Екатерина Савина - Пособие для начинающего оборотня

– Све-е-тка! – распялил в улыбке мокрые губы Васик, – ты просто… вообще… Ну, я прямо не знаю. Ты теперь под моей защитой, поняла? Если кто-то что-то на тебя наедет, так пря-прямо им и говорю – за мной Васик. Какой Васик? А такой… Что вам всем тошно станет… И посмотрю я на того козла, кто осмелится…

Васик снова икнул.

«Полезный клиент, – подумала еще Света, увлекая радостно что-то бормочащего Васика подальше от развороченного джипа с дымящимся радиатором, – Надо и дальше с ним хорошие отношения поддерживать. Он, конечно, не бандит и не банкир… насколько я поняла… Но мне нравится его отношение к деньгам… Деньги достаются ему легко и, судя по всему, довольно большие деньги…»

Васик опять икнул, попробовал было затянуть песню, но, кроме первых двух слов, текста вспомнить не смог. Тогда он отклеился от своей спутницы; косолапя и оскальзываясь, побежал к ближайшему ларьку. И через пять минут вернулся к ожидавшей его Свете, победоносно сжимая в руках только что приобретенную бутылочку пива.

– Добыл! – радостно сообщил он.

– Мог бы потерпеть минутку, – ласково проговорила Света, – мы бы дошли до моего дома, а там разной выпивки – целое море.

Васик крякнул и вытер ладонью заслезившиеся вдруг глаза. Потом хватил из бутылки порядочный глоток и обратился к Свете.

– Слушай, – дрогнувшим голосом проговорил он, – у меня никогда такой… подруги не было… Чтобы… пиво мне и водку… и домой приглашала, где напитки разные есть…

На мгновение Васик замер, словно пораженный внезапной мыслью, потом тревожно спросил у Светы:

– А они спиртные?

– Что? – не поняла Света.

– А они спиртные? – повторил Васик. – Напитки-то? Которые у тебя дома есть…

– Спиртные, – отвечала Света, увлекая ничего почти уже не соображающего Васика к подъезду выступающего из ночного мрака дома, – конечно, спиртные. Самые спиртные в мире… Мы уже пришли. Сейчас поднимемся на пятый этаж, квартирка сто пять, и вот мы уже дома…

– Д-дома… – пробурчал Васик и уронил недобитую бутылку с пивом.

– А скажи-ка, – вкрадчиво начала шептать в ухо Васику Света, – как тебе больше нравится… Можно ведь…

На этом месте я оборвала контакт.

Угольная чернота, пульсирующая красными прожилками, мало-помалу рассеивалась и наконец превратилась в серенький туман, только чуть-чуть окрашенный в розовый цвет.

Я мотнула головой и туман пропал.

Передо мной сидела моя подруга Даша.

– Ну что? – устало спросила она, – этот мерзавец уже успел?

– Пока нет, – сказала я, – но все к этому идет.

Я вкратце рассказала Даше то, что видела в последние полчаса.

– Одно только хорошо, – добавила я потом.

– Что? – удивилась Даша.

– Что Васик нажрался до такой степени, что слово «мама» сказать не сможет. Сомневаюсь, получится ли у него полноценная измена. Мне кажется, нет.

– Во всяком случае, нужно это предотвратить! – воскликнула Даша, – если еще ничего не было, то и Нине мы ничего не скажем… Нет, пожалуй, ей вообще лучше ничего не говорить. А Васику хорошо бы – морду начистить. Чтобы не слушал кого попало…

Я еще раз мотнула головой. Алкогольное опьянение понемногу покидало мое сознание – словно табачный дым потихоньку исчезает из комнаты, где широко распахнули окно. Ну и слава богу. Мне бы еще пять минут, тогда я была бы в полной форме. Вот через пять минут и поедем.

«Даша говорит правильно, – подумала я, – нужно ехать вытаскивать Васика из этого гнезда разврата. Не только потому, что мы обещали его будущей жене Нине проследить за моральным обликом Васика, но и потому, что… Черт, странное ощущение – какая-то смутная мысль не дает мне покоя – уже несколько минут. Она появилась сразу же, когда я прервала контакт с сознанием Васика, хотя… как можно предположить, эта мысль возникла гораздо раньше, только вот алкогольный дурман глушил ее… На что это за мысль? Как будто строчки, плывущие перед глазами – я не могу разобрать ни слова. Только понимаю, что исходит от этой строчки едва уловимый запах серьезной опасности…»

Это опять мое подсознание работает. Интуиция, так сказать. Я чувствую опасность, но пока точно сказать не могу, откуда она исходит.

Я знаю – совершенно точно – что Васику угрожает опасность, но источник этой опасности определить не могу.

Пока не могу.

Но думаю, что если мы с Дашей немедленно поедем туда, куда эта странная женщина увезла Васика, то хоть что-нибудь прояснится.

Я поднялась на ноги. Опьянения почти не ощущалось. Правда, в голове немного шумело, но на свежем воздухе, как мне кажется, все это должно пройти.

– Собирайся, – сказала я Даше, – едем.

– А адрес? – спросила она.

– Адрес? Я ведь видела все глазами Васика, – сказала я, – да и эта… Света – сама назвала номер своей квартиры. Поехали.

Даша поднялась и проследовала в прихожую.

«Света, Света… – вертелось у меня в голове, – где же я слышала уже это имя? Недавно только…»

– Послушай, – выходя в прихожую, проговорила я, – Света… У меня такое ощущение, что это имя связано с каким-то недавним событием…

– Света? – нахмурилась Даша. – Вот уж не помню… Вообще-то, это очень распространенное имя. Света…

– Света! – вспомнила я. – Ты же сама рассказывала! Про своего бывшего однокурсника Антона и про его возлюбленную… проститутку. Ее Светой звали!

– А-а! – вспомнила и Даша. – Действительно. А у меня из головы вылетело. И правда… Ну, я говорю – Света довольно распространенное имя.

– Среди проституток, – добавила я.

Ничего в жизни Антона не было глубже того обжигающего чувства, какое он испытывал, когда только представлял себе Свету или думал о ней.

А когда он видел ее, все ее окружающее пространство казалось шепотом и шарканьем многолюдной публики вокруг старинного, наполненного древней божественной красотой портрета.

Последние несколько дней Антон совершенно забыл, то что раньше он связывал с понятием «женщина». Далеко за пределами его сознания остались те полные сомнений, непонятного беспокойства и необъяснимого страха суетливые свалки на чужих квартирах, пьяных кухнях и пустынных пляжах. Потом кто-то, какая-то… Матовый овал лица, полные губки, тщательно скрываемая угревая сыпь на спине… Имя затерлось и исчезло…

Такая же суетливая и бессмысленная свадьба. Потом армия и война. Несколько писем ему в часть и последнее письмо – «…Хорошо, что не случилось детей…» которые предполагались для того, чтобы получить отсрочку от прохождения воинской повинности, но почему-то не получилось – армия и последнее письмо.

А после службы – звенящая пустота, шрам на груди, несколько ожогов на ногах и два-три военных воспоминания, прочно захлопнутые в черный сундук памяти, который приоткрывался только в особенно страшные ночи, когда Антон с криком просыпался и не пытался уже ложиться спать, а курил, включив по всей квартире свет, перед беззвучно работающим телевизором, до того времени, как станет слышно загремевший в первый раз в пустом подъезде лифт.