Вики Петтерсон - Аромат теней

— Это будет приятной переменой, — заметила я, ни к кому не обращаясь, и Уоррен наконец улыбнулся.

— Осторожней, Грегор. Мы не знаем, раскрыли ли они тебя.

— Думаю, если бы раскрыли, уже добрались бы до меня. Я ведь не самый сильный из звездных знаков. — Грегор поднял правую руку и показал мне. Она заканчивалась у локтя. -

Однако сегодня я нашел счастливый пении, и со мной моя лапка кролика. Все будет в порядке. Уоррен повернулся ко мне.

— Как я сообщил тебе по телефону, переход возможет! только точно в тот момент, когда свет и тьма поровну распределены в воздухе. Стоит запомнить, если дело происходит в середине ночи и тебя преследуют, нужно суметь выжить в течение шесть часов, прежде чем появится возможность скрыться в убежище.

— Она даже этого не знает, — заворчал человек на переднем сиденье и скрестил руки.

Я наклонилась вперед, чувствуя, как во мне снова возникает гнев. До сих пор как супергерой я была полной неудачницей, да и в моих человеческих качествах можно усомниться, но у меня есть гордость.

— Послушайте, мистер. Мне неизвестно, кто вы и что вы имеете против меня, но я не видела ни вас, ни ваших боящихся криптонита приятелей до того, как перед моей машиной не возник Уоррен.

— Точнее, ты его переехала… Феликс повернулся к Грегору.

— Я не боюсь криптонита. А ты?

— Так что давайте кое-что выясним. Я не просила этого. И была бы гораздо счастливей, если бы никогда не слышала о метаморфозах, переходах и прочей сверхъестественной ерунде, но я здесь. Так что смиритесь с этим. И мне, по-видимому, тоже придется смириться.

Тот, что впереди, обернулся и смотрел на меня прищуренными глазами. Было что-то неуловимое в текстуре его гнева — необычное и знакомое в одно и то же время. Мне казалось, что я должна узнать его или по меньшей мере один из его компонентов, но не получалось.

Последовало долгое молчание. Наконец Грегор съехал на обочину, переключил рычаг коробки передач в нейтральное положение и повернулся ко мне лицом.

— Оливия, это Чандра. Она один из наших лучших специалистов-химиков. Это она приготовила твой новый запах.

Она?!

Я почувствовала, как гнев оставляет мое тело, а кровь отливает от лица, Я мысленно хлопнула себя по голове: знакомая черта в генетической окраске Чандры — это ее пол. Женский.

Да, поистине один из черных дней.

— Я поведу.

Чандра распахнула дверь.

— Ну, так говорить не стоило, — произнес Уоррен, пока Чандра обходила машину.

— Чандра терпеть не может, когда ее принимают за мужчину, — объяснил Грегор, открывая дверь со стороны водителя, но в глазах его был смех. И я поняла, что не первая допустила такую оплошность. К несчастью, я также знаю женщин. Они редко такое прощают. А Чандра не кажется вообще способной на прощение.

— Не ждите меня, ребята, — сказал Грегор, выходя из машины.

— Потони, если задержишься, — попросил его Уоррен.

— Хорошо.

Чандра захлопнула дверь и тронула машину.

— Черт побери, — услышала я шепот Феликса.

— Ты пристегнулась? — спросил Уоррен.

Машина развернулась, шины завизжали, заскрипели, прежде чем нашли опору на гравии, и машина рванулась. Меня вдавило в спинку; я смотрела вперед, но в зеркале заднего обзора видела, как быстро уменьшается фигура Грегора. Однако сплошная бетонная стена высотой в двенадцать футов перед нами казалась более важным обстоятельством.

— Женщины водители… — устало начал Уоррен. «Может, машина умеет летать, — подумала я, видя, как неуклонно приближается стена. — Или стена разойдется или исчезнет, словно ее и не было». Но тут Уоррен рядом со мной весь подобрался, и я поняла, что стена никуда не денется.

Мы ударились о нее на скорости в шестьдесят пять миль в час. Меня бросило вперед, и гневный скрежет металла при соприкосновении с бетоном добавился к запаху от горелой резины в пыльном воздухе. Бока автомобиля задевали за что-то, кирпичи падали на его крышу, и он остановился так же резко, как любая нормальная машина. Однако когда я открыла глаза, корпус машины был невредим.

— Ненавижу эту часть, — заметил Уоррен, отстегиваясь. Я поднесла ладонь ко рту и обнаружила свежую кровь. — Что это было?

— Что именно? — осведомился Уоррен. — Ты думала, переход в другую реальность — это просто?

— Привыкнешь. — Феликс, улыбаясь, открывал дверь. — Помогает, если вначале выпьешь коктейль.

— Ты имеешь в виду, что мне придется это делать снова?

Чандра усмехнулась мне в лицо в зеркале.

— Добро пожаловать в наш мир, — изрекла она, покидая машину.

«Сука», — подумала я, глядя, как она уходит, пробираясь через обломки.

— Пойдем. — Уоррен поманил меня.

Я вздохнула, покачала головой и направилась за ним в его мир.

Я выходила из такси так, как другие склонные к приключениям люди некогда ступили на Лупу. Небольшой осторожный шаг, за ним другой; гравий, обломки кирпичей и стекла хрустят под ногами. Мы как будто находимся на заваленном обломками дворе; повсюду торчат под неожиданными углами куски металла и останки стены с мотками колючей проволоки. Я оглянулась, пытаясь увидеть в проломе стены Грегора, но вся пыль, поднятая ударом пашей машины о стену, устремилась в этот пролом, как дым в трубу камина; каким-то образом она слипалась, становилась густой и прочной; она колебалась, как бетон.

Остальные были передо мной, они шли цепочкой, и хромота Уоррена стала заметней: ему здесь приходилось труднее всех. Я заторопилась за ним и тут же поняла, что обломки во дворе — совсем не куски металла, а остовы таких слов, как «Нормандия», «Фотомагазин» и «Кафе». Был здесь и огромный кактус с ободранной зеленой краской и отверстиями, из которых торчали облысевшие и сломанные отростки-шипы, и шестифутовый стакан мартини, по краям которого проходили стеклянные трубки. Акры разбитых неоновых ламп, флуоресцентной краски и исторических вывесок, которые украшали Лас-Вегас, когда им правили еще выходцы из Италии и вспышки неона заливали улицы с заката до рассвета.

— Где мы? — поинтересовалась я, разглядывая разбросанные буквы: еще можно было прочесть слово «Казино».

— Неоновое кладбище, — бросил через плечо Уоррен, пробираясь мимо вывесок «Ландмарк» и «Дюны». Каждая буква была больше него.

— Где умирают огни, — добавила Чандра, повернув ко мне лицо и ухмыльнувшись.

— Где отдыхает Свет, — поправил Феликс, неожиданно появившись за моей спиной. Он снова улыбнулся мне, и я была ему благодарна. — Самос близкое к дому место.

Мы вслед за Уорреном миновали лампу Аладдина и свернули влево у вывески «Тандерберд» — курсивом. Еще чуть-чуть, и мы оказались перед самым большим и кричащим экспонатом этого двора, — все еще величественным, хотя все украшавшие его лампы были разбиты или перегорели.