Велор Сильвер - Радогор

Эти бронзовые статуи раньше принадлежали одному графу, который приказал их слепить и установить у входа в склеп. Они должны были охранять покой его супруги после ее смерти. Львы простояли у склепа до тех пор, пока их не похитили местные мародеры. Так они оказались на аукционе, где и приобрел их сэр Шарон. Не зная их истинной истории, он обрек себя и свою семью на те несчастья, которые с ними приключились.

В свою очередь, я бы настойчиво вам рекомендовал избавиться от этих бронзовых статуй. Уверен, что после этого в особняк вернутся жизнь и свет.

С уважением, Ланс Франсер».

Сложив письмо, Ланс растопил над свечой воск и скрепил именной печатью его края. Тем же днем оно было отправлено Томасу Дыманту курьером.

Ровно в семь часов вечера на первый этаж гостиницы «Красный сокол» в холл вошел высокий светловолосый мужчина лет тридцати. В черном плаще и шляпе.

При виде Ланса он снял шляпу и плащ и тотчас направился к его дивану в углу.

– Добрый вечер. Надеюсь, я не опоздал?

– Вы вовремя. Полагаю, вы и есть сэр Гоман?

Мужчина протянул руку для рукопожатия:

– Меня зовут Марк.

Ланс пожал ее в ответ. Марк занял кресло напротив, Франсер продолжил:

– Итак, вы сообщили, что желаете встретиться со мной как можно скорей. Прошу уточнить причину такой спешки.

Марк быстро кивнул и тотчас ответил:

– Причина весомая, и вы сейчас в этом удостоверитесь. Прежде всего, едва я узнал, что вы в нашем городке всего на несколько дней, бросил все и решил назначить встречу. У меня пропала племянница. Агния. Вот уже как месяц ее никто не может найти. Девушке всего семнадцать лет. Никого, кроме меня, у нее не осталось. Я боюсь предположить самое худшее.

– Хорошо, хорошо. Давайте по порядку. Племянница до момента пропажи жила с вами.

– Да.

– Она сирота с рождения?

– Нет. Ее воспитывали мать и отец, с которыми она жила в деревне на севере страны.

– Опишите самое главное из ее детства. То, что может мне помочь в ее поиске.

Марк задумался всего на секунду, затем выпалил:

– Дом, в котором жила Агния со своими близкими, был расположен у самого леса. Мать часто болела. Поэтому из дома никуда не уходила. Боялась, что станет еще хуже. Отец зарабатывал на жизнь тем, что рубил в лесу деревья. Привозил домой на телеге дрова. Вот, как-то раз зимой случился с ним один случай.

Поехал он в лес за дровами. Прихватил с собой цепного пса. Пес был крупным, большим. Хозяина и имущество охранял исправно. Мужик взял его, чтоб знак подал, если зверь какой приблизится. В лесу, как и задумывал, нарубил деревьев и сложил в сани. Сам сел сверху и пса усадил рядом.

Начал выдвигаться из леса, и тут на него кинулась стая волков. Мужик ударил лошадь кнутом и та ускорила бег. Стая не отставала. От них не было никакой надежды оторваться. Времени было мало и мужик рассудил так. Лошадь-кормилицу терять никак нельзя. Все-таки единственная. Самого себя тоже жалко. И тогда сбросил с саней своего верного пса на растерзание волкам. Только тогда ему удалось оторваться от волков.

Когда приехал до дома, то въехал во двор и запер на засов ворота. Жене рассказал, как дело было. Поужинал и лег спать.

Ночью кто-то стал скрестись в ворота. Домочадцы переполошились все. Мужик накинул тулуп и вышел во двор. Жена и племянница к окну, смотреть, кто явился в такой час.

Он ворота распахнул, а на него кинулся израненный пес. Загрыз мужика на месте за подлое предательство. Оказалось, что порода того пса – волкодав. Он всю стаю волков раскидал. После этого убежал в лес к лесничему, и тот оставил его у себя. Однако жена и дочь покойного видели, как пес убил их кормильца. Все случилось на их глазах. Видимо, это произвело сильное впечатление на мою племянницу.

Она стала замкнутой и неразговорчивой. Я бы даже сказал, тронулась умом. После смерти матери, то есть моей сестры, я забрал ее к себе. Агния стала жить здесь, в Урилле, в моем просторном доме. Конечно, я познакомил ее со своей семьей, и ее приняли как собственную дочку.

Агния могла бы посещать женскую гимназию вместе с другими моими дочерьми. Однако она была странной девушкой. Замкнутой и молчаливой. Насколько мне известно, друзей у нее не было. Мы решили обучать ее на дому. Учителя сами приходили к ней. Иногда она прогуливалась по парку в сопровождении нянечки. Иногда она гуляла одна у дома. Любила одиночество. Так продолжалось, пока вдруг не исчезла.

Марк рассказывал историю девочки так живописно, что Ланс представил ее яркими красками. Словно это происходило здесь и сейчас.

– Может быть, ей не понравилось у вас и она просто-напросто сбежала?

– Не думаю. Ведь ее семья еле сводила концы с концами. А у меня дом – полная чаша. Мы Агнию привели в порядок. Навели внешний лоск, полностью обновили гардероб, выделили собственные комнаты и слуг. Поверьте. Я по ее глазам видел, что она счастлива с нами, тем более моя жена к ней относилась как к собственной дочери. У нее не было повода сбегать от нас.

Ланс в глубокой задумчивости потер подбородок.

– Странно. Возможно ли, что Агнию похитили ради выкупа?

– Я думал об этом, однако с момента ее пропажи никто так и не заявил о себе. Не потребовал вознаграждения за ее жизнь. Хотя, конечно, все может измениться, и я получу письмо от негодяев. Однако что-то мне подсказывает, что это не похищение.

Ланс поднялся с дивана, неспешно обошел его кругом и посмотрел в окно.

– Скажите, Марк, насколько Агния была странной? Что в ней было такого, что вас смущало?

Марк посмотрел на его спину.

– Я могу быть с вами откровенен?

– Предельно.

– В таком случае, я расскажу все, что мне известно, – Марк откашлялся и, осторожно подбирая слова, продолжил, – тот случай с ее отцом, когда волкодав загрыз его, произвел на Агнию сильное впечатление. Несколько дней после этого она молчала. Не проронила ни слова. Первый раз заговорила на похоронах своей матери. Сказала что-то вроде: «Все там будем». На следующий день я увез ее оттуда. Когда я привез ее в свой дом, то она молча оглядела всех домочадцев и, не проронив ни слова, закрыв лицо ладонями, горько заплакала. Мне показалось это странным. Хотя ее можно понять, конечно.

– Продолжайте.

– Первые несколько дней она провела в своей комнате. Соорудила из простыней и покрывал нечто, похожее на шалаш. Пряталась от нас там. Не ела никакой еды, не принимала ванны, не меняла нательное белье. Мы даже вызвали доктора. Однако при осмотре он ничего странного не обнаружил. Сказал, что такое бывает при сильном эмоциональном потрясении. Прописал капли валерианы. Прежде чем уйти, подозвал меня и тихим шепотом предупредил. Если девочке станет хуже, предложил определить ее в Бедлам. Там ей точно помогут. Но я, естественно, отказался. Ведь в моем роду никогда не было и не будет умалишенных.