ну уже сколько на дороге пьяных и сколько в небе, я думаю и сравнивать не надо. Выедешь тут в пятницу или в субботу вечером на машине куда-то, проедешь мимо пятака, посмотришь на всю эту молодежь и…

– Господа! – громкий голос Александра вдруг прервал начавшийся оживленный спор и все в один миг замолчали. – Давайте об этом потом. И желательно без меня уже. У нас есть сейчас вещи поважнее обсудить, нет, разве?

При упоминании о «других вещах» лицо Мишы сразу изменилось. Прежняя улыбка ушла и на место ее пришло какое-то нервозное состояние, проявлявшее в нем всегда в частом моргании глаз и покусывании нижней губы.

– Давай подождем, Саша! – проговорил он тихо. – Диана будет тут с минуты на минуту. Без нее не хотелось бы начинать.

– Есть одна вещь, брат, которую я хотел бы уяснить до прихода Дианы, чтобы ее в это не впутывать. Расскажите мне, друзья-товарищи, мать вашу за ногу, кого из вас наградить орденом почетного Петросяна за особые, так сказать, юмористические заслуги?

Петро и Миха переглянулись друг с другом. Еще некоторое время у Петро сохранялась на лице какая-то улыбка, но под конец она превратилась в какую-то натянутую гримасу и вскоре полностью сошла с лица, оставляя на нем лишь легкий оттенок беспокойства и непонимания. Брат же, Миха, вылупил глаза и с открытым ртом смотрел на говорившего, всем своим видом напоминая какого-то окуня, которого выловили только что из озера и бросили умирать на дно лодки.

– Чё? – произнес он где-то через пол минуты, часто моргая своими выкатившимися глазами.

– Твоих рук дело, Михаил Ваганыч?

– Чё моих рук дело? – тем же тоном и с тем же видом переспросил он брата, только в этот раз к морганию глаз и покусыванию губы прибавилось еще и сморкание носом.

– Это! – Александр привстал, быстро достал из кармана куртки мобильный телефон, разблокировал его и с грохотом бросил на стол.

Миша скинул свои пухлые ножки с дивана, вставил их в пушистые тапки и быстро подошел к столу. Петро же оставался неподвижен. Он внимательно рассматривал лицо Александра.

– И… что такое-то, Саша? – Миша взял мобильник и поднес его к глазам. – Что мы тут видеть-то должны?

– А вот это вот я бы хотел услышать от тебя… или от тебя, – взгляд Александра скользнул от Миши к Петро.

– Я не понимаю, – Миха пожал плечами и повернулся за поддержкой к Петро. Тот, сообразив, что в одиночку с этого головоломкой Михе не справиться, приподнялся с кресла, подошел к нему и осторожно взял телефон из его рук. «Одну ошибку ты все-таки сделал, Саня, и она убьет тебя» – прочитал он вслух. Лицо его мгновенно изменилось, оно будто побледнело, но через пару мгновений, то ли усилием воли, то ли логики, оно приняло прежний слегка румяный оттенок, характерный для любителей выпить до обеда. Только теперь в нем было что-то неспокойное, что-то напряженное. Он аккуратно положил телефон на стол, несколько раз ударил кончиками пальцев по его лакированной поверхности и через пол минуты пошел к своему прежнему месту. Глаза обоих – и Александра и Михи следили за ним, будто одна его походка могла им отрыть глаза на все их вопросы. Но она не открыла. Он сел на свое прежнее место и тихим голосом спросил: