С. К. Ренсом - Маленькая голубая вещица

Лебедь метался у самой кромки воды, его огромные крылья колотили по смешанному с галькой песку, расталкивая в стороны всех остальных птиц. Мы в ужасе смотрели, как он вертится, извиваясь и громко, угрожающе шипит.

– Я не могу просто так стоять и ничего не делать, – крикнула я, перекрывая производимый им шум. – Я пойду и посмотрю, нельзя ли ему помочь. Не могла бы ты позвонить в какую-нибудь службу – в полицию, ветеринару или что там еще есть? Если ничего не предпринимать, он наверняка что-то себе повредит. – Я осторожно двинулась к бьющейся птице.

– Алекс, не глупи! – крикнула Грейс. – Он может сломать тебе руку.

– Надо попытаться, – пробормотала я себе под нос, медленно приближаясь к лебедю по узкой отмели.

Он, похоже, совсем обезумел, и, подойдя ближе, я увидела почему. Кольцо на его лапке зацепилось за изогнутую проволоку, которая торчала из утрамбованной смеси гальки и песка. Я остановилась и опустилась на корточки, чтобы придать себе в его глазах менее угрожающий вид. Я понятия не имела, какие звуки надо издавать, чтобы успокоить попавшего в беду и обезумевшего от страха лебедя, но меня все равно никто бы не услышал, так что надо было хотя бы попытаться.

– Тише, тише, – воркующим голосом проговорила я. – Хороший лебедь, хороший. Я не сделаю тебе больно.

Он вперил в меня недобрый взгляд, но немного поутих. Я медленно подобралась ближе, опасливо поглядывая на его грозный клюв и могучие крылья. Внезапно он перестал шипеть, и во вдруг наступившей тишине я услышала, как его большие перепончатые лапы скребут по песку. Он до отказа растопырил крылья, постаравшись принять как нельзя более угрожающий вид. Это ему удалось. Я подумала, что если и получу перелом руки, то это хотя бы произойдет после того, как все экзамены остались позади. Мы закончили сдавать последний из них сегодня утром, и предполагалось, что после этого весь день проведем, празднуя и веселясь. Правда, сейчас из всей нашей компании остались только Грейс и я, все остальные уже давно разъехались по домам, чтобы приготовиться к увеселениям, которые предстояли нам вечером.

Между мной и лебедем оставалось всего лишь несколько футов, когда он вдруг решил, что не даст мне подойти еще ближе. Испустив пронзительный крик, он напряг все силы и попробовал взлететь, размахивая крыльями. Он был так близко, что кончики его перьев скользнули по моему лицу. Внезапно раздался треск, перед моими глазами мелькнул белый вихрь, и лебедя как не бывало. От неожиданности я отпрянула назад и в следующую секунду уже сидела на грязном песке.

Там, где только что находился лебедь, остались обломки какого-то кольца с его лапы, лежащие рядом с торчащей проволокой, из-за которой все и произошло. Мечась, птица здорово разворошила смешанный с галькой песок, однако проволока осталась на месте.

– Ты в порядке? – обеспокоенно крикнула Грейс, не отрывая глаз от экрана мобильника. – Думаешь, мне все равно нужно позвонить в какую-нибудь службу?

– В этом уже нет смысла, – пробурчала я, пытаясь стереть ил с моих новых джинсов. Но они не стали чище. – Я все равно измазалась, так что теперь, если получится, попытаюсь разобраться с этой проволокой, – добавила я в ответ.

Это была всего лишь небольшая отмель, одна из тех немногих, которые в этой части Темзы, в Твикенхеме, обнажаются в самой нижней точке отлива. Над этой отмелью возвышалась терраса паба «Белый лебедь», и здесь всегда можно было увидеть лебедей, гусей и уток, которые подходили к террасе, надеясь, что им достанется кусочек жареной картошки или недоеденной булочки. Обычно, когда мне доводилось здесь бывать, терраса оказывалась забита посетителями паба, с удовольствием попивающими пиво, греясь на солнце, но сейчас, в начале июня под вечер вторника, здесь стало почти совсем безлюдно.

Во время отлива на отмели всегда валялся всякий мусор, и птицам, судя по всему, удавалось благополучно обходить стороной большую его часть. Но этот торчащий кусок проволоки меня разозлил, ведь из-за него несчастная птица едва не сломала себе лапу. Я протянула руку и попыталась выдернуть его из песка, впрочем, почти не надеясь, что мне это удастся. Он держался крепко. Может быть, можно будет согнуть его так, чтобы он перестал представлять опасность. Я огляделась в поисках какого-нибудь предмета, который можно было бы использовать, чтобы согнуть эту проволоку, поскольку моим пальцам это было явно не под силу.

Найдя крепкий на вид камень, я принялась колотить им по проволоке, стараясь согнуть ее торчащий конец так, чтобы он вонзился в смесь гальки и песка. Когда он начал изгибаться, у его основания вдруг показалось что-то голубое и блестящее. Удивившись находке, я перестала колотить и начала разгребать там, откуда выходил торчащий конец проволоки. Оказалось, что в глубине проволока обмотана вокруг небольшого, размером примерно с мою ладонь металлического ободка, в который вдет круглый голубой камень. В лучах солнца он сверкал и переливался, словно опал. Я продолжила копать. Проволока уходила еще глубже и, кажется, была зацеплена вокруг большого булыжника. Вытащить его мне точно было бы нелегко.

Однако проволока выглядела старой и на такой глубине казалась немного более ломкой. Я крепко зажала ее в руке, начала гнуть то туда, то сюда, и очень скоро она переломилась. Я подняла металлический ободок, чтобы рассмотреть его.

Камень был очень красив, темно-голубой с золотыми, розовыми и красными крапинками, поблескивающими на солнце. Я потерла ободок и, стерев немного древней грязи, увидела тусклый серебристый цвет. И даже сквозь грязь разглядела, что эта вещица сработана тонко и искусно. С какой стати было кому-то привязывать такую красоту к булыжнику и бросать в реку?

Я отнесла вещицу в дамский туалет паба и немного помыла, попытавшись оттереть въевшуюся грязь и речной ил, которые явно покрывали ее уже немало лет. Я постаралась немного привести в порядок и себя, но это явно было безнадежной задачей. Придется отправиться домой и переодеться. Из-за этого я здорово опоздаю в Ричмонд, где мы наметили сегодня вечером отпраздновать окончание экзаменов.