Дэвид Боукер - Отходная молитва

Вернон начал подниматься по лестнице, надеясь поспать еще часок-другой. Лицо у него было помятым, под стать одежде. Когда он дошел до спальни, зазвонил телефон. Лаверн снова бросился вниз в надежде услышать на том конце провода Мэй. Вместо этого его приветствовал мужской голос, владельца которого ©н определил не сразу.

— Как там твоя жена, Лаверн?

Пауза. Говорил Принс. Во рту у Лаверна пересохло.

— Кто дал тебе мой номер?

Принс ответил с бахвальством в голосе:

— Пришлось пригрозить девчонке из справочной отходной молитвой.

— Оставь в покое мою жену, Принс!

— Успокойся. Ты думаешь, почему я тебе звоню? Мне кажется, нам необходимо встретиться.

— Что?

— Что слышал. Давай встретимся и потолкуем.

— Не получится. У меня дела.

— А-а, грех гордыни.

— О чем это ты?

— О масштабах твоего эго, Лаверн. Нет у тебя никаких дел. Ты просто боишься браться за ситуацию, которая не целиком в твоей власти. И пока ты здесь сидишь, не желая расставаться с дурацкими принципами, твоя жена находится при смерти.

Проклятие. Мерзавец прав. Лаверн на какое-то время замолчал, а затем со вздохом спросил:

— Идет. Только где?

— Предлагаю встретиться на нейтральной территории, подальше от чужих глаз. Лишь я и ты. И никого больше.

— Совсем никого?

Словно читая его мысли, Принс добавил:

— Не считая мертвых, конечно. Они ведь всегда с нами.

Вот так оно получилось, что первого апреля Лаверн вел машину к руинам аббатства Риво, где Принс назначил ему встречу. Он приехал туда без пяти девять, то есть за пять минут до условленного времени. Было ясное, холодное утро, и небо над развалинами аббатства сияло ослепительной голубизной.

Принс уже поджидал его под остатками хоров. На нем было длинное черное пальто, и на расстоянии его тонкое бледное лицо казалось маской — ее наверняка испугались бы дети. Лаверн, с трудом сдерживая душившую его изнутри ярость, остановился, не дойдя метр до американца. Принс кивком поздоровался с ним.

— Один?

Лаверн утвердительно фыркнул.

Несколько секунд Принс в упор рассматривал его, затем сделал шаг вперед и легко постучал по груди.

— А-а, на этот раз ты даже не поленился захватить с собой тело. Прекрасно. Просто прекрасно.

Едва ли не выплевывая слова, Лаверн произнес:

— Мне бы следовало свернуть тебе шею.

— Попробуй, и твоя жена наверняка умрет.

Лаверн заглянул в глаза Принсу, но почему-то ему стало дурно, и он отвернулся.

— Надеюсь, ты вчера имел честь познакомиться с моими подчиненными. Полицейский, питающий слабость к астральным проекциям, ну кто бы мог подумать… А ты оказался интересным противником. Признаюсь честно — я недооценивал тебя. Только почему-то мне кажется, что и ты серьезно недооценивал меня.

— Чего ты хочешь?

Принс задумчиво улыбнулся:

— Ты имеешь в виду высшую цель? Я мечтаю о мире, в котором белые протестанты англосаксонского происхождения могут жить счастливо, не опасаясь раствориться в низших расах. Ты ведь знаешь, что мой предок Томас Норт в свое время помог избавить Йорк от евреев?

— Да, я имел честь видеть, на что способен твой предок.

— Он и я — едины. Можно сказать, отец и сын, не хватает только святого духа. Я хотел бы продолжить дело Томаса, распространить его шире и дальше, чтобы избавить мир от черных, католиков и всех тех, кто лично мне не нравится.

Принс издал короткий злобный смешок, эхом отозвавшийся среди мощных, но уже растрескавшихся колонн. Лаверн не узрел в сказанном ничего смешного.

— Хьюго, признайся честно, тебе никогда не приходила в голову мысль посетить психиатра?

Принс ухмыльнулся, смерив собеседника презрительным взглядом.

— А тебе никогда не приходила мысль посетить приличного портного? Что, кстати, напоминает мне…

Принс опустил руку в карман пальто и извлек оттуда черный кожаный бумажник, из которого затем достал клочок бумаги и протянул его Лаверну. Лаверн развернул его и не поверил собственным глазам. Это был чек на десять тысяч фунтов.

— Что это? Взятка?

— Нет-нет, ни в коем случае! Это тебе премия за то, что победил меня в ночь на Новый год. Неужели забыл?

Лаверн попытался вернуть чек Принсу, но тот только оттолкнул его руку.

— Не глупи. Лучше отложи на похороны жены.

Лаверн инстинктивно сжал кулаки.

— Ну-ну, полегче!

— Ты хочешь, чтобы Донна осталась жива?

Лаверн про себя выругался.

— Хорошо, буду считать, что это значит «да», — ухмыльнулся Принс. — А дочь, а внучка? Или та хорошенькая инспекторша, к которой ты так привязан? Ты ведь знаешь, я заберу их всех. Я убью всех, кто тебе дорог.

Лаверн рассеянно смял чек и сунул его в карман пальто.

— Знаешь, Хьюго, когда-то все это должно кончиться. Ты ведь не можешь всех отправить на тот свет?

Но сами слова и голос, их произносивший, прозвучали как-то безжизненно, словно издалека.

— Хоть целый мир, — спокойно отреагировал Принс. — Правда, я все-таки знаю меру. Избавь меня от допросов, отпусти Иоланду, и в Йорке больше не будет странных убийств. Я продолжу свою работу где-нибудь в другом месте и заодно пощажу жизнь твоей жены. Это я тебе обещаю. Ты принимаешь мои условия?

Лаверн упрямо тряхнул головой.

— Послушай, — продолжал Принс, — я с тобой честен. Я даже готов предложить тебе большее. Гораздо большее. Потому что, если мы и дальше будем бороться друг с другом, в конце концов это закончится плохо для нас обоих. Когда дерутся драконы, кровь льется и там, и здесь.

— О чем ты?

— О том, что ты мог бы стать моим союзником. Взвесь все как следует. Человек, способный покидать собственное тело, и человек, способный заставить это сделать других. — Принс рассмеялся. — Мы бы с тобой здорово сработались — ты и я.

Лаверн презрительно фыркнул:

— Я так и знал, что только напрасно потеряю время.

Принс, казалось, испепелял его взглядом.

— Магия, Лаверн. Чистой воды магия. Ты хоть представляешь себе, что я могу тебе дать?

Устав от этого безумия, Лаверн было уже собрался уходить и, повернувшись вполоборота, сказал:

— Ничего ты мне не дашь.

В это мгновение он услышал позади себя какой-то шорох и повернулся на звук. На месте, где когда-то был алтарь, лежал огромный камень, а на камне стоял маленький мальчик. Ему было на вид года три. У него были каштановые волосы и перепачканный шоколадом рот. Одет он был в синий комбинезончик, а лицо светилось знакомой лукавой улыбкой.

— Папа! — позвал ребенок Лаверна.

У Вернона от волнения обмякли ноги.

Забыв о Принсе, забыв обо всем на свете, он бросился к мальчику и, подхватив его на руки, ощутил небывалую радость от прикосновения к детскому тельцу — оно казалось живым и теплым, от него пахло тальком и липкими леденцами. Казалось, он воссоединился с собственной плотью. На какое-то мгновение Лаверн забыл о своих терзаниях — в руках у него был сын!.. Но в следующую секунду Том исчез, и Лаверн остался стоять, обнимая воздух.