Александр Ермак - Ночь рыжей луны

Тот, проведя рукой по стене, открестился:

– Богатая вещь, но это жильца собственная придумка. Я, следуя воле хозяина адреса и будучи отчасти домоправителем, хоть и не запрещал делать ремонт, но и не разрешал.

Помощник, тоже пощупавший обои, вытащил из кармана лупу. Долго всматривался, потом удивленно констатировал:

– Это кожа… Натуральная кожа… Очень тонкой искусной выделки…

Консьерж шмыгнул носом:

– Я ж говорю: богатая вещь, – посмотрел под стол на бутылки. – Выходит, неплохо зарабатывал своим делом и не особо голосил про доходы. Скромный был. Я ж говорю: неприметный…

Инспектор попросил у помощника лупу. Долго рассматривал и, наконец, поняв, отшатнулся, глянул на помощника:

– Ты прав: это кожа… Натуральная кожа… Похоже, это – человеческая кожа.

– Не может быть! – отдернул руку консьерж, хотевший было еще раз погладить обои.

Помощник почесал затылок и снова потрогал розовое покрытие стен:

– В нашем деле все может быть: и самоубийство… и бешеный кот… и человеческая кожа на стене…

Серж, ожидая новых неприятных сюрпризов, распахнул одежный шкаф. Однако не обнаружил в нем ничего особенного: рабочая одежда, костюм, рубашки, нательное и постельное белье. Все ношеное, недорогое. Нашлись в шкафу и документы Давида Оболевича.

Консьерж продолжал глядеть на стены. Замер на месте, чтобы не подходить к ним, держаться посередине комнаты:

– Откуда же… откуда эта кожа?

– И так много? – спросил следом Серж помощника и самого себя, снова осматривая стены, покрытые розовым.

Ответа на этот вопрос в комнате, похоже, не было. Инспектор спросил консьержа:

– В этой квартире есть еще другие помещения?

Тот напряг память:

– Эта комната… Та, большая… Прихожую мы прошли, кухни здесь не предусмотрено… Еще есть большая ванная комната, в которой, как и говорил, я ему разрешил работать, там отдельная вентиляция есть.

Все трое отправились в не осмотренное еще помещение. Дверь в него была плотно закрыта. Когда Серж распахнул ее, то тут же сделал шаг назад: в нос ударил тяжелый запах. Воняло какой-то едкой химией напополам с протухшими продуктами. У стены просторного, размером чуть ли не с первую большую комнату помещения стояли бидоны и бутыли с какими-то жидкостями. Рядом с ними лежали небольшие пластиковые мешки с неизвестными порошками. В дальнем конце ванной на веревках висел растянутый обрывок «обоев». В одном из углов валялись ножи, скребки, еще какие-то непонятные инструменты. На крючке – комбинезон, грязный халат. Под ними – резиновые калоши. Рядом на полочке лежали вымазанные в крови перчатки.

Серж прошел мимо унитаза и умывальника, отдернул занавеску, за которой, как он полагал, должна была находиться ванна. Он не ошибся. Перед ним была большая чугунная эмалированная ванна. В ней лежало человеческое тело без кожи. Уже не первой свежести. Именно от этой массы темно-красной плоти шел основной тошнотворный запах. На теле, в области живота, выделялись разрывы ткани – тяжелые ранения, которые могли стать причиной смерти.

Инспектор отступил назад, достал из кармана носовой платок, закрыл им рот и нос, потом снова подошел к ванне. Пошарив взглядом, нашел рядом палку. С ее помощью приподнял поочередно покрытые слизью, начавшие разлагаться руки. И у правой, и у левой отсутствовали кисти. Серж снова отступил:

– Это, должно быть, она… Возможно, именно ее кисть нашли в Грае.

Лео, морщась от запаха и так же едва сдерживая тошноту, подошел к ванне:

– Теперь, выходит, нашли и само тело…

Обалдевший и отчего-то щурившийся консьерж так и стоял на пороге помещения, не решаясь войти.

Серж и помощник вскрыли мешки, лежащие рядом с ванной. В одном оказались волосы.

– Натуральные.

– Человеческие.

В другом – женская одежда. За ванной на тумбочке горкой лежали украшения: цепочки, кольца, серьги, брошки…

Инспектор покачал головой:

– Судя по количеству волос и украшений, это не с одной девушки.

Помощник возразил:

– Но ведь никто ж не пропадал и не был убит!

Серж возразил на возражение:

– Если помнишь, этот труп тоже нигде пропавшим или убитым не числился, – посмотрел на растянутый обрывок «обоев». – Но кто же все эти остальные? Сколько всего их было?

Какая-то мысль мелькнула в голове инспектора. Он что-то хотел вспомнить, но не мог понять, что именно…

Помощник еще раз глянул в ванну, потом на мешки и на украшения:

– Если волосы, вещи и кожа находятся здесь, в ванной, и на стенах в той комнате, то где сами остальные тела?

Инспектор пожал плечами:

– Возможно, остальные тела мы уже никогда не найдем. Грай умеет хранить чужие тайны. Даже преступные… – спросил консьержа: – На какой срок арендована квартира?

Тот отступил в маленькую прихожую и ответил оттуда:

– Сказал, что надолго…бессрочно. А теперь вот срок, получается, вышел…

Инспектор еще раз посмотрел на тело в ванне, обвел взглядом всю комнату и тоже вышел в прихожую. На ходу сказал последовавшему за ним помощнику.

– Вовремя разбился, негодяй. Чтобы закончить «ремонт» во всей квартире, он бы еще немало душ загубил…

Консьерж, уступая дорогу полицейским, споткнулся о какую-то сумку. Она опрокинулась, и к ногам инспектора выпали пистолет, небольшое мачете, нож. Помощник, осторожно засунув весь этот арсенал обратно в сумку, заметил:

– Похоже, сдаваться он не собирался. Если бы дошло до задержания, то мог бы и подстрелить или порезать кого из нас. А нам бы пришлось стрелять в него.

Консьерж побледнел. Серж поморщился, вспомнив учителя. Кивнул Лео:

– Вызывай…

– Кельвина, – подсказал помощник.

– Да, – снова кивнул Серж, – нашего криминалиста. Пусть прежде, чем передавать тело в морг, изучит на месте останки пропавших девушек: этой, из ванны, и других – волосы, «обои»… Да, не забудь проверить имя преступника, сними с него отпечатки пальцев…

– Конечно, инспектор, – ответил Лео, а когда вышли из квартиры и спускались по лестнице, добавил, – Как замечательно все получилось: одним махом раскрыли дело с найденной кистью и преступника нашли. Так что дело можно закрывать.

– Да, уж… – безрадостно согласился инспектор, думая о своем: – А вот с трупа в ванне отпечатки не снимешь. Придется по каким-то другим признакам определять: кто же это погиб такой страшной смертью от рук… маньяка. И кто же все остальные пострадавшие?

Выйдя на улицу, троица остановилась. Все снова задрали головы:

– Карниз совсем узенький: только для кошки, человек сорвется…

– Вот он и сорвался.

– Как глупо. Неужели не понимал, когда погнался за кошкой?

– Да не было там никакой кошки! – раздался знакомый голос.

Рядом с домом по-прежнему стоял Аристотель Костракидис. Кальвадосом от него разило гораздо сильнее прежнего.