Сергей Байбаков - Курган 1. Гнилая топь

Плащ на нем иной, не такой как у остальных: более длинный, не доходивший до земли всего пару пядей. Густо-бордовый, с вышитой золотом застывшей в прыжке рысью. Он отличался от черных плащей воинов с серебряным шитьем на плечах. Этот дружинник предводитель отряда. Зовут его Велислав.

– Похожих случаев не счесть! – Голос предводителя поражал силой и твердостью. – И еще! Никто не видел их мертвыми! А раз так – надежда есть!

Уверенность Велислава возымела успех: поникшие дружинники воспрянули, Борко провел рукой по лицу, смахнул набежавшую слезу и повернулся. Напоследок, чуть слышно шмыгнув носом, постарался напустить на себя суровый вид. Княжеский дружинник не должен раскисать. Всё! Что было – то прошло.

Тем временем Велислав кратко распоряжался.

– Дружинники! Осмотрите лошадей! Им тоже перепало от этой мари. Все уходим в башню! Лошадей туда же. Все обсуждения потом!

Велислав оглядел дружинников, насторожился. Твердо на ногах стояло лишь несколько человек. Иных воинов шатало, их бил озноб. Плохо дело: хворые.

Велислав повернулся к здоровенному, выделявшимся ростом и статью воину.

– Прозор, друг! Помоги. Ты во тьме видеть горазд.

Богатырь пожал плечами, будто говоря: «Эка невидаль. Мог бы и не говорить – все сделаем как надо!» Оглядел дружинников, сразу определив: кто тверд, кого не сильно прибил морок. Махнул рукой – мол, за мной! – и стремительной тенью скользнул туда, где доносилось ржание и хрип перепуганных коней. Со стороны башни навстречу им уже бежали три воина – их оставили для присмотра за лошадьми.

– Мы в порядке! – на бегу крикнул Прозор. – С нами бегите, лошадей собирайте! В башню заводите!

Дружинники исчезли в ночном лесу.

Остальные, так и не отошедшие, прибитые, устало направились к башне. Она возвышалась неподалеку, темным зубчатым верхом нависая над соснами.

Велислав же неспешно подошел к обрыву, и какое-то время смотрел на темную воду. Река так нежданно взяла жизнь людей. Добрую треть воинов. Шесть человек из восемнадцати. Со своими дружинниками Велиславу много чего довелось пережить. Их связывала и крепкая мужская дружба, и воинское братство. И потому потеря каждого оставляла на сердце долгую глубокую рану, добавляла в темные волосы серебристый налет.

Река Ледава все так же неторопливо катила ночные волны. Уже ничего не напоминало о недавней беде. Только теперь сухой каменистой отмели, где они вечеряли, не существовало. Ее размыло, и сейчас из воды виднелись замшелые илистые глыбы и коряги. Луна же избавилась от рваных туч и вновь засияла. Перед мороком ночное светило как-то сразу спряталось в них, укрылось. На противоположенном берегу, откуда грянула нежданная гибель, сейчас и тихо, и спокойно. Лишь лунный свет заливает болотистое редколесье, которое в народе издавна звали метким словом – Гнилая Топь.

Велислав встал на колени. Сгреб немного сухой травы, прошлогодних листьев и мелких сучков, добавил несколько пригоршней ломкой хвои, достал трут и громовой камень – кремень. Кресалом высек огонь. Загорелся слабый огонек. Из ножен вытянул меч, положил перед собой. Богам надо дать положенную требу: хоть что-нибудь, сделанное своими руками. Ничего такого у дружинника при себе не оказалось. Но своими руками он умеет делать многое. Ну что ж, боги милостивы, пусть примут кровь. Лезвием меча неторопливо и глубоко провел по ладони. Капли крови стекли в жаркое пламя. Велислав вознес краткую молитву.

– Великий Дажьбог! – Воин говорил негромко, почти шептал. Боги услышат. – И ты, славная прародительница Снежная Рысь! Будьте милостивы к своим правнукам! Сделайте так, чтобы они выжили, а если нет – то примите по-доброму души достойных людей, погибших как воины – спасающих жизнь не свою, а побратимов. Пусть они с легкостью пройдут Звездный Мост, и Огненный Волх не чинит им препятствий. Пусть Велес не держит их у себя – на своих лунных пастбищах. У него и так достаточно кому обихаживать его скот. Пусть в Ирии, средь славных предков, для них будет уготовано почетное место. Оно принадлежит им по праву…»

А про себя тоскливо подумал: «Не уберег, но кто же знал. Простите, братья…»

На миг показалось, что вдалеке – там, где река делает широкий изгиб, в волнах что-то сверкнуло. Будто искорка отразила лунный свет. Будто тускло блеснула кольчужная сталь. А может, только показалось…

Постояв немного, Велислав повернулся и пошел к остальным. Надо жить дальше.

Идя к башне, Велислав поклялся:

– Я узнаю, что это было! Я узнаю, что угрожает нашей Альтиде, моим родным вендским лесам! Я выясню, что за дрянь убила моих друзей! Я одолею нечисть, что выползла из Гнилой Топи!

Из леса несколько дружинников спешно вели небольшой конский табун.

Хорошо, что стреножены, иначе разбежались бы по лесу. Пока всех соберешь! Да и соберешь ли? В ночном лесу напуганные кони разбегутся – ищи-свищи! На первый взгляд казалось – все жеребцы целы. Но вот здоровы ли? То, что недавно ударило по людям, наверняка зацепило и коней. Возможно, лесной кров смягчил удар. Каждый воин вел трех-четырех жеребцов зараз. Остальные, которых не держали под уздцы, не отставали и с надеждой тыкались людям в спины: мол, возьми! Не оставляй! Меня тоже приголубь. Не забудь и про меня! Вид жеребцов вызывал боль и жалость. Кони пряли ушами, приседали и жались – и к людям, и друг к другу. Они жалобно всхрипывали, тихо стонали, дышали часто и трудно. Со взмыленных боков клочьями летела пена.

Казалось, кони не только до смерти напуганы, но еще и до крайности загнаны кем-то, или может, чем-то, – очень для них страшным.

– Хорошие… хорошие… – С лаской в грубом голосе повторял один из дружинников. – Ну, не бойтесь, родные… не дрожите, родимые. Не надо бояться, – все прошло, никто вас больше не обидит. Пусть только кто попробует! Я ему задам!

Увидев предводителя, дружинник крикнул:

– Велислав! Мы их прямо в башню заведем! Там и для них местечко найдется. Пусть рядом с нами будут: им так спокойнее – напуганы очень… если их к коновязи, или в конюшню, то опять одни останутся – плохо… Им сейчас ласка нужна, поговорить с ними надо. Видишь как жмутся – страшно им. Эх-х!

– Хорошо, что ноги спутаны, – рассуждал идущий следом Борко. Молодой дружинник не отставал от товарищей: в каждой руке сжимал аж по три уздечки. Старался, стыдно за ту нежданную слезу. – Набегались бы мы по лесу! Пока б всех собрали! Да и не поймать их – со свободными ногами-то! Быстры, ловкостью не возьмешь. И сухариками после такого вряд ли приманишь. В жизни не видел, чтоб кони так боялись. Даже от волков, да от беров у них и то испуга меньше. Будто мертвяки неприкаянные объезжали, да гнали – чем ни попадя не разбирая дороги! Сбились бедные коняшки в круг! Прижались друг к другу и стонут – будто хворают тяжко. Слышите – чуть не плачут.