Максим Кызыма - Проклятие лесного озера

Ситуация всё больше и больше пугала Вадима. Сначала он решил, что ему всё это показалось, но надписи были такими же реальными, как и дорога, на которой он сейчас стоял, как и деревья, которые его окружали. Он провёл пальцем по буквам – краска была свежей. Вадим поднёс испачканный палец к лицу, чтобы лучше разглядеть краску, и мог бы поклясться, что краска, которой были выведены надписи, была не чем иным, как кровью, уже начинавшей сворачиваться и твердеть. Смутно понимая, что происходит, Вадим быстро вытер палец о ствол дерева и быстро залез в машину. С трудом развернувшись, пришлось не менее четырёх раз выкручивать руль до упора: сначала вправо и сдавать назад, потом влево – вперёд и так далее, Сорокин поехал обратно, в сторону деревни.

Вадим остановился возле одинокого дома, заглушил двигатель и вышел из машины. Прежде чем войти, долго мялся у калитки, не решаясь сделать шаг, затем открыл её и прошёл к веранде дома. Как только он оказался во дворе, то сразу же заметил странные перемены вокруг – стояла абсолютная тишина. Неслышно было ни птиц, ни насекомых; стих ветер, не ощущалось даже лёгкого дуновения; воздух как будто стал плотнее, почти осязаемым на ощупь; появилось чувство тревоги. Создавалось такое впечатление, как будто он долго разглядывал картину на стене, а потом просто шагнул в неё и оказался внутри. Дверь по-прежнему была открыта, и Вадим нерешительно позвал: «Здравствуйте! Есть кто дома? – затем уже громче. – Можно войти?» – но никто не откликался на его призывы. Вадим решился пройти внутрь, он снял кроссовки, поставил их на ступени крыльца и шагнул в дверной проём. На веранде располагалась летняя кухня, небольшой деревянный стол с парой стульев, справа от входа умывальник и сразу за ним дверь в кладовку. Большое окно веранды хорошо пропускало свет, прямо под ним стояла газовая плита с красным баллоном пропана, на тумбочке, расположенной неподалёку от плиты, лежала аккуратно сложенная кухонная утварь. На полу расстелен полосатый палас, дорожкой соединяющий дверь веранды и входную дверь в дом. Пройдя по нему, Вадим перешагнул через порог и проследовал дальше, в сам дом. Входная дверь так же была открыта, поэтому никаких проблем не возникло. Внутри дома было не менее чисто и уютно: на тщательно выбеленных стенах и потолке не было ни одной паутинки. «Русская» печь занимала половину стены и начиналась почти сразу от входной двери. Над кухонным столом висели картины: «Охотники на привале», «Утро в сосновом лесу» и прочие, связанные с лесными пейзажами. В углу нависали массивные часы с кукушкой, в виде сказочной избушки. Вадим двинулся дальше – к следующей двери, за которой должны были находиться жилые комнаты, но ногой наступил на что-то выступающее, в пятку что-то больно вдавилось. Это оказалось кольцо от крышки погреба. Массивная, вырезанная в полу крышка была частично закрыта паласом, поэтому Вадим не заметил её сразу. Пока он стоял, потирая отдавленную пятку, за спиной послышался голос:

– Молодой человек, что вы здесь ищите? – голос принадлежал женщине.

Вадим вздрогнул от неожиданности и обернулся. В проёме двери стояла женщина. Лет сорока – сорока пяти, в длинном коричневом сарафане ниже колен, под которым были видны босые ноги; густые чёрные волосы собраны резинкой в аккуратный хвост, свисающий с левого плеча; выразительное лицо, со слегка заострёнными чертами, что, впрочем, нисколько не портило её привлекательности; большие карие глаза смотрели на незваного гостя; одной рукой она держалась за дверной косяк, а в другой сжимала серый платок, по всей видимости, только что снятый с головы.

