Галина Жадан - Если я вернусь

–Я подумаю насчет локтей, – улыбнулась, как будто подтвердила, что все у нее под контролем.

–Остановись, Стаси! Потом будешь жалеть. Моей Светке уже…

–Подожди! Что ты сказала?

–Будешь потом жалеть.

–А до этого? Ты сказала… Остановись!

–И что же?

Она вспомнила, как полоумная старуха сказала ей то же самое. Остановись! Что она имела в виду?

–Стаси, что случилось? На тебе лица нет.

Настя встряхнула головой, улыбнулась.

–Всё нормально. Так, ерунда.

Она вспомнила свой визит к родителям, развеселилась.

–Я была сегодня у Зои на званом обеде. И мои родственники накинулись на меня, как печенеги, пришлось ретироваться. Мне даже указали, чтобы я больше туда не приходила.

–Ну, да-а! А ты сама что ляпнула? Не поверю, что ты молча сносила всю предъяву?

–О, предъявляли они мне только одно – мне надо содержать семью старшего брата.

–С чего это? Ты и так им отдаешь львиную долю.

–Не львиную. Ты преувеличиваешь. Но я действительно давала им много. А сегодня отказалась.

–Ну, и правильно.

–Помню в детстве, когда мы с братом ссорились, Зоя всегда принимала сторону Ильи, я убегала к бабушке. Правда, сначала подолгу стояла в углу, а когда подросла, тайком сбегала от Зоиного гнева. У бабушки было удивительное имя – Ангелина. Она утешала меня, угощала карамельками – она всегда угощала меня карамельками, которые у нее всегда лежали на столе в вазочке, фабрики “Красный Октябрь”. Мы с ней пили чай, она рассказывала мне разные истории из своего детства, и я была там счастлива, забывая домашние ссоры. Бабушку я любила всеми силами своей души. Теперь бабушки Ангелины нет, а я теперь пришла к тебе жаловаться, – добавила она грустно.

–Ну, что же, жаловаться тоже иногда нужно: становится легче и проблема сразу мельчает. Пусть попробуют жить без твоей помощи. А потом все забудется. Помиришься с ними и будешь также помогать. Ты же любишь племянников.

–И не подумаю мириться. Пусть живут без меня.

Настя подумала о том, что в детстве мать всегда принимала сторону брата, не обращая внимания на то, что Настя была младше. А вот отец, когда видел их споры, он редко бывал дома – работал, заступался за дочь.

–Кстати, совсем забыла. В среду исполняется два года, как я стала директором “Интеграла”. Давай сходим в субботу вечером в ресторан, отметим. А днем приготовимся – мы должны выглядеть с тобой по высшему разряду.

–Почему бы и нет! Будет кто-то еще?

–Зачем? Мы будем с тобой вдвоем.

Чтобы отдохнуть и зарядиться энергией на следующую рабочую неделю, Анастасия привычно отправилась в воскресенье в тренажерный зал, после чего посетила спа-салон. В этот раз она не поняла, чего получила больше: отдыха или усталости. Видимо оттого, что ее преследовала неотступно мысль – остановись! Как это сделать? Для чего? Чего она не понимает?

Может быть, просто всё забыть? Но зловредная старуха не желала исчезать, а красные розы на ее черной шляпе шевелили лепестками, как будто змеиный клубок. Или ей это только казалось?

Странно. Странно всё это, – шептала она и делала вдох, как будто опять чувствовала тот приторно-горький запах духов, который исходил от нафталиновой старухи.

Кажется, процедуры спа-салона в этот раз не пошли впрок, – решила она и решила отдохнуть вечером дома на диване. Трудовая неделя была насыщена важными делами и мероприятиями. Конечно, она выдержит, но отдых ей не помешает. Она и прежде уставала, но никогда не отменяла ни одной встречи и не увиливала ни от одного лишнего пункта плотного графика. А сегодня вдруг засомневалась: выдержит ли? С чего это такие сомнения? Она удивлялась своим мыслям и опять видела перед глазами старуху.

В понедельник, войдя в кабинет, она тут же забыла все свои воскресные сомнения, почувствовала себя в родной стихии, с головой уйдя в работу. Выглядела она посвежевшей, отдохнувшей, и сотрудникам казалась верхом совершенства. Для них это было непостижимо, как она при таком плотном графике умудрялась выглядеть так, будто только сошла с обложки модного журнала. Сотрудницы обсуждали новый маникюр начальницы и новый деловой костюм цвета морской волны, в котором можно было идти на любое мероприятие от собрания в офисе до высоких презентаций. А новая стрижка привела их просто в восторг. Всё это было замечено и обсуждено тихим шепотом и короткими фразами, чтобы не отвлекаться от работы, тон которой и задавала сама начальница.

В понедельник она вышла из офиса, когда на улице было темно, машин, как людей, стало намного меньше, лишь у выхода охранник посмотрел на нее удивленно-равнодушным взглядом, мол, чего удивляться, у каждого могут быть свои дела.

Вторник оказался не менее загруженным, чем понедельник, но вечером к ней должен был прийти Стас Вершинин, и Анастасия ушла чуть позже остальных сотрудников, которые расходились все одновременно, не задерживаясь ни на минуту после восемнадцати часов. Пройдя по опустевшему офису, она не удержалась, надменно улыбнулась.

–Разбежались, как тараканы, – с презрением заметила директор и вдруг подумала о том, что она никогда не видела живых тараканов, только в передачах по телевизору и в музее, пришпиленных булавками на стенде.

Она приехала домой раньше, успела принять душ, достала из морозильника пиццу, сделала салат, порезала сыр. Стас пришел на взводе, видимо, еще переживая какие-то неприятности, но увидев Анастасию, которая светло улыбалась, отражая покой и нежность, моментально забыл о своих проблемах. Он пробыл у нее часа три, а когда уходил, Анастасия невзначай напомнила ему, что сегодня ровно год, как у них сложились отношения. Он удивился, приподняв брови, словно она рассказала ему о чуде, извинился, что забыл о такой замечательной дате, вытащил портмоне, достал с десяток крупных купюр и протянул улыбающейся Анастасии.

–Купи себе подарок, милая. И еще раз прости медведя, совсем вылетело из головы.

Она привстала на цыпочки, поцеловала его, еще раз обольстительно улыбнулась, заставляя его переминаться с ноги на ногу, не желая уходить от нее.

И опять на следующий день рабочая суета, а вечером к ней пришел гость, который приходил к ней по средам. Это был Егор Васильевич Черномазов мужчина старше Вершинина, среднего роста, с небольшим брюшком, и, по словам Анастасии, “владелец заводов, газет, пароходов”. Егор Васильевич, в отличие от Стаса Вершинина, любил поговорить и очень ценил Анастасию в этом качестве. Он любил рассказывать друзьям, что у него есть “личная гейша”, не уточняя, кто именно, но восхваляя ее ум, образованность и красоту. Он безмерно ревновал ее, поэтому даже под пытками, наверное, не выдал бы ее имени, желая обладать ею единолично. Он не знал о Вершинине, и был счастлив в своем неведении. И не смотря на то, что оба они были женаты, растили детей, гордились своей Настей.