Питер Джеймс - Возлюбленная

Том».

Солнечный свет струился в окно, как пообещал им торжественно мистер Бадли, и на мгновение она почувствовала себя хорошо, на короткое время, пока вдыхала душистый воздух и прислушивалась к раннему щебетанию птиц, еще до того, как память, спящая внутри нее, стала пробуждаться.

В комнате пахло жженой бумагой.

Она села, сбитая с толку и вся покрытая потом. Подушки Тома подле нее все еще были округлыми, несмятыми, его сторона постели – непотревоженной. По ней прокатилась волна нарастающего уныния.

Дорогая, я очень нежно люблю тебя.

Ей это приснилось. Это был дурной сон. Все отлично. Том в ванной, он бреется и чистит зубы.

– Том? – окликнула она.

Ответа не последовало. Ее руки болели, и она вытащила их из-под простыни, чтобы осмотреть. И поразилась рукам с засохшей грязью, испещренным порезами. Вокруг одной из ран, шедшей вниз по пальцу, запеклась загустевшая кровь. С кончиков трех пальцев кожа была ободрана. Еще больше порезов пересекало тыльные стороны ладоней. Перевернув ладони, Чарли увидела другие порезы, вызывавшие мучительную боль. От напряжения кожа у нее на голове будто поползла вверх. Бен? Он, что ли, набросился на нее? Нет, быть не может. Это какой-то сон. Она просто спит. Просто…

Когда Чарли свесила ноги с постели, ступив на деревянный пол, вид собственных ног вызвал у нее вопль мистического ужаса. Ноги были тоже покрыты засохшей грязью, набившейся между пальцами. Разбрызганная выше по ногам грязь еще оставалась сырой. Ее ночная рубашка, тоже забрызганная грязью, насквозь промокла и испещрена полосками крови.

Мысленно она вернулась к прошедшей ночи. Сидела за туалетным столиком. А потом – ничего. Пустота.

В ее горле дернулась мышца. Чарли внимательно осмотрела комнату, будто надеялась обнаружить в ней хоть какой-то ответ. Туалетный столик. Плач. Может, она разбила что-то, какое-нибудь зеркало или стекло и, выходит, поэтому?.. Она покачала головой. Откуда же тогда могла взяться грязь? Ее руки и ноги были воспалены и болели.

Чарли посмотрела на туалетный столик, и вот тогда-то заметила этот маленький грязный предмет рядом со щеткой для волос.

Шатаясь, она наклонилась над ним. Сквозь грязь проглядывала заржавленная консервная банка. Колеблясь, словно тянулась к ядовитому насекомому, Чарли медленно подняла банку. Что-то внутри ее дребезжало, скользило, звякало. Не обращая внимания на боль, Чарли соскоблила грязь ободранными пальцами, пока не смогла разглядеть, что это такое, пока не убедилась в том, что действительно видит этот предмет.

Онемев от страха, она поддела большими пальцами крышку банки. Та открылась с негромким хлопком, показывая приютившийся внутри медальон в форме сердца. Тот самый медальон, который она откопала, а потом снова закопала у Желанных камней.

Подошел Бен. Медальон дребезжал в трясущихся руках Чарли. Поставив банку на столик, она опустилась на колени и потрепала пса, обвила руками и крепко обняла, желая ощутить что-то реальное, живое.

Его шкура была мокрой. И лапы тоже мокрыми, мокрыми и грязными. Он вилял хвостом.

– Хороший малыш, – сказала она рассеянно. – Хороший малыш.

Она встала. Ее голова была как в тумане, и Чарли видела медальон расплывшимся пятном. Она вынула его из банки, и потускневшая цепочка соскользнула по ее запястью. Нажав на застежку, она вскрыла сердечко.

Наружу выпал столбик черного порошка. Сначала ей показалось, что это земля, мелко истолченная земля, но крошки почерневшей бумаги вылетели наружу, зигзагом опускаясь на пол.

Дорогой Камень, я люблю его. Пожалуйста, верни мне его. Барбара.

Кто-то спалил эту записочку.

Краска обжигала руки и глаза. Чарли смочила валик в плоском желобе с краской и провела им по стене, покрыв ею немного больше площади грунтовой бумаги на панелях между дубовыми балками, чем прежде. А все потому, что ей было необходимо что-то делать. Хоть что-нибудь.

– Вам бы, мадам, сначала обработать потолок.

Лаура. Эта сука Лаура.

Чарли позвонила Лауре и наткнулась на автоответчик в ее квартире, наткнулась на автоответчик и в дамском магазинчике, позвонила Тому по частной линии, но там никто не ответил, позвонила по его основному номеру и повесила трубку, поскольку ответил телефонист. Уж не в Париже ли он с этой сучкой Лаурой?

– Не то краска с потолка поползет потом на стены.

Строитель Берни, нахально ухмыляясь, стоял в дверном проеме в грязном комбинезоне и с золотой сережкой в ухе.

– Потолок? Да… я… Я так и сделаю, наверное.

Берни провел руками поверх грунтовой бумаги.

– Неплохо. Мы подыщем вам работенку, если вы захотите стать профессионалом.

Она невольно улыбнулась.

– Для любителя это хорошо! – Он потер пальцем трещину между двумя соединениями. – Тут у вас вышла нахлестка, а надо бы их избегать, иначе краска сморщится.

– Не думаю, что эти стены имеют значение.

Ее голос звучал слабо. Стиснув ладони, она пыталась остановить боль.

– Господи, что вы с руками-то сделали?

– Стекло. Я разбила… кое-что стеклянное.

Он мельком взглянул на балки:

– Есть неплохой материал, которым вы могли бы их покрыть, вернуть им естественный цвет. Не могу припомнить название. Спрошу у Пита. – Он дернул за свою сережку. – И еще насчет стола-то вашего. – Он ткнул пальцем в направлении прихожей. – Ну, того, который, вы говорите, был опрокинут. Я помню, как принесли вторую почту, и я аккуратненько сложил ее на этот стол.

– А кто был здесь после того, как вы ушли?

– Да никого не было. Я запер собаку в кухне, как вы и просили.

– А водопроводчика уже не было?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да, он рано ушел.

– А вы видели моего мужа, когда он приехал?

– Да, где-то около трех часов. Собирался в командировку. Хорошо бы так вот прокатиться. Куда он уехал-то? В какое-нибудь экзотическое местечко, да? А вас оставил тут работать. Таковы уж мужчины, это точно.

Кто-то слегка стукнул дверным кольцом. Бен залаял. Чарли вытерла руки о тряпку и пошла открыть. Державшийся подальше от дверей Гидеон выглядел раздраженным. Коснувшись шапочки, он произнес:

– Боюсь, я не буду к вам больше приходить, миссис Уитни. – Он вручил ей грязноватый конверт. – Тут мои рабочие часы за последнюю неделю.

Чарли с удивлением взяла конверт.

– Надеюсь, это не из-за кур? Мы не виним вас за них, Гидеон. Это вина не ваша. Вы хорошо поработали над изгородью.

Он пожал плечами, избегая смотреть ей в глаза:

– Я-то думал, что будет по-другому, раз уж она умерла, но ничего не изменилось.

– Что вы имеете в виду? – Она механически открыла конверт.

– Да лучше бы мне не говорить, если вы не возражаете.

– Я бы предпочла, чтобы вы сказали.