Збава Грехович - Ангелы. Дети ночи

– Болеют…

Кто-то пошутил тихо, но ангел услышал.

– А мы их вылечим! Дальше!

Грегор замолк, отмечая, что лишь четверть группы скрупулезно записывают то, что им говорит куратор. Остальные – щелкают клювом.

«Кандидаты!» – нарек их ангел и продолжил.

– Вы все – кандидаты в ряды карантинщиков. Потенциальные ловушки для скелетов. Лакомые кусочки для пожирателей энергии. Вы для них – еда. Только попробуйте преподнести им себя на десерт! Ни одного из вас я до карантина не дотащу! Не подумаю! Расстрел на месте или остаетесь в болоте. Всем ясно?!

– А как узнать, человек одержим или нет?

– По ласковому взгляду, милый! – ответ снова развеселил зал. – Он захочет тебя сожрать! Понятно?

Не дожидаясь ответа, ангел соскочил с «козла».

– Второстепенная задача! – с натугой проговорил куратор. Следующим облюбованным им снарядом стал турник. Еще никто из группы никогда не слушал лекцию от подтягивающегося препода. – Собираем список пожеланий от наших переселенцев: шмотки, книги, конспекты, анализы, бабушкины дневники и амулеты. Все, вплоть до любимых плюшевых медведей! Что?

Подняв руку, один из слушателей привлек внимание куратора и заставил его прервать занятие.

– Могу ли я поставить планшет на запись?

– Что, солдат, приспичило? – ангел стал похож на беса, когда презрительно бросил слова в парня.

– Так точно! Приспичило тоже подтянуться пару раз!

В толпе будущих оперативников раздались смешки: кто-то мгновенно встал на сторону товарища, сумевшего пристыдить препода-хама, кто-то хмыкнул, мол, не фиг выпендриваться, кто-то тоже возжелал не сидеть, а совмещать полезное с полезным.

– Имя!

– Павел Черный!

– На ринг, Черный!

Ринг сделали импровизированный: слушатели подвинулись, расселись по контуру матов, образовав равносторонний прямоугольник. Грегор показал пример, стянув через голову футболку, заставив многих девушек закусить губу. Но когда разоблачился Черный, губы закусили и некоторые парни. От зависти.

Противники были равны по росту и ширине плеч, но Павел слегка превосходил в мышечной массе своего куратора.

– Рассказываю! – ангел сделал выпад и провел ряд ударов. Парень умело блокировал и наступал. – Мы собираем не только шмотки, но и информацию! Аналитикам надо давать пищу… Выходим только по ночам.

Успевая говорить в перерывах между комбинациями ударов, Грегор восстанавливал дыхание и снова наступал.

– Почему по ночам?

– Потому что мы – Ангелы. Дети ночи.

Загадочный пространственный ответ заставил толпу заволноваться.

– Двери открываются только ночью. С первыми лучами солнца, когда тени от надгробных плит становятся короче, проход в наше измерение автоматически защелкивается. Если вы остались там, вам придется продержаться день. И как только тени станут длиннее вас самих – калитка распахивается. Уф…

Удачный выпад Черного сбил дыхание ангела. Толпа удовлетворенно загудела.

– Проход есть только на кладбище?

– Проходов много, но мы используем этот.

– Но про это кладбище знает враг! – крикнувшая девушка точно знала, что говорит. Она сама, нехотя, но привела нескольких скелетов к кованному забору и видела, как они отступили. – Они точно знают!

– Знают, да… – Грегор вывернулся, успешно подсекая противника и роняя его на пол.

– Ну, тогда, разве не проще им сравнять кладбище с землей и закрыть нас здесь, как в консервной банке?

– Нет, не проще! – ангел остановил бой, направился к шведским стенкам, по дороге требуя вернуть свою одежду. – Сравняй они с землей кладбище, и тогда им придется искать новый выход из норы. Им выгоднее делать засады.

– А они делают?

– Нет, не делают, – подойдя к снарядам, Грегор извлек буквально из ниоткуда полотенце и бросил его своему противнику.

– А почему не делают?

– Предположительно потому, что глупых скелетов много, но они вечно голодные и недалекие. Их надо контролировать, а генералов нет. Выгоднее держать мелких в городе, где есть еда. И ждать нас. Мы к ним сами, рано или поздно, придем.

– Так, значит, вовсе они не глупые, – отметил Паша Черный, вытирая руки полотенцем и отдавая его куратору.

– Глупые или не глупые, это выяснят наши аналитики и лабораторные мышки. А теперь – самое интересное!

Грегор заставил всех развернуться в одну сторону, манипуляцией на планшете явил народу под дружные восхищенные возгласы бетонную стену, разрисованную мишенями, и отодвинул ее на несколько десятков метров.

– Аз есть юсь…

Стоя спиной к аудитории, Грегор смотрел на мишень, опустив руки к полу, его губы шептали короткие слова, а на кончиках пальцев заплясали искры. И чем больше повторял слова ангел, тем ярче становился огонь в его руке, пока, наконец, не превратился в искрящийся шар размером с яблоко.

– Поберегись! – скомандовал невидимому противнику куратор, и запустил шарик, с силой замахнувшись. «Яблоко» пролетело метра три и упало на бетон.

«Букхгр-р-р» огрызнулось покрытие, на котором после контакта с шариком осталось черное пятно метром в диаметре.

– Вот… Демонстрация окончена, – Грегор обернулся к слушателям и отряхнул ладони. – Запомнить всем: «аз», «есть», «юсь»! Молчать!

Конечно же, не дождавшись команды, все без разбора начали шептать заветные слова.

– Вы – дебилы?! – Грегор направился к месту, где совсем недавно был ринг. – Идиото-хромосомо! – бурчал он себе под нос, пока шел на середину зала. – Поднимайте рабочую руку!

Ангел был раздражен. Но еще больше его раздраконили те, кто не понял приказа, и сейчас сидели и спрашивали у соседа, что за рабочая рука? Кто-то пошло пошутил, но под гневным взглядом куратора волна смеха так и не тронулась с места.

– Мать вашу, я же сам вас отбирал! – прошипел ангел, оглядываясь на сидящих у его ног студентов. – Деградировали за пару месяцев? Руки!

Лес верхних конечностей уткнулись в потолок.

– Теперь говорим «аз-есть-юсь» и думаем про ушлепков, которые испортили вам жизнь!

Зал наполнился шелестом шипящих. «Аз-есть-юсь», «Аз-есть-юсь», «Аз-есть-юсь»…

Грегор внимательно следил за пальцами, выискивая хоть малейшие намеки на искры.

– Отставить! – команда прозвучала, руки опустились.

Ангел, выбрав субъект, направился к нему, ступая не глядя. Парни и девушки еле успевали убраться с его пути.

– Ты! Поднимайся! Имя!

– Катерина Лужанская, – девушка, хоть и была польщена вниманием, побледнела, скукожилась под острым взглядом ангела. Но устояла на подгибающихся ногах.

– Давай! Еще раз! «Аз-есть-юсь»!

Пригвоздив взглядом, Грегор ждал. А Катерина, не смея отвести глаз, все быстрее повторяла три слова. Как два непримиримых врага стояли куратор и студентка друг напротив друга, сверля глазами, напрягая пальцы, готовясь к прыжку.