Лана Синявская - Железная Дева

Когда дверь за ними закрылась, кроме меня в комнате остался только фотограф Андрей, высокий сутулый парень. Из оцепенения меня вывел его голос:

– Ты не поднимешь эту штуку повыше? Мне света не хватает.

Он протянул мне большую специальную лампу, за которой волочился длинный черный шнур. Я обняла тяжеленный прибор и молча полезла на стул рядом со шкафом.

Руки у меня были заняты, так как я держала высоко над головой лампу, но глаза – совершенно свободны и, оглядываясь по сторонам, я случайно взглянула на запыленную поверхность книжного шкафа, Взгляд зацепился за яркое цветное пятно возле самого края. Я сразу поняла что это такое и сердце радостно забилось от предвкушения важного открытия. Но я сумела сдержать свои эмоции при себе. Спокойно слезла со стула и вернула фотографу его аппаратуру. Он ловко убрал все в большую сумку, повесил ее на плечо и вышел из комнаты.

В следующее мгновение я снова взлетела на стул, схватила разноцветную книжечку в твердом переплете, всю в жутких розочках и сердечках, с надписью «Мои секреты» и спрыгнула на пол, крепко сжимая свою добычу.

Как раз в тот момент, когда я поспешно сунула ценную находку в сумку и пыталась застегнуть замок дрожащими пальцами, дверь снова распахнулась и на пороге возник Колосов. Он смерил меня с ног до головы пристальным взглядом, но ничего не сказал. Я поспешно пробормотала «Извините» и торопливо вышла из комнаты, едва не задев его плечом.

Оказавшись дома, я первым делом схватилась за пеструю книжечку и раскрыла ее на первой странице. Как я и предполагала, передо мной был дневник Катеньки Полонской. Я испытывала угрызения совести, ведь, в сущности, я стащила важную информацию. Пока я боролась с собственной совестью, не решаясь приступить к прочтению сокровенных мыслей пропавшей девушки, зазвонил телефон. Я тут же сунула дневник обратно в сумочку и только после этого взяла трубку.

– Привет. – Услышала я голос Бориса. – Чем занимаешься?

– Ничем. Телевизор смотрю. – Соврала я и покосилась в сторону черного экрана.

– Ну ладно. Слушай, Лиса, ты там, случайно, ничего с собой не прихватила?

– Нет, конечно. – Бодро ответила я, чувствуя, как холодеют руки. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Тут одно недоразумение. Полонские позвонили и интересуются, не изымали ли мы дневник их дочери.

– А вы изымали?

– Нет, конечно. В этом-то и проблема.

– Может, его вообще не было? Откуда им известно о дневнике?

– Не знаю. Они просто спросили, а я подумал, что ты вполне могла бы… Нет, нет, извини, я понимаю, у тебя и времени-то не было.

– Конечно, не было. Ты же меня впустил, только когда все закончилось. – Изобразила я оскорбленную невинность.

– Не обижайся. Я ничего такого не думал. Я сейчас приеду. Настроение хреновое, а рядом с тобой, может, полегчает. Ты не против?

– Конечно нет. – Ответила я, чувствуя, что голос звучит до невозможности фальшиво.

– Вот и ладненько. Жди, скоро буду.

И он повесил трубку, а я с сожалением констатировала, что изучение дневника придется отложить на завтра. Меня беспокоило то, что Полонские так быстро заволновались по поводу дневника. Мне показалось странным, что, раз уж они знали о его существовании, то почему сами не отдали его операм? Никакие разумные объяснения этому факту мне на ум не приходили и остался неприятный осадок. Вообще не люблю, когда мне что-то непонятно, а тем более, когда речь идет о таком серьезном деле.

Удача улыбнулась мне на следующий день. Вентцель, на беседу с которой я возлагала большие надежды, была на месте и я, улучив минутку, постучала к ней в кабинет.

– Можно? – Спросила я, заглядывая в дверь.

– Проходи, Лиза. – Кивнула она. Выглядела Ольга Васильевна неважно, но старалась не показывать, что что-то не в порядке. Я даже засомневалась, стоит ли начинать разговор, но она уже сделала рукой приглашающий жест и я вошла, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Что случилось? У тебя ко мне какое-то дело? – Догадалась она, едва взглянув на мое озабоченное лицо.

– Да. Мне нужен ваш совет по очень деликатному вопросу.

– Вот как? Слушаю тебя внимательно. – Ее серые глаза смотрели спокойно и внимательно, хотя в них и промелькнула искорка заинтересованности.

Я вздохнула поглубже и сказала, тщательно подбирая слова:

– Вообще-то дело касается недавнего происшествия. Похищения девочек.

– Я так и подумала. Но почему ты этим интересуешься? Конечно, дело очень неприятное и все мы не можем не думать о последствиях, но мне кажется, ты принимаешь случившееся слишком близко к сердцу. Я не права?

– Правы. – Вздохнула я. – У меня есть на это причины.

– Да, я что-то слышала о неприятной истории, которая произошла с тобой в твоем родном городе.

– Нет, дело вовсе не в ней. – Помотала я головой. – Одна из девочек – моя близкая знакомая и я не могу спокойно смотреть, как милиция понапрасну теряет время, а дело по-прежнему не двигается с мертвой точки.

– Да. Особых успехов не наблюдается. – Согласно кивнула Олга Васильевна. – Но почему ты считаешь, что можешь добиться большего там, где бессильны даже профессионалы?

Я понимала ее удивление. Кроме того, я вовсе не считала, что мне удастся обойти специально обученную команду, но я должна была хотя бы попытаться. Именно это я и сказала Вентцель. Выслушав, она кивнула, но в голосе ее все еще слышалось сомнение, когда она медленно произнесла:

– Я понимаю тебя. Не обижайся, но мне не очень верится в успех твоей затеи. Я не могу запретить тебе попробовать и, если могу тебе чем-то помочь, то можешь на меня рассчитывать.

Я была очень рада это слышать.

– Для начала мне хотелось бы уточнить, кто из сотрудников во время каникул дежурил по четвергам.

– В этом нет ничего сложного. Список висит в приемной.

– Да, я видела, но хотела бы уточнить, все ли работали строго по расписанию или были какие-то перестановки?

Ольга Васильевна перелистала ежедневник и через некоторое время сказала с уверенностью:

– Нет. Ни одного изменения в графике не было. По четвергам дежурили Софья Николаевна, профессор Скарликов и доцент Липанов. Ты подозреваешь кого-то из них? – Недоверие в ее голосе было слишком заметно, хотя она и попыталась из вежливости скрыть его.

– Нет. Я никого не подозреваю. Но они могли видеть больше остальных, поскольку находились в институте именно в то время, когда пропали девушки.

– Да, я тоже заметила регулярность исчезновений. – Задумчиво кивнула Вентцель. – И мне это показалось нестораживающим, но я не смогла найтиподходящего объяснения. А ты как думаешь?

– Вариантов много, но фактов, говорящих в пользу какого-то из них, у меня нет. Поэтому я и хочу расспросить этих троих, может быть обнаружится что-то такое, чему они даже не придали значения, а в деле появится хоть какая-то зацепка. Пока же – полный мрак. Спасибо, что помогли мне.