Александр Бушков - Сибирская жуть

Начальство пыталось повышать ставки ночных смен, обещало большие сверхурочные – конечно же, безрезультатно. Тогда стали искать по всему руднику, устроили грандиозные поиски незахороненных костей. И нашли в заброшенной штольне, в малопосещаемой, старинной части рудника, пять непогребенных трупов, пролежавших там несколько месяцев. У одного трупа, женского, была оторвана голова. Как правило, об этой оторванной голове рассказывают не как о преступлении, а о последствиях падения. Типа – «падала в штольню, там трос, ей тросом голову – раз! И отрезало! Начисто! Кр-ровища – в стену, она дергается еще, а на нее уже другие летят!»

– Откуда столько подробностей, если все пятеро тут же и погибли?

– Так рассказывают.

Дальше опять возникает две разные версии событий. По одной – трупы перезахоронили, и жизнь на руднике вскоре наладилась. По второй версии, этого оказалось недостаточно. То ли начальство само додумалось, позвало священника, то ли рабочие опять забастовали, требуя к себе батюшку. Во всяком случае, молебен отслужили, и жизнь наладилась.

Эту вторую версию я склонен взять под сомнение. Слишком она похожа на позднейшую добавку, сделанную уже в 90-е годы, в эпоху «религиозного ренессанса», когда любые упоминания батюшки, отслуженного молебна или прыскания святой водой сделались необычайно модны. Но сама по себе история как будто подлинная.

В целом же это пример законченного повествования, имеющего начало и конец. Гораздо чаще такого рода истории не сюжетны. Достоверные рассказы, как правило, – это подсмотренный кусок жизни. Человек или группа людей делают где-то наблюдения или с ними случается происшествие, которое очень трудно объяснить. Факт происшествия налицо, но есть именно отдельное событие, отдельный факт, а не узнанный откуда-то сюжет, иллюстрированный и подтвержденный фактами.

В качестве примера приведу историю, случившуюся в 1997 году на озере Улуг-Холь, во время проведения на нем комплексной экспедиции.

Три человека шли вдоль берега озера Улуг-Холь, искали кладки гнездящихся на озере птиц. Всех трех я хорошо знаю и свидетельствую: они совершенно вменяемы и совершенно не склонны к розыгрышам. История эта как раз тем и хороша, что ее подлинность я могу удостоверить сам, она вовсе не придумана для пугания новичков у лагерного костра или в дождливый день, когда делать нечего.

Стояло начало июня, вода в озере еще холодная. Внезапно на глине возле уреза воды пошли следы босых ног человека. Крупный мужчина шел босиком вдоль самой воды. Кто бы это мог быть?! Ближайшая деревня – километрах в двух, и живут там две старухи и старик. Больше людей в окрестностях нет совершенно, только приехавшая позавчера экспедиция. Кстати, потом один из участников этой истории специально проверял – да, других людей в это время и в этом районе не было.

Какое-то время трое шли параллельно следам – любитель купаний шел вдоль самой воды, а они-то осматривали пояс прибрежных кустов, шедший уже в нескольких метрах от озера. И тут один из участников события обратил внимание: следы человека на глине резко обрываются, и тут же пошли следы крупной собаки.

– Смотрите, еще и собака!

Подошла биолог экспедиции, посмотрела.

– Да это не собака, ребята, это волк…

Рассказчик и не пытался внушить мне, что они, эти трое, не «впечатлились». Слова про «мороз по коже» вполне определенно прозвучали.

Но посудите сами, что это за история?

Трое наблюдавших, как изменились следы, не видели ничего, кроме самих следов. Может быть, они оказались свидетелями чего-то достаточно жуткого? Очень может быть. В конце концов, человеко-волк, волкодлак, вервольф мог прибежать издалека, прогуляться по берегу озера, а при появлении вдали людей принять волчий облик и убежать за десятки километров.

Волкодлаком мог быть и мужик, живущий в двух километрах от озера, в заброшенной деревне: человек он достаточно крупный, чтобы следы могли принадлежать ему.

Но с той же степенью вероятности могла произойти и совсем другая история. Например: приехал вчера человек из Абакана с ручным волком. Шел по берегу озера, в обход, решил пройтись босиком, а волка в это время нес на руках. Потом волка спустил на землю, а сам сиганул в озеро и переплыл его, как раз к своему «жигулю». Волк обежал вокруг озера, прыгнул в машину, и они уехали, никем не замеченные.

Дикая история? Невероятная? Но какая из них более реальна: такая вот, про спортивного дядю с ручным волком, или про живущего у озера волкодлака?

Большая часть всех историй этого плана именно такова: отдельное наблюдение, фрагмент без начала, без конца и без сюжета. Эту историю я выбрал из многих только потому, что могу проверить ее во всех деталях. А в принципе она очень типична.

Любопытные персонажи водятся на биостанции красноярского университета, где проходят практику студенты после первого курса. Биостанция, надо сказать, расположена на месте, где проводились эксперименты по запуску боевых ракет. До сих пор посреди биостанции находится огромных размеров бетонная плита – то ли закрывающая вход в шахту, то ли отмечающая место, где когда-то была шахта.

Существует легенда, что в этом месте погибли 27 биофизиков – то ли от излучения, то ли хлебнув по ошибке страшно ядовитого ракетного топлива. В самом мрачном варианте легенды, они были еще живы, когда клали эту плиту, и колотились, пытались ее сдвинуть. Но то ли крайком КПСС, то ли кто-то еще приказал плиту оставить где стоит и биофизиков не спасать.

По одной версии, в каждое полнолуние, по другой – только на Ивана Купалу можно видеть скорбную процессию: 27 мертвых биофизиков выходят через бетонную плиту и уходят через лес.

Я лично знаком с несколькими людьми, которые видели эту процессию мертвецов. Биофизики, одетые в черные бушлаты, спецодежду того времени, идут с мрачными лицами, опустив глаза. Они никого не замечают, ни на что не реагируют и, к счастью, никого не трогают. Но подходить к ним не рекомендуют, боясь то ли мистических сил, то ли радиации, – этого я точно не могу сказать.

Сибирь – все же особая область России. Это место столкновения русского человека с другим культурно-историческим миром: с миром коренных сибирских народов. Или, вернее, со многими такими мирами: ведь даже совсем маленький народ – это тем не менее целый самостоятельный этнос, со своей культурой, своей историей и образом жизни.