– Здравствуйте. Простите меня за вторжение! – оправдывался Вадим. – Я звал, но никто не ответил. Мне показалось, что в доме кто-то есть и…

– Ладно, не смущайся ты так! Ничего страшного не случилось! Я видела, как ты вошёл. Я как раз в огороде была, с другой стороны дома, огурцы собирала, слышу – машина подъехала, потом звал кто-то – вот я и пришла, а тут гость посреди моей кухни, – женщина приятно улыбнулась, глаза заискрились каким-то детским весельем, – чем обязаны гостям дорогим? Говори не стесняйся, чем смогу – помогу!

– Там, на дороге, завал: дерево упало – проехать не могу. Вы не знаете, как отсюда выбраться можно? Может, где-нибудь объезд есть? Мне бы как-нибудь до трассы добраться, не могу уже, сил нет, как вчера сюда заехал, так плутаю до сих пор! – пожаловался Сорокин, сейчас он немного успокоился, впервые за последнее время он видел перед собой адекватного, спокойного человека, с которым можно было нормально пообщаться.

– Не удивительно, что упало – такая гроза ночью была! А пути тут всего два: один впереди, который, как ты говоришь, дерево перегородило; второй тот, по которому ты сюда приехал, мимо озера. Но та дорога, что мимо озера проходит, сейчас наверняка размыта дождём, застрянешь так, что трактором не вытащить. Нет, конечно, пока дорога по лесу идёт – нормально, песок быстро воду впитывает, но когда на поле попадёшь!.. Вот там-то и увязнешь по самые уши! Ты же, когда с трассы съезжал, вдоль пашни ехал? – объясняла женщина.

– Да, а потом лес начался, и за ним озеро, – вспоминал Вадим.

– Так вот, на этой пашне ещё как минимум сутки делать нечего! Чернозём месить! А объезда, к сожалению, нет, люди пешком до автобусной остановки ходят, мы к таким вещам привыкшие, три километра – это не расстояние. Мужиков на помощь позвать тоже не могу, потому как нет их в округе. Одни старики остались, да и те с места не сдвинутся.

– Может, у вас бензопила есть или хотя бы топор? Я дерево с дороги уберу и сразу вам инструмент верну.

– Бензопилы нет, и не было никогда! Ты бы ещё трактор попросил! Одна я тут живу, уж лет десять как муж умер, да он и при жизни-то хозяином не был, чуть всё хозяйство не пропил! Вовремя на тот свет ушёл. А топор я тебе дам, и ножовку хорошую, кое-что из инструмента осталось, сама пользуюсь, больше-то некому, – женщина какое-то время стояла молча, смотрела себе под ноги, а потом в растерянности всплеснула руками. – Да что это я за хозяйка такая!? Даже за стол не пригласила! Сейчас я тебя чаем напою, картошечкой накормлю, а потом и поедешь со своим деревом бороться.

При упоминании о еде, у Вадима непроизвольно заурчало в желудке: последний раз он перекусил перед тем, как отправиться со свадьбы домой, и это было ещё вчера утром. К тому же завтраком послужили два бутерброда с колбасой и сыром и кружка чая, к тому времени, как Сорокин нашёл то злосчастное озеро в лесу, от утренних бутербродов не осталось даже воспоминаний. Как нельзя некстати голодному сознанию представился свадебный стол, с бесчисленным множеством различных угощений: салаты из свежих овощей и фруктов, даже креветок; мясные блюда шли с гарниром из гречки, с картофельным пюре и макаронами; соки и компоты в изобилии были разбросаны по всему столу. Около сотни гостей в течение двух дней уничтожали все эти запасы. В желудке снова заурчало, Вадиму на какое-то время даже показалось, что он теряет сознание, думать о еде было невыносимо. Женщина, похоже, услышала голос его желудка, улыбнулась и, пройдя к кухонному столу, выдвинула из-под него деревянную табуретку.