Марго Федоренко - Жатва

– Какие волки? Ты что, старый, совсем умом тронулся? – поморщив лицо, переспросил лысый.

– А ты посмотри вокруг! – указав в сторону трупов животных, предложил Василий Петрович.

Лысый посмотрел вокруг, а когда увидел тушки, его глаза округлились, лицо стало бледнее, чем у Женьки, а потом и вовсе приобрело зеленоватый оттенок. Мальчишку он всё же отпустил и… вытошнило этого героя прямо на сдутое колесо своего многострадального авто.

– Совсем желудком слабый! Не то что, вон, молодёжь! – дворник кивнул в сторону Женьки. – Парнишка не побоялся подойти вплотную к трупам и осмотреть их, даже не поморщился при этом, а этот громила…

– Что это? – с выпученными глазами спросил, стоя на полусогнутых, дрожащим голосом амбал.

– Кошки, точнее сказать, части множества кошек или фарш, служат иллюстрацией минусов жизни на окраине города, ведь неизвестно что выползет из чащи леса, пожрёт животных, а машиной закусит! – дёрнул плечами Женька, поправляя рубашку и вертя головой.

– Да вы одурели тут! Как и та баба! – ругался владелец авто.

– Что за баба? – заинтересовался Женька.

– У меня окна во двор выходят. Ну это, чтобы машине ноги не сделали, я, как всегда, решил проверить, как там моя ласточка, выглянул в окно… а там… эта… такая бледная, как смерть, и тощая с длинными патлами… прикиньте, аж до пят! Да одета она, как на маскарад! – амбал указал на окна первого этажа, аккурат напротив машины.

– Это как? – склонил голову набок Женька, скрестив руки на груди.

Василий Петрович тоже заинтересовался.

– Ну, в платье таком, в странном, таких не видел даже в секс-шопе! – наконец выпрямившись во весь рост и вытирая рот рукавом рубашки, ответил лысый.

– А у вас есть опыт в этом? – не удержался от колкости Женька, изогнув иронично бровь.

– Будешь гундеть, точно в хлебальник залетит! – озлобился внезапно владелец авто.

На трупы зверей он старался взгляд не бросать.

– Ладно-ладно! Прости… герой… Скажи, а в каком часу ты её видел? Что она делала? – задавал наводящие вопросы Женька.

Мужик напрягся, если бы не пение птиц и не гудок поезда, проносящегося неподалёку, то можно было услышать надрывное скрипение извилин: шестерёнки туго, но верно работали, наверное, больше, чем за всю жизнь.

– В три часа ночи! Просто стояла вон возле того фонаря! – мужик кивком головы, на которой бликовало солнце, указал на столб, стоявший напротив подъезда. – Хоть лица я её не видел, но гадом буду, вот вам крест… – он перекрестился. – Она словно в душу мне глядела! Так жутко стало! Я впервые боялся с выключенным светом спать, такое со мной было аж в десять лет! – рассказывал владелец авто свои наблюдения; в его глазах промелькнул испуг, он нервозно жестикулировал. – Я даже крест нательный решил надеть… – он вытащил из-за ворота чёрной рубашки, что туго облегала его широкий торс, серебряный крест с распятием. – Может, ещё в церковь заехать, святой воды набрать?

Женька жадно слушал рассказ этого увальня и не мог взять в толк: как такого здоровяка, который из спортивных залов не вылезает и ладони которого можно вместо кувалды использовать, напугала какая-то девица-косплеерша? Вроде и на слабодуха этот мордоворот не похож, раз решил отстаивать целостность своей машины кулаками.

– А может, заодно наточишь осиновый кол? – рассмеялся Василий Петрович, позабавившись вдоволь услышанным и не понимая, что такого страшного увидел этот шкаф с ручкой, чтобы так трястись.

Подумаешь, увидел девушку-гота! Ну, ночью… ну, в макияже… Вон, над Василием Петровичем живёт тоже девушка-неформалка, как накрасится! Хоть стой, хоть падай! А если ещё предстанет в сумрачное время, да в правильном освещении, напугаешься до икоты.

– Те смешно, мужик, а мне – что-то не очень! – хмуро посмотрел на весёлого дворника лысый.

– Может, и стоит… сходить в церковь, авось полегчает, – пожал плечами Женька. – Ты, если ещё что странное увидишь, позвони мне, меня, кстати, Женя зовут… – и юноша вытащил из бумажника визитную карточку и протянул мужику; тот, поколебавшись, взял.

– Меня зовут Константин Большой, ты что, мне веришь? – удивился тот и изучающе посмотрел на парня, пытаясь понять, шутит тот или нет, да только суровое выражение лица молодого человека убедило в правдивости его слов.

– Да, я не верю, что волки просто так будут вредительствовать машине и рвать котов, их кто-то выдрессировал на это. Или это не волки, а крупные породы собак, – ответил Женька и его лицо тронула лёгкая улыбка.

– Хорошо, если что, я позвоню тебе, – воодушевившись тем, что в его слова поверили, пообещал пылко Константин Большой.

– Тьфу, ты! Нашли, из-за чего переполошиться! Вот вчера дождь из птиц – вот это страх! А разорванные коты – обыденное дело! – махнул рукой на слова владельца машины дворник.

Женька пришёл к кафе, служебные двери были закрыты. Опять он самый первый, конечно, плюс бессонницы в том, что ты никогда не проспишь. Взгляд Женьки зацепился за велосипед Арины, прикованный к перилам, его блестящие детали сверкали в лучах солнца. Переднее колесо неестественно прогнулось, несколько спиц вылетело со своего места, а так какого-либо непоправимого вреда не было. Женька прикинул, что работы-то на полчаса, достал смартфон, взглянул на экран, в фоновом режиме высветилось время, до открытия как раз оставалось сорок три минуты.

Арина встала на двадцать минут раньше обычного, даже пожертвовала завтраком, быстро собралась и вышла из дома. Каринка ещё копалась: выбирала, какое платье сегодня надеть и как накраситься. Арине в этом смысле повезло больше: из «платьев» у неё джинсы и белая шёлковая блузка (убежать в том, что это не платье, даже Каринка не рискует) и удобные балетки. Она по привычке хотела выкатить велосипед, да только вспомнила, что его уже нет. Ей стало грустно: кушать захотелось так же внезапно, как она налетела на тот злосчастной стол, поломавший её верного двухколёсного товарища, живот протестующе заурчал, призывая хозяйку обратить на себя внимание, но она спешила на автобусную остановку. Арина подготовилась к поездке на общественном транспорте, как к штурму бастиона, не в том смысле, что запаслась оружием, а в том, что настолько же основательно: заплела длинные волосы в тугую косу, взяла бумажный пакет и аптечку, набитую средствами, борющимися с дурнотой, даже заранее мятную жвачку стала жевать, а ещё набрызгала платок эфирным маслом мяты. Автобуса долго не было, людей на остановке всё прибавлялось, хорошо, она была во главе очереди.

Арина нервно топала ногой и поглядывала на экран мобильного, сдула с носа упавшую прядь. Наконец-то, под общий вздох облегчения, явил свой божественный лик автобус, замызганный грязью, и это при условии, что дождя уже месяц не было (не считая падающих мёртвых птиц). На лобовом стекле дворниками было размыто тёмно-бордовое пятно, подозрительно напоминавшее кровь, и трещины поползи по нему, а ржавчина на боках придавала ещё большей печальности образу: такое сложилось впечатление, что наступил постапокалипсис и этот автобус – единственный уцелевший вид транспорта во всём мире, даже местами казалось, вот-вот начнётся набег орды зомби.