Лана Синявская - Последняя ночь колдуна

– О’кей. Куда нести? – боязливо спросила она.

Измотанная приступами рвоты Эллочка лежала на диване в роскошной спальне, куда ввалились Райский и компания. Сейчас она еще больше напоминала больную обезьянку. От спазмов у нее полопались сосуды в глазах и белки стали красными.

– Умираю, доктор! Меня отравили!

С исказившимся от боли лицом она откинулась на подушку.

– Пить! Дайте воды…

Райский выхватил у Глаши бутыль, скрутил пробку и перелил воду в графин. Доктор наполнил стакан и подал Эллочке. Лицо его было встревоженным, жидкие волосы намокли от пота и висели сосульками.

Эллочка жадно схватила стакан и залпом осушила его.

– Еще! – попросила она жалобно.

Ее просьбу удовлетворили.

Глафира забилась в угол возле входной двери и наблюдала оттуда за происходящим. Муля присела рядом с подругой на край дивана и что-то шептала, поглаживая ее костлявую лапку.

Райский отвел врача в сторону, за китайскую ширму.

– Как она? – услышала Глафира.

– К сожалению, это не пищевое отравление, – доктор говорил как будто через силу, тщательно подбирая слова.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Это мышьяк. Симптомы совпадают: тонические судороги в ногах, жажда, металлический привкус во рту. Естественно, рвота. Я промыл ей желудок, ввел окись железа. Доза, вероятно, оказалась не смертельной. Часа через два она почувствует себя лучше.

Райский долго молчал, прежде чем Глаша вновь услышала его голос:

– Ничего не понимаю. Каким образом она могла отравиться? Откуда взялся яд?

– Этого я не знаю. Вы собираетесь вызвать милицию?

Снова пауза.

– Нет… Думаю, не стоит. Все, кто мог это сделать, находятся в доме. Саша и я, мы попробуем все выяснить. Дело, можно сказать, семейное. Слухи нам ни к чему. Тем более что все живы. Надеюсь, вы…

– На меня можете положиться. Это ваша проблема, а я лишь гарантирую врачебную помощь и молчание.

Глафира прекрасно понимала, почему Райский не хочет вызывать милицию. После заключения он вряд ли испытывает к органам особое доверие. А что, если… Глаша похолодела от неожиданной мысли: что, если отраву подсыпал сам Райский? Эллочка вселилась в его дом чуть ли не силой, получила права на него и живет припеваючи. Райского она явно раздражает, и в этом Глаша его полностью поддерживает. Мужчина он решительный, даже жестокий. Так что мешает ему избавиться от Эллочки радикальным, так сказать, способом?

Додумать неприятную мысль до конца Глаше помешал продолжившийся за ширмой разговор.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – спросил доктор неуверенно.

– Всех. И никого конкретно. Эллочка личность малоприятная. Достать она успела всех и каждого. Меня в первую очередь…

«Похвальная откровенность», – усмехнулась про себя Глаша.

– Но ее выходки еще не повод для убийства. Должны быть причины посерьезнее.

– Не скажите. Иногда человек действует спонтанно, на эмоциях, в состоянии, так сказать, аффекта.

– Состояние аффекта не предусматривает наличие яда под рукой. Его еще надо где-то достать, а это не так-то просто.

– А как насчет той девицы? Я заметил, что она все еще здесь?

– С девицей я разберусь, – пообещал Райский, и голос его прозвучал зловеще.

Глаша вовсе не желала, чтобы с ней разобрались, хотя и не чувствовала за собой никакой вины. Она попыталась улизнуть, но была поймана на месте преступления вездесущим Святым.

– Куда это ты собралась? – грозно прошипел он, крепко ухватив ее за предплечье.

– Полегче!

– А ты не рыпайся!

– И не собираюсь. Вы что, думаете, это я отравила вашу Эллочку-людоедку? Да я здесь знать никого не знаю!

– Это ты преувеличиваешь.

– Вы о Муле? Так не ее же отравили. – Глаша дернулась и попыталась освободиться, но хватка Святого была железной.

– Признайтесь, вы ожидали чего-то подобного. Поэтому и притащили меня сюда. Не понимаю только, зачем вам это понадобилось?

Райский ничего не ответил, как будто все ее слова пролетели мимо его ушей. Все так же молча он дотащил ее до каминного зала, где уже находились Восковец, Карина и Наталья Алексеевна. Появление Глаши не вызвало у них удивления.

– Никуда ее не выпускай. – Райский подвел Глашу к Восковцу и силой усадил на стул. Стулья, пожалуй, были единственными нормальными предметами мебели в этом зале: деревянные, с широкими мягкими сиденьями, удобные. Остальное, включая барную стойку, заменяли все те же необьятные стволы.

Восковец никак не отреагировал на приказ, даже не взглянул в ее сторону, но Глаша почему-то не сомневалась, что даже со стула без большой надобности слезать не стоит.

Ждать пришлось около получаса. Все это время Глаша не сводила глаз с необычной статуэтки, стоящей на каминной полке, и напряженно размышляла. Фигурка черной кошки в натуральную величину была выполнена мастерски. Если бы ее глаза и оскаленные острые зубки не были сделаны из чистого золота, ее можно было бы принять за живую. Кошка выглядела настороженной и агрессивной. Приподняв переднюю лапу, напружинив поджарое тело, с прижатыми ушами, она словно приготовилась к нападению. Ничего подобного Глафира не видела. Она сразу сообразила, что вещица антикварная и очень дорогая.

Непостижимым образом, глядя на застывшую кошку, Глаша смогла привести в порядок свои мысли. Когда Райский в сопровождении Альберта Натановича и Мули вернулся в комнату, Глаша была готова к предстоящим событиям.

С появлением хозяина напряжение в комнате возросло и стало почти осязаемым. Все понимали, что кто-то из присутствующих пытался убить человека, поэтому страх и волнение испытывали не только виновный, но и все остальные.

– Итак, я предлагаю тому, кто это сделал, признаться добровольно. Обещаю, что в этом случае мои действия будут гораздо более мягкими, – возвестил Райский. Его безжалостный тон смел остатки его обаяния.

Глаша разозлилась.

– Вы тут можете разбираться хоть до рассвета, а мне домой пора, – заявила она строптиво. – Я вашу Эллу знать не знаю.

– Врешь! – воскликнула Муля. – Она покупала у тебя одежду!

– Может быть, но я этого не помню. Кроме того, за покупку одежды не убивают, – сказала Глаша твердо.

– Тебе завидно, что теперь она одевается у меня!

– Отвяжись, – отрезала девушка. – Сказала уже, что я с ней незнакома. И мотива у меня нет. Так что я пошла, а вы уж как-нибудь тут сами.

– Сидеть! – тихо рявкнул Райский.

– Как же вы меня достали, – вздохнула она удрученно.

– Оставьте девчонку, Павел Аркадьевич, – вступилась вдруг за Глашу повариха. – Вы ведь меня подозреваете. Элле поплохело после ужина, а его готовила и подавала я.

– Отраву тоже вы подсыпали? – ехидно осведомилась Муля, но тут же осеклась под гневным взглядом Райского.