Людвиг Павельчик - Лютый гость

Нет, не все. Еще сигареты. Добрых десять минут потратил Вилли на изучение магазинных полок, но табачных изделий так и не нашел. Что ж, он так и скажет матери. Она, конечно, разозлится, но тут уж ничего не поделаешь – придется ей довольствоваться вином и шоколадом. Скрепя сердце Вилли отправился к кассе.

Стоявшая впереди него старушка долго расплачивалась за свои дрожжи да макароны, выуживая из видавшего виды кошелька монетку за монеткой. Казалось, что она никогда не наскребет необходимой суммы и будет стоять здесь целую вечность!

– Сигареты не нужны? – неизвестно зачем поинтересовалась у старухи женщина в синей униформе и кивнула на уложенные штабелем у самой кассы разноцветные пачки.

Покупательница недоуменно воззрилась на кассиршу, а Вилли вздрогнул – ему стало ясно, что отделаться от кражи сигарет не удастся. Однако было бы безумием пытаться стащить даже одну пачку (куда уж там три!) прямо на виду у продавщицы!

Но в этот момент кассирша, рассчитав наконец старуху, вдруг полезла под прилавок и начала громко шурудить там чем-то. Словно со стороны наблюдал Вилли, как его собственная рука потянулась к полке с сигаретами и одну за другой отправила в карман две пачки Winston. Третью пачку рука взять не успела, потому что женщина внезапно вынырнула из-под стола, поправляя сбившуюся прическу, и, лучезарно улыбаясь, обратилась к Вилли:

– Ну, мальчик, что же ты? Подходи уже, не задерживай!

На негнущихся ногах воришка сделал несколько шагов к кассе, словно шел на Голгофу. Сейчас тетка проверит его тележку, и все кончится. Полиция… Тюрьма.

– Что у тебя?

– К-картошка вот, сало, лук и… и все.

Кассирша перегнулась через прилавок и заглянула в тележку.

– Да нет, не все! – улыбнулась она.

«Вот оно! Конец!» – мелькнула ужасная мысль.

– А про шоколадку ты забыл, сластена? Давай, давай ее сюда! Я посчитаю!

Онемевшими от напряжения пальцами он протянул кассирше сладкую плитку.

– Теперь все у тебя?

– Д-да…

– А под сумкой ничего не прячешь? – продавщица озорно подмигнула Вилли, у которого едва не подогнулись колени. В животе тягуче заныло, а глаза в мгновение ока залил пот. Скрываться дальше не имело смысла.

– Прячу, тетенька…

– Что же? – голос кассирши по-прежнему звучал весело.

– Вино и шнапс.

Игриво настроенная женщина расхохоталась:

– Так ты шутник? Подумать только – вино и шнапс! Ну, давай, проходи уже, у меня покупатели!

За спиной Вилли и впрямь кто-то вежливо кашлянул. Ничего не понимая, мальчик толкнул тележку и, ошарашенный, вышел из супермаркета.

Со странными чувствами шел он домой, волоча тяжелую сумку с воровской добычей. С одной стороны, он почувствовал огромное облегчение, когда наивная тетка-продавщица не удосужилась как следует проверить его тележку, с другой же – его мучила и терзала совесть, буквально обгладывая, словно голодный пес брошенную ему кость. Мечтатель, тихий, незаметный маленький отшельник никогда раньше и подумать бы не мог, что ему придется сделать то, что он сегодня сделал. Никто не учил его морали и закону и не запугивал наказанием, но есть люди, которым и не нужны никакие уроки и угрозы для того, чтобы быть порядочными, – они интуитивно чувствуют границы дозволенного и живут в обнимку с совестью. Таким был, наверное, и маленький Вилли Кай, унаследовавший эти качества от его несчастливого отца, сгоревшего в топке человеческой подлости.

Внутренне корчась от стыда, Вилли пообещал себе дорогой, что никогда больше не послушается матери и не повторит сегодняшнего отвратительного поступка. Он болезненно поморщился, когда представил себе, что об этом может узнать его школьная учительница, да и товарищи по классу. Пусть он и не был особенно общительным или популярным, но никому и в голову не пришло бы назвать его трусом, отребьем или – упаси бог! – вором.

– Почему только две пачки сигарет? – оторвала мать глаза от сумки. – Я же велела тебе принести три!

– Больше не получилось, мама. Тетка смотрела на меня.

– Тетка! – передразнила Перпетуя, кривляясь, однако на блеклом лице ее сияло довольство. Она уже замахнула стакан вина и в предвкушении следующего веселилась.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что Барри выкурит обе пачки и мамочке ничего не останется!

Откуда ему было это знать? Да и что бы это изменило, когда кассирша и вправду на него смотрела!

Вилли пожал плечами и ничего не ответил.

– Ну ладно, в следующий раз исправишься. А пока я отсыплю себе чуть-чуть…

Ковырнув ногтем торец сигаретной пачки, она раскрыла ее и, стукнув несколько раз о большой палец левой руки, выбила добрую половину сигарет, которые тут же припрятала в буфете. Одну из них, впрочем, она успела сунуть себе в рот и теперь чиркала спичкой о стертый бок коробка.

– Я это, мама… не пойду больше воровать, – выдавил из себя Вилли и тут же испугался собственной смелости.

– Что? – забыв про спички, Перпетуя удивленно взглянула на сына. – Разве помощь матери теперь называется воровством?

От такой постановки вопроса Вилли смутился, но все же ответил:

– Да, это воровство, и я не стану больше этим заниматься. К тому же я чуть было не попался.

Мать прищурила глаза и сжала губы, отчего лицо ее стало еще более неприятным.

– Потому что дурак, – процедила она. – Осторожней надо быть, тогда и проблем не будет!

Помолчав немного, она добавила:

– Что ж, не ходи. Сиди дома и жри на халяву, дармоед несчастный! Но я тогда пойду в твою чертову школу и скажу этой фифе-училке, что ты – воришка и таскаешь из дома деньги, а из магазина – конфеты. Они там живо найдут на тебя управу!

– Но ведь это неправда! – из глаз ребенка брызнули слезы. – Ведь это ты меня заставила!

– Я?! – возмутилась Перпетуя совершенно искренне. – Боже упаси! Разве это во мне течет бандитская кровь твоего папаши? Нет, мой дорогой сынок, эта поганая кровь течет в твоих синих жилах! И это всем известно!

– Но папа не такой! – выкрикнул в порыве внезапно захлестнувшего его гнева мальчик. В эту минуту ему было гораздо больнее за оклеветанного отца, чем за себя, и он даже непроизвольно сжал кулаки, словно готов был броситься на мать. От той не укрылись его эмоции.

– Ты только посмотри на него, Барри! – крикнула она в глубину дома. – Звереныш – точная копия своего папаши! Такой же дикий и неотесанный. А тот, между прочим, даже в тюрьме не смог вести себя по-человечески и вынудил сокамерников его прикончить! Так что, Вилли, не раздражай мамочку и будь послушным, ясно?

От отчаяния и обиды у Вилли застрял в горле ком, да такой, что ни дышать, ни глотать не позволял. Он, конечно, видел, какой образ жизни ведет его мать, и знал, что уважением в городке она не пользуется, но все же не ожидал от нее такой подлости. Что ж это за жизнь у него такая? Сначала бабка-мучительница, а теперь родная мать? Неужели, кроме зеленой лужайки из его снов, нет на свете места, где он мог бы чувствовать себя хорошо и спокойно?