Олег Кожин - Рассвет

– Конова, если эти сволочи стырили мои туфли, им никакое оружие не поможет!

Приоткрыв дверь, Настя скользнула в квартиру. Тишина стала невыносимой. Пытаясь сообразить, что же делать дальше, Света вынула телефон, нервно покрутила в пальцах. Секунды тянулись, как прилипший к подошве гудрон. Вязкое время обволакивало, лишало воли.

«Настя-Настя, ну куда ты полезла?! К черту эти туфли, коза ты сумасшедшая! Возвращайся! Пожалуйста, возвращайся!» – думала Света, терзая несчастный телефон.

«Надо звонить в полицию, – решила она наконец. – Надо позвать соседей и идти к Насте…»

Из квартиры раздался приглушенный испуганный вскрик. Что-то грохнулось на пол. Позабыв обо всем, Света бросилась на выручку подруге. Сжав в кулаке ключ, она пронеслась через прихожую и только тут поняла, какую глупость совершила. Надо было сперва постучаться к соседям, позвонить в дежурную часть, а теперь она, беззащитная, один на один с опасными грабителями, и бог знает что случилось с Настей… Света застыла посреди гостиной, не понимая, что делать дальше. Закричать? Вдруг незваные гости испугаются и убегут?!

– Насть? – робко позвала она.

Через окна беспрепятственно лился вечерний свет, все еще яркий, но уже порождающий смутные тени. В каждом углу мерещились сгорбленные силуэты. Слышалось чужое дыхание и шорохи. А за шторами явно кто-то…

Из-за штор они и выпрыгнули. А еще из-за дивана, из-за шкафа, из плотно занавешенной спальни. Материализовались, как злые духи из страшных сказок. Налетели. Света взвизгнула, отшатнулась, выставляя перед собой ключи, смешное бесполезное оружие.

– Сюрпри-и-и-и-из! – вразнобой заорали тени, развеивая морок.

Запищали гуделки. Взорвалась запоздалая хлопушка. В глазах зарябило от ярких колпаков и букетов. Перекрывая смех и торопливые поздравления, в потолок стрельнула пробка от шампанского. На ватных ногах Света добралась до дивана и с облегчением рухнула в его мягкие объятия.

– Господи, ну вы и придурки! Я чуть ежа не родила!

Борясь с предательской слабостью, Света все же нашла в себе силы рассмеяться. Получилось немного нервно. Из кухни, цокая каблуками новых туфель, вышла Настя, скорчила невинную физиономию: мол, я не я, и задумка не моя. Света швырнула в нее подушкой, и подруга, подобрав платье, проворно выскочила в прихожую. Усиленный подъездным эхом, донесся звон бутылок и ее деловитый голос.

– Та-а-ак, как тут поживает наше завтрашнее похмелье?!

С наигранной строгостью Света обвела взглядом улыбающиеся лица гостей. Требовательно хлопнула ладонями по обивке дивана.

– Коктейль! – приказала именинница. – Мне срочно нужен коктейль!

– Если что, я изначально был против.

Едва заслышав родной голос, Света вскочила, позабыв про слабость в коленках. Из кухни, смущенно прижимая к груди подарочный сверток, вышел Антон. Радостно вскрикнув, Света повисла на брате, уткнулась носом в ложбинку у шеи.

– Пришел, – будто не веря, шепнула она ему на ухо.

– Ну, честно говоря, думал пропустить. Староват я для детских утренников, – попытался отшутиться Антон. – Но потом вспомнил, что у тебя день рождения, и…

– Только в день рождения о сестре и вспоминаешь! – Света стукнула его кулаком в грудь. – Если бы я не была так рада тебя видеть, знаешь, что…

– Знаю, заслужил, – Антон кивнул. – Признаю свою вину. Меру, степень, глубину.

– Да ну тебя, – Света еще раз крепко стиснула его в объятиях. – Такая ты, Тошка, зараза, слов нет! Но я очень рада тебя видеть!

Между ними вклинилась Настя, с маргаритами в обеих руках. Всучила бокалы, вынула откуда-то еще один, для себя.

– Именинница, ваши гости отвратительно трезвы! – она звонко чокнулась с подругой и воздела бокал к люстре. – Давай не томи! С днем…

– …рож-день-я! – подхватили гости. – С днем рож-день-я! С днем рож-день-я!

– Ура-а-а-а-а! – заголосила Света, и, пригубив коктейль, с головой окунулась в праздник.

Ночь решительно вымела с улицы остатки дневного света. Торопливо развесила гирлянды звезд, прикрутила убывающую луну на самое видное место и теперь тайком подглядывала в неспящие окна, завистливо вздыхая над чужим праздником. Гости давно разбились на группки. Курили на балконе и кухне. Эмоционально обсуждали чью-то личную жизнь. Склевывали со стола остатки закусок и нарезанных фруктов. Кто-то включил «Муз-ТВ», где глянцевая певичка-однодневка, изгибая силиконовое тело, пела о большой чистой любви. Веселье выдыхалось. Смех звучал все тише, а тосты в честь именинницы – все реже. Коктейли смешивались лениво, нехотя. Голоса гудели хоть и громко, но устало.

Света, Антон и Настя расположились в гостиной, доигрывая игру, с чьей-то легкой руки названную «тарантинками». Оранжевые стикеры украшали лоб каждого, и Настя комично закатывала глаза, силясь разглядеть, что написано на ее бумажке. Света довольно поджала губы, разглядывая свой аккуратный почерк. «Наглая обезьяна» – мелкая месть за дурацкий розыгрыш, но после шестого бокала ничего умнее в голову не пришло.

– Так. Сейчас же мой ход, да?

«Наглая обезьяна» поставила пустую маргариту на пол. Соловый взгляд прошелся по друзьям, ненадолго задержался на их «тарантинках». Настя сдавленно хрюкнула. Собралась, постучала ярко-алым ноготком по стикеру.

– Я красивая?

– И красивая, и умная, – намекая на бородатый анекдот, ответила Света. – Как бы не разорваться.

– Хм-м-м-м, – не уловив намек, Настя задумчиво потерла висок кончиками пальцев. – А там случайно не мое имя написано?

– О, не настолько умная и чуть менее красивая! Давай, Тошка, твоя очередь.

Задумчиво пожевав губы, Антон спросил:

– Я – вымышленный персонаж?

– Иногда мне кажется, что да.

В голосе Светы прорезалась грусть. Она не хотела, само вырвалось. На «тарантинке» брата она написала свое собственное имя. С детства у них не было никого ближе друг друга. Мама умерла, рожая Свету. Отца они никогда толком и не знали: тот сбежал, едва узнав о второй беременности жены. У него уже давно была другая семья и дети… трое, кажется. Воспитанием Светы и Антона занималась мамина сестра, тетя Лара, которая, конечно же, маму заменить не могла.

В последнее время Света заметила, что брат отдаляется, перестает делиться с ней переживаниями, становится замкнутым. Списывала все на работу, где Тошка, бывало, пропадал ночами, сдавая очередной проект. Да и у самой дел навалилось невпроворот. Последний год она впервые жила сама по себе. Друзья, работа, увлечения, банальная усталость, и вот на брата, который был ей и отцом, и матерью, уже не остается времени. Но, что хуже всего, он, кажется, и сам не особо жаждал встреч. Что ж, дети растут, думала Света, их пути расходятся. Но иногда, как вот сейчас, например, она испытывала острые приступы щемящей тоски по старым временам и в самом деле задавалась вопросом: а уж не выдумала ли она своего старшего брата?