Майкл Уэнски - Книга скорпиона

– Ты болен. Ты хочешь покоя, но получаешь розги. Ты бьёшь ими других людей, а сам остаёшься нетронутым. Ты мёртвый внутри и холодный снаружи. Ты – столб в солнечных часах; по тебе следят за временем, но время вечно, а ты нет. Ты никогда не будешь неправ, но солнце когда-нибудь закатится, и ты погрузишься во тьму. Тебе нерадостен свет, тебе ненавистна тьма. Ты хватаешься за жизнь, но не находишь в ней смысла. И ты уходишь. Ты будешь счастлив, если позволишь себе не уходить, а остаться.

Маркус улыбался. Он не понял ни слова. Иешуа говорил на языке йудеев.

– Царь небесный, ты вернулся, – романец протянул свою покрытую песчинками загорелую руку и коснулся лба мальчика. – Ille sol, «здесь солнце» 16 16 Некорректная латинская грамматическая конструкция. … Ясон 17 17 Эллинизированная форма имени Иешуа. … Посланник небес, обречённый на жизнь здесь…

Лицо Кровника, обычно надменное и неприветливое, если не сказать злое, теперь выражало детское восхищение. Так ценитель любуется великолепной статуей.

– Пойдём со мной, – сказал мальчик на ломаной латыни.

– У меня свой путь, – ответил Маркус и сплюнул песок изо рта.

– Но он неверен.

– Умело управлять своей жизнью возможно лишь тогда, когда не относишься к ней слишком серьёзно.

– Ты опять уходишь, – медленно произнёс Иешуа.

– А куда идёшь ты? – спросил Кровник.

– Мы идём в Иеросолиму, – ответил за мальчика Менглу. Он произнёс название города так, как делали римляне, почти глотая гласные: Иеруслим.

Маркус поднялся с колен. Буря усиливалась.

– Пошли вместе, – предложил Кровник, и, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал, прикрываясь левой рукой от ветра.

Последние несколько ночей ему снился дождь. Тяжёлые тёплые капли ударяли о молодые листья и разлетались на мелкие брызги. Там, в этом сне, была свежесть, чувствовалась настоящая жизнь. Каждый раз, открывая глаза, он видел фальшивые монеты вместо звёзд. Их блеск был нестерпимо противен. Он напоминал сам себе канатоходца, балансирующего между мирами. В одном были чиновничьи дела, воровство и заботы о семье, в другом был Кровник, холодные безумные глаза-иероглифы и разговоры, бесконечные разговоры, и ощущение приближающегося ужаса. Он сжал кулаки так, что хрустнули кости. Тревога, тревога… Он просыпался в душном, прокалённом солнцем городе, гнался за выполнением никчёмных дел, как за светляками в пустыне и не находил ничего достойного в их исполнении.

А Маркус всё-таки нашёл Чужеземца. Спасителя, как писали йудейские пророки. Метатель усмехнулся – Маркус, который лично резал глотки бунтовщикам йудеям, привёл в город Спасителя, который должен спасти этих самых йудеев!

Радость игрива и опасна как дикий кот, а боль пахнет хенной 18 18 Хенна – благовоние, а также натуральный краситель, получаемый из высушенных листьев кустарника лавсонии. Обладает обеззараживающими свойствами. . Зачем он пришёл? Кто он? Наказание или милость? А может быть прав Маркус: «Он не несёт в себе ни смерти, ни жизни. Он послан как осознание громады мира и места человека в нём, пусть даже это место и невелико, и мы, взывая к своим богам, не взываем к вечности. Она отражена в нас через него. Может поэтому он варвар и не знает книг и письма. Но он чувствует мир и осознаёт его как часть себя, и через него мы почувствуем то же»

Может быть ты и прав Маркус. Может быть…

Метатель взял в руки обрывок папируса: «Это способ уйти, не выпачкав сандалий; это смерть, приходящая под утро; соль на песке, кровь на мёде, пепел меж ладоней, жизнь, пролитая на лист папируса, слитая с солнцем».

