Алексей Атеев - Загадка старого кладбища

— У-ме-е-ючи! — вдруг проблеяла коза.

— Батюшки! — Библиотекарша с испугу села на землю. Коза все так же равнодушно продолжала смотреть на нее.

— Ты что, говорить умеешь? — осторожно спросила Валентина Сергеевна.

— У-мее-ю, — раздалось в ответ.

— Кто же тебя научил?

— Он, з-мее-й, и научил. — Коза кивнула башкой на дом. «Хозяина змеем называет…» — подумала Петухова.

— Не любишь его?

Коза промолчала.

Валентина Сергеевна с трудом верила происходящему. Подоить обычную козу еще попыталась бы. Но говорящую? Увольте!

«Интересно, — вдруг подумала она, — а каков уровень знаний у этого животного?»

— Сколько будет дважды два? — вкрадчиво спросила она.

Коза некоторое время молча смотрела на нее. Валентина Сергеевна уже решила, что не дождется ответа. Внезапно коза изрекла:

— Ты что, ду-ура? О смее-рти подумай!

Куда она попала! Бежать отсюда без оглядки. Но ноги сами потянули ее в дом.

— Ну что? — спросил старичок. — Подоила?

Валентина Сергеевна внезапно вспомнила сказку, где героине предлагают исполнить невыполнимые приказания, и засмеялась.

Старичок удивленно уставился на нее.

— Ты чего? — спросил он.

— Коза у вас смешная, — пояснила Петухова.

— А… — успокоился Асмодей. — Я уже подумал, ты надо мной смеешься.

— Как можно… — почтительно прошептала Петухова. В это время в комнату вошла высокая темноволосая женщина средних лет. Валентина Сергеевна с удивлением заметила, что глаза у женщины такие же большие, прозрачные и желтые, как у давешней козы.

— Вот пожаловала к нам гостья, — пояснил старик, кивнув на Петухову.

— Да видела уже, — равнодушно ответила женщина, — тупая какая-то… На кой черт она нам сдалась?

— Ну, ну, Глафира… — примирительно сказал старик.

Глафира пристально взглянула на Петухову.

— В ужа бы ее превратить или в крысу.

«Ой, ой, — похолодела Петухова, — такая превратит, в самое логово попала».

— Наша гостьюшка в недоумении, зачем мы ее позвали. А затем, ласточка ты наша, чтобы посвятить тебя.

Глафира фыркнула, но промолчала.

Асмодей глянул на нее исподлобья, глаза его превратились в огненные уголья.

— Ты, бабонька, — вкрадчиво сказал он, — много себе позволять стала.

Та съежилась и ласково, успокаивающе произнесла:

— Асмодеюшка, не сердись на глупую бабу, все от скудости ума…

— Ладно. — Старик обратился к Петуховой: — Мы многое о тебе знаем. И очень уж ты нам понравилась. Тем более что ты одного с нами корня.

— То есть? — не поняла Петухова.

— Ну как же, ласточка, родословной своей не знаешь? Дед-то твой, Петухов Григорий Семенович, ведь он из наших.

— Не может быть! — подалась вперед Валентина Сергеевна.

— Может, может, ты уж поверь старику. Конечно, он в городе служил, чиновником, это верно. Но с нами связь не терял, наезжал, бывало, сюда, в Лиходеевку. Я тогда помоложе был, но помню его хорошо. А уж прадеды, прапрадеды твои вообще отсюда родом. Между прочим, мы с тобой дальние родственники.

Старик замолчал, внимательно посмотрел на нее.

— Деяния твои весьма нам по нраву пришлись. Кровь-то, она себя дает знать.

— Вы на что намекаете? — спросила Петухова.

— Как на что? А с религией как ловко ты борешься? Не без твоего участия все городские церкви закрыли.

— Я не закрывала, власть закрывала!

— Правильно, власть, но с твоей, милая, помощью. Так что спасибо! Старик встал и поклонился ей. — Приходится, конечно, тебя поправлять, подталкивать на истинную дорожку. На кладбище ты видела, на что мы способны, да и потом, я думаю, убедилась. К архивной крысе этой Забалуеву — прибежала, а я тут как тут.

Валентина Сергеевна вдруг с ужасом заметила, как лицо старика начало меняться — словно по воде пошла мелкая рябь. Через несколько секунд перед ней сидел Забалуев.

— Ну как, похож? — спросил он.

Валентина Сергеевна готова была поклясться, что похож до мельчайшей черточки. Глаза вот только. Лицо старика снова стало прежним.

— Да, — продолжал он, — или Митя. Давно он у нас поперек дороги стоит. Первый раз не в свое дело залез, теперь снова под ногами путается. Ну ничего, думаю, больше не помешает.

А с малюткой ловко как получилось. — Старик хихикнул от удовольствия. Внезапно на его месте оказался знакомый Валентине Сергеевне ребенок.

— Мама, мама, — жалобно захныкал он, — как я долго тебя ждал…

Валентина Сергеевна схватилась за сердце.

— Хватит! — громко крикнула она. — Перестаньте меня мучить!

— Слабовата она, Асмодей, — сказала вдруг Глафира, — жалостлива больно.

— Замолчи! — прикрикнул на нее ребенок. Он не торопился принимать прежний облик. Сидел на стуле, болтал не достающими до пола ногами и хитро смотрел на Петухову.

— Да, мамочка, а хочешь, каждую ночь являться буду?

— Ну ладно, — К старику опять вернулся прежний вид. — Ты, ласточка, не обижайся, так для дела надо: помучить тебя малость. Что мне понравилось, так то, что с ученым познакомилась. Вошла к нему в доверие. Вот это полезно.

Петухова похолодела.

— Профессор Струмс нам мешает. Человек он непростой, тоже, можно сказать, из наших. Кое-что умеет, тут спору нет. Убрать его не уберешь — не та фигура, да и себе дороже будет, однако отвадить от наших мест надобно. Надеюсь, ты нам подмогнешь. Пора тебе вернуться к нам. Научим кое-чему, не пожалеешь. Все иметь будешь. А главное — власть. Что тебе люди! Букашки да таракашки… А мы… Вон Глафира хоть и дура, а кой-чего может, не только козой оборачиваться.

В этот момент в комнате появились два новых человека: довольно старая, безобразно толстая женщина и очень красивая молодица с румяным лицом, льняными волосами и голубыми глазами, будто сошедшая с лубочной картинки. Они с интересом посмотрели на Петухову.

— Вот она, голубушка наша. — Старик кивнул на Петухову. Женщины молча поклонились. — Сегодня будем ее посвящать. Натопите баньку, приготовьте все что нужно. А ты, ласточка, передохни покудова.

— В кого же вы меня посвящать будете? — Петухова непонимающе воззрилась на Асмодея.

— Аль не поняла? Ведьмой, милая, мы тебя сделаем.

— Какая из нее ведьма? — засомневалась Глафира. — Она только мухоморы собирать умеет.

— Мухоморы тоже пригодятся, — наставительно изрек старик. — А выпей-ка пока вот этого, — Он протянул Петуховой глиняную кружечку с каким-то напитком. — И иди отдыхай.

Валентина Сергеевна молча взяла кружку и отпила глоток. Это был настой каких-то трав, горький, но приятный. Она почувствовала, как по телу разливается горячая волна, голова слегка закружилась, но стало легко и весело.

— Отведи ее, Верка, — сказал старик. Молодица молча взяла Валентину Сергеевну за руку. Ее повели по каким-то коридорам, затем вывели на улицу к низенькому сараю.