Андрей Смирнов - Болезни Белокамня

– Спасибо, мистер Томмен, но я как-нибудь сама!

– Ну, как знаешь! – пожал плечами тот, потянув сына наружу. – Прощай, Нэт! Пошли, Эфраим! Там твоя мать уже вся извелась, и едва не упала в обморок, когда мы поняли, что тебя нигде нет поблизости! Идём!

В итоге упиравшегося Эфа утащили обратно домой, с тем, чтобы увести его со всей прочей роднёй, так и не дав друзьям толком попрощаться. Однако самой девушке было не до этого, ибо она была полна решимости как можно скорее разыскать свою мать, чтобы вместе с нею незамедлительно покинуть трущобы и город. Выйдя на улицу следом за ушедшими соседями, девушка заперла за собой дверь, пронаблюдав за тем, как её друга детства едва ли не волоком тащат обратно домой, чтобы тот не вздумал дурить и убегать повторно.

– Я люблю тебя, Нэт! – крикнул напоследок Эфраим, прежде чем Томмен втолкнул его обратно в дом, где уже вовсю гремели вещами и плакали младшие дети. – Люблю! Слышишь?!

Однако ответить ему девушка уже не успела, поскольку влюблённого юношу уже впихнули вовнутрь, чтобы упаковать его вместе с остальными вещами, если тот откажется покидать город вместе с семьёй добровольно. Вздрогнувшая от подобного признания Нэт лишь вздохнула, опуская на голову капюшон короткого плаща, в очередной раз проверив свой небольшой кинжал, после чего пустилась вниз по Вшивому переулку, намереваясь добраться до борделя как можно скорее. Возле трупа заражённого мужчины она невольно ускорила свой шаг, стараясь не задерживаться возле него и дышать через раз сквозь тонкий платок, который она приложила ко рту и носу. О том, что чума передаётся с дыханием и кашлем заражённых, Нэт знала, но откуда, она припомнить этого не могла. Мельком глянув на труп умершего человека, девушка сразу же пожалела о своём решении, ибо выглядел тот ужасно. Не добавлял оптимизма и торчавший в ухе покойного нож, а также множественные колото-резаные раны на пояснице и спине, как и раздутая окровавленная ряха, в щербатой посмертной ухмылке которой обнаружились серьёзные пробелы в пяток зубов.

Стоявшие неподалёку от покойного местные жители гадали, что же это может быть за проказа или иная хворь, разглядывая язвы и вздутия на теле мертвеца, которое уже было предложено сжечь. Сейчас один из добровольцев как раз занимался тем, что зацепился верёвочной петлёй за ногу покойника, вытаскивая с её помощью труп волоком из лужи, чтобы второй мужчина смог обильно полить останки горючим маслом и укрывая сухой ветошью. Когда с приготовлениями было покончено, в небо взметнулись ярко-красные языки жадного пламени, и жители поспешили расступиться по сторонам, чтобы дым не дул в их стороны, заворожено наблюдая за импровизированным погребальным костром.

– Надеюсь, это остановит распространение заразы! – вздохнула какая-то женщина, однако проходившая мимо неё Белогривка лишь покачала головой.

– Вряд ли это поможет! – подумала девушка, вспоминая о том, что заражённый был не один. – Тот страшный человек на причале тоже был заражён, и тоже напал на первого встречного. Ах, Дюмон, Дюмон! Что же ты наделал?! Зачем ты привёз в город этого больного мерзавца, позарившись на его деньги?! Что с тобой стало?! Где ты сейчас?! Здоров ли, или уже заразился?! Бог ты мой! Да я ведь дважды контактировала с заразой, пусть и косвенно! Первый раз тогда, на пирсе, а второй раз сейчас, разговаривая с Томменом и проходя мимо этого покойника! Заступник! Да что же это такое творится, что в одночасье наш район подвергся засилью заражённых?

Добраться до борделя без приключений не удалось, ибо дорогу девушке заслонили трое здоровых лбов, преградивших ей путь. Двое из них были обезображены многочисленными оспинами и шрамами, зато вот их лидер щеголял татуированным лицом, которое было превращено неумелым мастером в нечто несуразное вместо запланированного ужасающего. Изначально предполагалось, что наколотая на лицо маска должна быть страшной и отталкивающей, отпугивая потенциальных собеседников и врагов этого мужчины, и она и правда отпугивала, правда своей несуразностью и нелепостью. Первой мыслью девушки, например, как и многих прочих людей, столкнувшихся с Чёрным Фредом, было настойчивое ощущение, что тот перемазался грязью или иной, не менее неприятной субстанцией, ибо и пахло от разбойника соответствующе. Однако смеяться над ним или подшучивать было опасно, так как мужчина был вооружён не только большим ножом, но ещё и скверным запахом изо рта, был не сдержан в своих эмоциях и порывах, и неразборчив в окружении, отчего два его спутника также не блистали интеллектом и отличались повышенной кровожадностью.

– Капюшон сымай! – распорядился Чёрный Фред, оскалив свои жёлтые зубы, которые отлично контрастировали с его тёмной татуированной мордой. – Живо!

Ничего против этого Белогривка не имела, ибо тем самым могла легко показать разбойникам свою белоснежную шевелюру, которой в Дыре хвастать было практически некому, ибо блондинов в ней было всего ничего.

– Ух ты! – восхитился увиденному один из громил. – Вот это лярва!

– Знаете, кто я такая?! – как можно более спокойным и даже грозным тоном осведомилась Нэтали у бандитов.

– Какая разница?! – усмехнулся шрамированный разбойник, которого в криминальных кругах знали под прозвищем Копыто, ибо однажды он получил ниже пояса от одного коня, что и запомнили его товарищи. – Какая разница кто ты и откуда?! Выворачивай карманы, живо! А потом скидывай с себя свою одежонку, сладкая!

– Тебе такое название как Вдовы ни о чём не говорит?! – продолжала упирать на авторитет своей матери Нэт.

– Ха, насмешила! – усмехнулся Копыто. – Что-то ты больно молодая да ранняя для такой компании!

– Зато я – нет! – послышалось сзади, и прежде чем разбойники успели сообразить, что к ним подкрались со спины, было уже поздно.

Уставшая Санса, возвращавшаяся домой раньше срока из-за переполоха в борделе, как нельзя кстати столкнулась с шайкой грабителей, которые решили пристать к её дочери. И теперь её кинжал уже был приставлен к горлу Чёрного Фреда, поскольку женщина безошибочно определила лидера шайки, зная многих криминальных личностей не понаслышке по долгу своей преступной службы. Вдовы умели не только раздвигать ноги под мужиками, но ещё и пытать, калечить и убивать их весьма жестокими и болезненными методами. Не зря бандой взбалмошных баб преступники пугали друг друга на дружеских посиделках, считая их одними из самых кровожадных и отмороженных группировок Дыры, поскольку слава эта была ими заслужена вполне справедливо.

– Если кто-то двинется, то Фред умрёт первым! – пригрозилила Санса из-за мужчины, взятого ею в заложники.

Она умело оттянула голову разбойника назад за его грязные немытые патлы, второй рукой приставив к его шее нож, слегка надавив его лезвием под кадык умелым и отточенным движением. Похоже, что действовать подобным образом Сансе приходилось далеко не впервой, и этот мерзавец был у неё отнюдь не первым заложником.