Джон Руссо - Нелюди

— Это дядя Аниты, — поправил ее Чарльз, отступая немного назад. — И здесь вы видите все именно так, как он нам оставил. Он был замечательным человеком, и часто говорил, что наш век — эпоха упадка. Наверное, в чем-то он оказался прав. Во всяком случае, ему было бы лучше в восемнадцатом веке. Или, на худой конец, в девятнадцатом. Кстати, мне тоже.

— И мне, — поддержала его Андри. — Все тогда было намного проще.

— И многие болезни казались неизлечимыми, — донесся откуда издалека голос Гарви Уорнака. Таким образом он, очевидно, пытался вернуть Андри в реальность из ее фантастического полета в прошлые века вместе с Чарльзом, явно намекая, что тогда бы она точно умерла от мозговой опухоли. Но она не оценила этой стратегии, а только вновь почувствовала себя обиженной, и, едва оправившись от услышанной грубости, поспешила за Чарльзом в летнюю кухню.

Анита подумала, что эта ревность может даже пойти Гарви на пользу. Хоть он и свыкся с мыслью, что должен отдать свою жену в объятия смерти, тем не менее — и теперь это было совершенно ясно — он вовсе не собирался отдавать ее другому мужчине.

Анита осталась на лужайке вместе с Беном и Софи Харрис. Эта пара не пошла внутрь домика, потому что для такой многочисленной компании он был явно маловат. Супруги Харрис — симпатичные круглолицые седые бабуля с дедулей — тоже имели свои проблемы, но положение у них было, пожалуй, самое завидное среди всех приехавших в поместье на этот уик-энд. Они по-прежнему хорошо относились друг к другу. Беда заключалась в том, что Бен, бывший инженер в какой-то промышленности, недавно вышел на пенсию, и теперь большую часть времени супругам приходилось проводить вместе, а это сказывалось на их нервной системе. Все их дети давно уже выросли, переженились и разъехались по разным городам, где в настоящее время благополучно воспитывали своих собственных детей. Дом Харрисов был громадный, но для Бена и Софи он неожиданно оказался тесным. Вместо того, чтобы найти какое-то новое хобби и вместе заняться им, они постоянно нарушали внутренние «границы» в доме, придирались друг к другу и без конца ссорились по пустякам. Однако, увидев эту милую парочку, никто бы не догадался, что у них бывают какие-то раздоры в семье. И это лишний раз доказывало, что им просто не хватает интересных занятий, чтобы хотя бы искусственно убивать вместе лишнее время.

Кроме того, Анита прекрасно понимала, как тяжело было супруге Бена сражаться с ним двадцать четыре часа в сутки. Даже здесь, на отдыхе, он без конца вносил всякие предложения по «улучшению» оборудования дома. Инженерная мысль не давала ему покоя. То ему хотелось изменить форму водосточных труб, то поменять выключатели и по-другому освещать комнаты — даже если это шло в ущерб старинной обстановке всего поместья. Выйдя на пенсию, он никак не мог успокоиться, и все пытался переделать в своем вкусе и стиле. Наверное, именно это и имела в виду Софи, когда впервые обратилась к Уолшам, жалуясь на своего мужа. Произошло это месяца полтора назад.

— Он постоянно учит меня, как надо готовить, стирать, гладить и чистить одежду, — возмущалась бедная женщина. — Теперь у него нет ни одного подчиненного, кроме, конечно, меня. И он начал с утра до вечера командовать мной и указывать, как надо вести хозяйство, хотя я прекрасно справлялась со всем этим сама в течение вот уже сорока трех лет совместной жизни. Конечно, такое было и раньше, но тогда он пилил меня только по вечерам и в в выходные дни, с чем я еще вполне могла смириться. Теперь же он посвятил этому абсолютно все свое время, как будто ему больше нечем заняться.

Сейчас Софи вместе с мужем осматривала поместье и, слушая его предложения, только крепче сжимала губы и недовольно покачивала головой. Бен посоветовал часть конюшни переделать под гараж, потому что тогда отпадала необходимость строить его отдельно. Анита вежливо кивала головой и улыбалась, отчего создавалось впечатление, что они с Чарльзом только и ждали такого совета, и непременно сейчас же пойдут звонить строителям, чтобы те начали работу прямо завтра с утра. Софи, как всегда, приготовилась скорчить за спиной мужа недовольную гримасу, но как раз в эту минуту Сэнфорд и Джоан Берман вышли из кухни, и Софи, подхватив Бена под руку, силой втащила его вовнутрь.

Очевидно, Берманы не особенно восторгались историческими ценностями. Они промямлили что-то невнятное вроде «занятные вещицы», имея в виду старинные плиты и разную кухонную утварь, и вдруг увидели Пулю и Молнию, которых Джордж Стоун как раз выводил из загона на прогулку.

— Вот это да! Превосходные лошади! — в восхищении произнес Сэнфорд. Джоан тоже не сводила глаз с холеных упитанных коней.

Берманы были постоянными пациентами Аниты — так же, как Херны и Харрисы — и регулярно ходили к ней на прием в Ричмонде. Кроме того, Сэнфорд являлся членом Общества Анонимных Алкоголиков. Он воздерживался от спиртного почти уже год, и сейчас выглядел просто великолепно — крепкий мускулистый сорокалетний мужчина с копной густых рыжих волос. Когда он впервые пришел за помощью и советом, на него было страшно смотреть — до того он казался забитым и измученным. Джоан, наоборот, была тогда чересчур полная, а из-за своего невысокого роста казалась еще толще. Но она была любящей и послушной женой, и собиралась во всем помогать мужу, особенно в его борьбе с алкоголизмом, чтобы наладить семейные отношения.

Когда все гости во главе с Чарльзом вышли наконец из домика, Гарви незаметно оказался рядом с Андри, но она снова не оценила его попытки примирения и демонстративно отошла от мужа подальше. Возможно, она действительно была слишком уж очарована рассказами Чарльза, а может, ей просто хотелось, чтобы Гарви считал так. Анита сразу же вспомнила, что многие женщины именно таким образом и добиваются внимания мужчины — притворяясь, что им нравится кто-то другой. Эта теория была для Аниты более приятна, чем вероятность того, что Андри и Чарльза связывает симпатия по схеме «пациент — врач». Анита вполне могла бы понять Андри и даже хотела помочь ей, но только при условии, что та не положила глаз на Чарльза и не пытается завладеть им.

Сейчас Чарльз показывал гостям сарай, где у них находился трактор и объяснял, что в былые времена здесь жили слуги.

— Вы хотите сказать, что здесь держали рабов? — уточнил Марк Пирсон.

— Да, но это были слуги, работающие только по дому, а не на плантации. В те годы и домашние слуги, и полевые рабочие были рабами, но у домашней прислуги было гораздо больше привилегий, и относились к ним намного снисходительней. После отмены рабства и те и другие официально получили свободу, и за труд им стали платить, но в действительности их положение мало в чем изменилось к лучшему. Свобода оставалась только на бумаге. Правда, теперь их нельзя было продавать с аукциона, и наверное, это было единственной переменой в их жизни.