Андрей Глазнев - Сёстры искупления: Сара

Меланхолично водя кончиком пальца по родимому пятну на предплечье, напоминавшем голову козла, Сара начала пьяно фантазировать о том, как сложилась бы жизнь, родись она обычной девчонкой, в обычной семье, без этой проклятой «божьей метки» на руке. Смогла бы она встретить своего мужа Сашу, понравиться ему, завоевать его преданность и безграничную, словно море, любовь.

С улыбкой думала, кем она смогла стать в той другой жизни. Моделью, врачом, учительницей, думая о своих ипостасях не смогла сдержать смех, чем привлекла к себе недовольные, осуждающие взгляды окружающих. Но Саре было плевать, единственно, что она умела хорошо делать, это ломать и убивать.

При мысли о Миле, на глаза навернулись слезы, если бы у Милы только был шанс повзрослеть и стать на путь искупления. Её смерть не принесла бы Саре столько боли и страданий. Но отправить маленькую, пятилетнюю девочку в ад! Как бы господь не злился на дочерей Козла в аду не место чистым и невинным.

По дороге, рядом с кафе «Ромашка» в котором Сара покорно ожидала невесть чего, показался эскорт из нескольких джипов. Глядя на быстро приближающуюся вереницу машин, Сара поймала себя на мысли о том, что готова спорить, с кем угодно, металлическое чрево железных зверей, скрывает в себе кучку злобных поганцев с черными душами и замаранными кровью руками.

В голове пожарной сиреной взвыл сигнал тревоге, предчувствие плохого вскружило голову. Совсем скоро привычный, сонный мир вокруг превратиться в ад. Теперь дочь Козла поняла, почему непрерывно орал карапуз, смышлёный малыш просто хотел убраться подальше с этого «проклятого места».

Сара быстро осмотрелась вокруг, оценивая ситуацию, в голове вместо расплывчатых, сопливых, хмельных мыслей, звучал чёткий, хладнокровный, дисциплинированный голос наставницы Феофании. «Нельзя спасти всех, но это не повод сидеть на заднице сложа руки».

Пора прекращать жалеть себя и начинать действовать. Сара быстро вскочила со стула, опрокинув при этом стол. Прежде чем начать действовать, горько подумала о том, что привал окончен, пора возвращаться на путь искупления

– Отличная сделка! – Впервые за день в голосе Бори Колокольчика слышались одобрительные, довольные нотки.

Джип Дождя ехал в середине эскорта, как человек, привыкший всё держать под своим непосредственным контролем, Трофимов предпочитал сам сидеть за рулём автомобиля. Что бы на случай неприятностей у сидящих за его спиной телохранителей были развязаны руки.

Трофимов метнул в сторону сидящего рядом помощника хмурый, раздражённый взгляд. Да, сделка прошла отлично, лучше некуда, но Дождь нутром чуял, что – то пошло не так.

Последние три месяца, он не покидал свою резиденцию. Слишком много было желающих примерить на себя корону короля. За последний год на него пять раз совершали покушение и если бы не звериное чутьё, он бы уже давно лежал в морге с пластиковой биркой на большом пальце ноги.

День начался как – то гладко, он покинул свою штаб – квартиру на рассвете и вот уже долгое время колесил по городу улаживая накопившиеся проблемы, решая дела, заключая сделки. И никто ни то, что не пытался его убить, за пол – дня в его сторону никто даже косо не глянул. Как будто вернулись старые добрые деньки, когда его действительно боялись и все делали вид, что уважают его.

С тех пор прошло много лет глядя в окно автомобиля, на проплывающие мимо изнывающие от жары, сонные улицы, Михаил Степанович сильно подозревал, это затишье перед бурей. Напряжённый взгляд нашёл в зеркале заднего вида раздутую спортивную сумку, набитую до отказа килограммовыми пакетами кокаина. Самая крупная сделка Дождя за последние несколько лет.

Сделка и правда прошла лучше некуда, старик Муслим поставлявший Трофимову товар из стран востока, славился грубостью и жадностью, но сегодня он был само очарование. Муслим, сделал Михаилу Степановичу такую огромную скидку, что Дождь начал думать, что перед ним не прожжённый нарко – борон, а самый настоящий Санта Клаус и на улице не середина лето, а рождество.

Муслим, лез обниматься, целоваться и без конца называл Трофимова то другом, то братом. Словам старого узбека хотелось безгранично верить и если бы не коварная улыбка старика, Дождь повёлся бы как старшеклассница после бутылки шампанского.

В улыбке Муслима, читалось тайное знание, он как будто знал секрет, лично касающийся Трофимова. Словно хитрый провидец, Муслим уже прочёл будущее Дождя. И теперь это знание распирало его изнутри, словно растущий, гнойный нарыв. Похоже Муслим точно знал, Трофимов больше не жилец.

Дождь задумался, поставил себя на место старого, жадного Муслима и подумал, как бы он мог заработать на человеке которого все хотят убить. В первую очередь продал бы информацию о предстоящей сделке всем заинтересованным лицам. Во вторых постарался бы получить максимальную выгоду от предательства, например, продав два в одном. Голова Трофимова в комплекте с сумкой набитой кокаином. Вот откуда взялась фантастическая скидка от Муслима, кто – то уже заплатил за его шкуру и наркоту.

Дождь нервно выглянул в окно, машина проезжала мимо летнего кафе битком набитого людьми. Если дерьмо с ним сегодня и случиться, то только сейчас, через пять минут он будет на территории своей резиденции, недосягаем для конкурентов и убийц.

Пытаясь контролировать «механического монстра» одной рукой, Трофимов нащупал в наплечной кобуре рукоятку пистолета. Погладил кончиками пальцев прохладную сталь, пытаясь впитать исходящую от оружия холодную уверенность и безразличное спокойствие. Обычно это помогало мгновенно успокоиться, сосредоточиться, собраться, но сегодня страх разъедал его почерневшую от грехов душу.

Прищурив глаза Дождь озирался по сторонам, едва удерживая под контролем нахлынувшую на него волу паники, в напрасной попытке определить откуда враг нанесёт удар. Хотя может быть это просто паранойя, но как бы то ни было Михаил Степанович предпочитал быть живым параноиком. Почувствовав напряжение шефа, Боря Колокольчик молча достал пистолет и приготовился к любому развитию событий.

Рыжеволосая женщина, привлекла внимание Троицкого. Молодая, статная девица, неожиданно настороженно встрепенулась словно почувствовала стремительно приближающуюся опасность, резко вскочив, бросилась к столику за которым сидела молодая пара с малышом в коляске.

Наблюдая за девушкой Дождь криво улыбнулся и вынув пистолет из наплечной кобуры, уверенно снял его с предохранителя, по крайней мере он не единственный параноик на этой улице.

Как только последняя машина из кортежа Троицкого проехала перекрёсток, грузовая фура заблокировала улицу, отрезав Дождю и его людям, путь к отступлению.