Майкл Грубер - Тропик ночи

Джимми выхватил у Клетиса фотографию и спрятал ее в папку.

— Держу пари на твою голову, это он.

Барлоу поглядел на него со смешинкой в светлых глазах.

— Я думаю, ты, скорее всего, прав. Я тоже считаю, что это он.

Паз почувствовал огромное облегчение. Ему хотелось сгрести Барлоу в объятия и расцеловать.

— Ладно, порядок, — сказал он. — Я уж думал, что я там сойду с ума.

— У тебя есть свои недостатки, но помешательство к ним не относится. Выходит, однако, что тут совсем другая история. Мне надо малость подумать. Кстати говоря, сидя на этой дорожке, мы к этому типу не приближаемся.

Они поехали прямиком в аэропорт Ла Гуардиа и улетели в Майами, куда прибыли после семи вечера. По дороге из аэропорта Паз сделал несколько звонков и выяснил у администратора театра, что Де Уитт Мур остановился в «Пойнсиана-Сьютс», комплексе одноэтажных студий на Брикелл. Они заехали туда; Мура дома не оказалось. С теми же результатами посетили и театр. Тогда они поехали в Управление полиции, поговорили с Мендесом и доложили ему, что убийство в Сайоннете совершил тот же человек, который орудовал в Майами, что у них появились некоторые обнадеживающие нити, но реального подозреваемого пока нет, — это была стратегическая ложь во имя того, чтобы избежать обсуждения версии о враче-колдуне. Впрочем, начальник их не слишком выпытывал, поскольку ему с избытком хватало дел с размещением и охраной женщин на сносях, которых набралось сто девяносто четыре. Их поселили в отеле «Милано», четырнадцатиэтажном здании на Бискейн, выстроенном на деньги от продажи наркотиков и перешедшем во владение города после разоблачения и краха шайки наркодельцов. Отель пустовал вот уже несколько месяцев, так как городские власти до сих пор подыскивали человека, который взялся бы превратить здание в нормальный отель, а не в предприятие для отмывания грязных денег. Здание сохранило вполне презентабельный вид. Теперь огни «Милано» снова зажглись, кондиционеры заработали, а полицейские со всего города занимались тем, что охраняли беременных женщин и сопровождали их на улицах в случае необходимости.

Барлоу отправился домой, и Паз тоже, но он покинул свое жилище примерно после половины девятого и подежурил в машине возле «Пойнсианы». Он выкурил несколько больших сигар, наблюдая за людьми, входящими в здание и покидающими его. Мур не появился до полуночи, и Паз решил, что он творит свои колдовские делишки, быть может вместе с верной Джейн, где-то на стороне и будет отсутствовать всю ночь. Джимми вернулся домой, переоделся в шорты, осушил пару банок пива «Корона» и погрузился в чтение книги Марии Саласар о сантерии. Главным, что он оттуда извлек для себя, было описание галлюцинаций участников церемонии: им представлялось, будто в них вселяются ориша. В этом он мог попробовать разобраться. Может ли кто-либо вызвать галлюцинации у другого человека посредством некоего влияния… Джимми поискал в тексте подходящее определение… а, вот: «постгипнотическое внушение». Возможно. Выражение имеет чисто научный смысл, нечто вроде таких, как «инфаркт миокарда» или «пьезоэлектрическая вспышка». Он отложил в сторону книгу Саласар и взялся за книгу Вьершо, которую дал ему Ниринг. Он читал предисловие со все возрастающим волнением. Понятно, что имел в виду Ниринг. Вьершо утверждает, будто галлюцинация может быть наведена на расстоянии, что шаманы ченка умеют показать вам не существующие в реальности предметы или явления, даже если вы находитесь на расстоянии многих миль. Паз продолжал читать с увлечением, недоверием и все большей тревогой.

Зазвонил телефон. Паз взглянул на определитель номера: звонила мать. Он знал, чего она от него потребует, но не собирался действовать по ее указке. Он вышел из дома и доехал до Майами-ривер, где держал на причале свой катер. Мать не знала, что у него есть собственное судно, а если бы знала, то не одобрила бы, во всяком случае, такое судно: длиной в двадцать два фута, изготовленное из клееной фанеры местным мастером и выкрашенное в цвет морской волны. Внутри все предельно просто: две койки с матрасами из пенопласта, холодильник, патентованная печка, фонарь, фанерные шкафчики. Все грязное, зато мотор в сто пятнадцать сил, новенький и без единого пятнышка. Паз включил его, спустился вниз по реке и ходил кругами по заливу пару часов, пока не обрел полную уверенность, что ресторан уже закрыт. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем во все предшествующие дни, и, как всегда, удивлялся, почему это он не совершает морские прогулки чаще. Вернувшись домой, он еще почитал Вьершо и уснул в своем белом кожаном кресле с книгой на груди. Он был разбужен Мендесом без четверти пять утра.

— Мерзавец проделал это снова, — сказал Мендес.

Пазу незачем было спрашивать, кто этот мерзавец и что он сделал. Однако про себя он отметил, что голос у Мендеса непривычно резкий.

— Женщина из тех, кто не был под охраной?

— Нет, он разделал ее прямо в «Милано». Приезжай немедленно!

Щелчок.

Паз положил трубку, встал и крепко потер рукой лицо. Сна как не бывало.

Улица перед отелем была перекрыта. Дюжина различных полицейских машин заполняла подъездную дорожку. Над зданием завис вертолет, но свет его прожектора нужен был разве что для телесъемок. Фургоны средств информации находились достаточно далеко от здания. Паз поставил машину на бульваре Бискейн, нацепил на грудь свою бляху, прихватил с собой портфель и вошел в отель.

В вестибюле было полно вооруженных полицейских, будто особо опасный преступник решил прекратить полосовать женщин ножом и начал пользоваться автоматическим оружием. Паз огляделся с не свойственной ему обычно неторопливостью. На лицах у многих были написаны откровенный страх, недоумение и нечто вроде сомнения в реальности происшедшего — чувства, которые, насколько мог судить Джимми по собственному опыту, копы, как правило, публично не проявляли. Он направился на место преступления, к номеру 416 на четвертом этаже, коридор которого был забит еще большим количеством полицейских, а также криминалистов-экспертов, рыдающих женщин в ночных рубашках и социальных работников, пытающихся остановить истерию. У Мендеса был такой вид, словно это ему, а не Элис Дженнифер Пауэрс, незамужней белой женщине двадцати двух лет (как вскоре узнал Паз), пришлось перенести операцию по извлечению внутренностей. Мендес разговаривал с двумя патрульными лейтенантами, поэтому Джимми сразу прошел в номер 416, где, как и ожидал, обнаружил Барлоу.

— Итак, еще одна, — сказал Паз, глядя на окровавленный труп на постели, тело круглолицей молодой женщины с короткими каштановыми волосами и кожей, синевато-белой, словно снятое молоко. Как и остальные жертвы, она выглядела совершенно спокойной. — Есть предположения, каким образом этот молодчик проник в отель?