Черепаха. Да, пожалуй, именно черепаху напоминал этот город ночью. Укрытый панцирем стен, он лежал на каменистой равнине и казался неподвижным и пустым, как глаз покойника. Во время четвёртого караула 19 19 С 3 до 6 часов PM. город начинал оживать. Из ремесленных мастерских, с рынков, харчевен, домов, улиц доносился и нарастал шум. Город обрастал звуками, как жилище кровлей. Как писал Маркус: «Они становились прозрачным куполом, сквозь который не проходило божественное слово».

Новости, новости: из казарм сирийцев 20 20 В римской армии, кроме основных воинских частей использовались вспомогательные боевые отряды, набранные из представителей покорённых народов и племён. выгнали всех шлюх, после того как несколько вспомогательных когорт опоздало на смотр; статую Аполлона, что стояла возле амфитеатра, минувшей ночью йудеи-бунтовщики опрокинули с пьедестала, её вновь водрузили на место, но теперь уже приставили охрану; на дороге в Мегиддо 21 21 Мегиддо – город к северу от Иерусалима. Согласно «Апокалипсису» близ холма Мегиддо (Армаггедона) произойдёт последняя битва сил добра и зла. ограбили караван торговцев; коген 22 22 Коген – жрец в иудаизме. , который помешал романцам внести портреты принцепса 23 23 Принцепс (лат. princeps – первый) – титул римского императора. в Храм 24 24 Имеется в виду Второй Иерусалимский Храм, колоссальное сооружение, от которого ныне остался только кусок западной стены, т.н. Стена Плача. был найден задушенным в своей постели; жрецы ненавидяще молчат, простой народ возмущается, впрочем, пока только на словах. И этот одуряющий запах роз в саду перед дворцом Эродеса…

По нешироким улицам Верхнего города, стараясь оставаться в тени домов, шли трое: высокий, худой старик и мать с сыном. Все трое бедно одеты, только на мальчике был тёплый плащ, явно с чужого взрослого плеча. Менглу вывел своих спутников к приземистому двухэтажному дому, возле которого сидел нищий. Лицо его эллины назвали бы уродливым. Он был похож на ящерицу.

– Здесь живёт человек, который нам нужен, – сказал Менглу и постучал в дверь.

Нищий, тем временем, с удивлением разглядывал мальчика.

– Ты пришо-ол, – шепелявя протянул он.

Мальчик подошёл к нему. Нищий, что-то бормоча, заёрзал перед ним на животе и прикрыл голову руками, будто ожидая удара. Мальчик коснулся кончиками пальцев его головы, и он умолк. Откуда-то, кажется из дальнего конца улицы, зазвучала музыка. Потом мелодия застыла на одной ноте: тонкий, едва уловимый звук. Он длился долго. Так долго, что стал почти нестерпимым. Наконец, звук оборвался. Нищий поднял взгляд и оглянулся. Улица была пуста. Он поднялся и медленно, опираясь руками о стены и хромая, побрёл прочь.

…У торговца рыбой сегодня было скверное настроение. Какой-то бродяга утром, проходя мимо его лавки, принялся орать, что «время рыбы пришло» 25 25 Рыба была символом первых христиан. В слове «ихтис» (др.-греч.– рыба) видели монограмму имени Иисуса Христа, состоящую из начальных букв слов (Иисус Христос Сын Божий Спаситель). Кроме того, с приходом Христа наступила астрологическая эпоха Рыб. , и тыкать пальцами, испачканными в нечистотах, в его товар. Он прогнал его, но всё равно было как-то неспокойно. «Надо бы пойти в Храм, или к колдунам на рынок возле Тиропеона 26 26 Тиропеон или Долина сыроваров – долина у подножия горы Сион в Иерусалиме. . Они хоть берут поменьше, толкователи эти. А то ведь не будет торговли».