Артем Тихомиров - Ожог

На остановке больше не было ни души. Настроение упало до минусовой отметки. Дина чувствовала себя как боксер, вышедший на ринг не в лучшей форме и компенсирующий злостью недостаток сил. Она стояла на асфальтовом пятачке и стойко сносила удары дождевых волн. В довершении, вода стекала ей за шиворот, еще сильней «поднимая» настроение.

Внутри трамвая был сырой вонючий воздух, смесь запахов, исходящий от промокших злых пассажиров. Пот, одежда, дезодоранты, аромат жевательной резинки. Дину чуть не вырвало. Она села у окна, раздраженно помахала в сторону кондуктора проездным билетом и всю дорогу скрипела зубами от злости.

Перед домом во дворе горели бело-голубые фонари. Кто-то посчитал, что сейчас для них самое время. Странно они выглядели в такую погоду. Воздух пропитался водой, дождь хлестал по асфальту, и Дина шла напрямую по лужам, просто потому, что сухих мест не осталось.

У подъезда она перевела взгляд на фонари. Те вылупились на нее и словно чего-то ждали. Девушка стиснула кулаки. Тревожное чувство отчасти вернулось, воспоминания и мысли о том, что запечатлелось на пленке, колотились во все запертые двери. На этом ничего не закончилось, скорее наоборот.

Дина вздрогнула. Ей показалось, что за спиной опять кто-то идет, шлепает в такт с ее шагами. Она обернулась, встречая пустоту лицом к лицу.

Здание высится темно-серой массой, последние этажи теряются в водяной круговерти. Дом похож на горный хребет, протянувшийся с севера на юго-запад.

Странно, здесь живет много народа, но Дина, как правило, не видит соседей и не слышит их голосов. У каждого своя жизнь, свой маршрут передвижений в пространстве, и пути эти редко пересекаются. Для каждого существует только личная вселенная.

Вид у девятиэтажки мрачный, прямо-таки готический. Во дворе никого нет, пейзаж выглядит покинутым, заброшенным, как после катастрофы. Одного взгляда хватает, чтобы вызвать острое чувство обреченности.

Наверное, все попрятались за надежными стенами и ждут спокойного времени, думает Дина. Надеются на солнце и тепло.

Дина открыла дверь ключом-пластиной и вошла в сумрачный неосвещенный холл. Прогулялась к почтовым ящикам. Ни одного письма или газеты. В подъезде царит тишина и витает привычный для таких мест запах, определить состав которого невозможно.

Дина отправилась к лифту, оставляя на сухих бетонных ступеньках мокрые следы и мечтая только о кружке горячего чая. Побыстрей домой! Холод пронизывает. Мокрая одежда вытягивает из тела оставшееся тепло. Спрятав руки в рукава куртки, девушка обхватывает себя за плечи. Зубы стучат друг об друга.

Палец давит на металлическую кнопку вызова лифта, наверху работает мотор. Дина озирается, испытывая дискомфорт. Место это кажется чужим, словно она зашла в другой подъезд.

На первом этаже, справа и чуть позади лифтовой шахты, расположены только две квартиры. Ожидая лифт, Дина осмотрела обе двери и задержала взгляд на той, что ближе. Похоже, она опечатана. Хотя нет, пломба когда-то была, но сейчас сорвана. С первого взгляда возникает ощущение, что за этой дверью давно никто не живет. Нервные окончания безошибочно реагируют на пустоту…

Дина ничего не слышала от том, что в их подъезде была пустая закрытая квартира. Судя по всему, таковой она стала недавно, но вот когда? Если с этим связана какая-то история, почему об этом не трезвонили на каждом шагу?

Впрочем, Дина догадывалась, в чем причина. Она не имела понятия, как зовут соседей по площадке, и сколько их живет за стенкой. Семьи не общались, как в большинстве случаев, и не испытывали в этом никакой необходимости. Такая ситуация была повсеместной, и стоит ли тогда удивляться, что новости прошли мимо Дины.

Дверь навевала странные мысли. Казалось, смотришь в глубину темной пещеры.

Лифт открылся, но Дина словно и забыла про него. Ее тянуло к двери, взглянуть хотя бы одном глазком, прикоснуться к чему-то непонятному и пугающему… Интуиция ее не могла ошибаться.

С этим должно быть связано нечто нехорошее.

Дине приходили на ум различные ассоциации, она выуживала из памяти какие-то разрозненные воспоминания, не принадлежащие лично ей… Умирающие люди остаются в своих жилищах до тех пор, пока соседи не чувствуют просачивающийся сквозь стены запах разложения. Квартиры, в которых происходят убийства. На полу остаются кровавые пятна, на обоях засыхают крошечные куски мозга и кожи. Внутри пахнет смертью…

Что происходит с этими квартирами потом? Ясно: опечатывают. Когда следствие завершается… кто его знает, но сейчас эта жилплощадь пустует, это факт.

Несмотря ни на что, любопытство брало свое. Дина подкрадывалась к двери. Ноги шли сами, ее тянуло точно магнитом. Створки лифта сомкнулись.

Раздался грохот, эхо разнеслось от первого до последнего этажа.

Дина подождала, когда успокоится сердцебиение. Теперь она стояла прямо перед дверью и с рассматривала ее с каким-то непонятным благоговением. Она вспомнила сон. Там все дверные проемы были голыми, были похожи на разинутые рты. Эта наоборот — напоминала плотно сомкнутые старушечьи губы.

Сверху железо покрывали ребристые деревянные рейки шириной три с половиной сантиметров. От этого дверь казалась полосатой, точно матрац.

Покрашено дерево было прозрачным лаком. Причем неровно, словно наспех.

Ничего с виду примечательного, дверь как дверь. Проволока от пломбирования все еще болталась. Ее ухитрились просунуть в узкий зазор между краем стены и стальным косяком, с другой стороны проволока цеплялась за ручку. Самой же свинцовой пломбы не было.

Странный здесь стоял запах. Дина прикасается пальцами к металлической полоске и тут же отдергивает руку, когда чувствует слабый, но неприятный удар по подушечкам пальцев. Электрический низковольтный ток — лишь с этим она могла сравнить возникшее ощущение. Дина посмотрела на пальцы и не нашла никаких следов, а потом прикоснулась точно также к деревянной поверхности.

Надо идти домой. Хватит. Надо валить отсюда, пока кто-нибудь не зашел в подъезд или не начал спускаться. Дина почувствовала кратковременный приступ паники, точно ее уже застукали на «месте преступления». Она отошла на несколько шагов, но тут же вернулась.

Ей пришлось поднапрячься, чтобы не поддаться приступу истерики.

Снаружи шел дождь, в отдалении гремел гром, а внутри подъезда тишина, спокойствие, больше уместное на кладбище летним вечером. У Дины по спине ползли мурашки. В животе кувыркался скользкий ледяной червь.

Но она не может отойти от двери. Не может, пока не произведет элементарное исследование. Ей нужно было увериться, что дверь реальна, что они из мира настоящих предметов, а не слепков подсознания. Дина прикладывает ухо к деревянному покрытию. Слушает. Ощущение сродни тому, когда пробуешь уловить в морской раковине шум моря. Что она хочет узнать? Ей нужны шаги за порогом? Отдаленные голоса?.. Скрип половиц?.. По правде, Дина не имеет понятия, что она вообще тут делает.