Стивен Кинг - Кошачье кладбище

Топи кончились. Путь преградило поваленное дерево, зеленая крона казалась в редеющем тумане щеткой из перьев, оброненной домоуправительницей великана.

Дерево было переломлено, расщеплено у основания совсем недавно, на изломе еще сочился сок, теплый, живой. На ощупь перебравшись через него, Луис увидел огромную вмятину — на деле, яму, из которой не сразу и выберешься — кусты безжалостно втоптаны в землю. Неужели это след одной только ноги?! Нет, не верю, не может быть! Луис даже не осмелился обернуться, может, приметил бы и другие следы. Он упрямо шел и шел, обливаясь холодным потом. Во рту пересохло, сердце отчаянно колотилось.

Под ногами перестала хлюпать грязь. Вскорости зашуршала хвоя. Потом он почувствовал твердую, каменистую почву. Значит, путь его близится к концу.

Тропа пошла в гору. Луис пребольно оцарапал ногу о какой-то выступ. Нет, это не просто камень. Он неловко выпростал руку, затекшую от тяжелой ноши, пощупал.

ЗДЕСЬ СТУПЕНЬКИ. ВЫБИТЫЕ В СКАЛЕ, СТУПАЙТЕ ЗА МНОЙ. ДОБЕРЕМСЯ ДО ВЕРШИНЫ, И МЫ НА МЕСТЕ.

Луис стал карабкаться вверх, снова его охватила беспричинная легкая радость. Механически отсчитывая ступеньки, он поднимался все выше, к стихии колючего, холодного ветра. Казалось, ветер разъярился пуще прежнего: он рвал одежду, оглушительно хлопал свободным краем брезента — точно бил в парус.

Луис задрал голову и увидел безумно-бесконечную россыпь звезд. Отдельных созвездий не приметить, и он опустил взгляд. Опять в душу вползла тревога. Перед ним — скала, неровная, где выщербленная, где уступчатая, и воображение дорисовало силуэты и барельефы: вон вроде корабль, а вон — барсучья морда, неподалеку — будто суровое лицо под капюшоном. А ступени зато ровнехоньки.

Луис взобрался на вершину, остановился, свесив голову на грудь, чтобы быстрее отдышаться. Легкие — как в тисках, а в боку что-то колет огромной занозой.

В стремительном, порывистом танце ветер закружил, закрутил его волосы, рыкнул страшным драконом в ухо.

Ночь выдалась светлее, чем в прошлый раз. То ли туч тогда нагнало, то ли он не смотрел по сторонам. Не все ли равно?

Но сейчас светло, и ему видно. Видно то, от чего побежали мурашки по спине.

Как все похоже на Кошачье кладбище и на гору валежника!

НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ. ТЫ ВСЕ ПРЕКРАСНО ЗНАЛ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ДОГАДЫВАЛСЯ ИЛИ МОГ ПРЕДВИДЕТЬ: НЕСПРОСТА МОГИЛКИ РАСПОЛОЖЕНЫ ПО КРУГУ, ВЕДЬ ОНИ ПОВТОРЯЮТ СИМВОЛ, СПИРАЛЬ…

Он стоял на вершине могильника, подставив лицо свету звезд и мраку ночи. Ведь здесь тоже можно угадать огромную спираль, словно пунктиром намеченную сложенными из камней пирамидками. Только собственно пирамидок уже нет. Каждая разверста и из-под нее тщится выбраться на волю некогда похороненная тварь. Пирамидки развалились, но очертания спирали проступили отчетливее.

ВИДЕЛ ЛИ КТО-НИБУДЬ ЭТО С ВЫСОТЫ? Луису вспомнились огромные наскальные рисунки какого-то индейского племени в Андах. ВИДЕЛ ЛИ КТО-НИБУДЬ ЭТО С ВЫСОТЫ? И ЕСЛИ ВИДЕЛ, ЧТО ЕМУ ПОДУМАЛОСЬ?

Он опустился на колени, положил тело сына и облегченно вздохнул, скорее даже простонал.

Мысль вновь обретала четкость и ясность. Перочинным ножом взрезал пластырь, скреплявший кирку и совок, лязгнув, они упали наземь. Луис рухнул следом, раскинув руки и ноги, бездумно уставился на звезды.

ЧТО ЖЕ ПОВСТРЕЧАЛОСЬ МНЕ В ЛЕСУ? АХ, ЛУИС, ЛУИС, НЕУЖТО ТЫ И ВПРЯМЬ ВЕРИШЬ, БУДТО ЧТО-ТО ВЫЙДЕТ ИЗ ЭТОЙ ДРАМЫ, КОТОРУЮ ТЫ РАЗЫГРЫВАЕШЬ? С ТАКИМИ-ТО ДЕЙСТВУЮЩИМИ ЛИЦАМИ?

Но отступать поздно, и Луис это понимал. Он все еще пытался разубедить себя: А ВДРУГ ВСЕ ОБРАЗУЕТСЯ? РИСК — ДЕЛО БЛАГОРОДНОЕ, А ЗДЕСЬ РИСК ПРОДИКТОВАН ЛЮБОВЬЮ. ДА И СЛУЧИСЬ ЧТО… ПЛОХОЕ… НИКТО, КРОМЕ МЕНЯ, НЕ УЗНАЕТ. Я СО ВСЕМ И ПОКОНЧУ. ВЕДЬ У МЕНЯ В ЧЕМОДАНЧИКЕ (НЕ В ТОМ, ЧТО НА КУХНЕ, А В ТОМ, ЧТО В ВАННОЙ КОМНАТЕ, Я ЕГО ЕЩЕ ПРОСИЛ ПРИНЕСТИ, КОГДА У НОРМЫ СЕРДЦЕ СДАЛО) ЕСТЬ ВСЕ НЕОБХОДИМОЕ… ШПРИЦЫ…

Мысли его затмились бессловесной, но истовой молитвой. Приподнявшись, но не вставая с колен, Луис взялся за кирку и начал ковырять землю. Всякий раз, ударяя по твердому грунту, он подавался вперед, едва не падая, как древний римлянин на собственный меч. Мало-помалу ямка росла и вглубь и вширь. Он руками выбирал камни и отбрасывал в сторону, не очищая от налипшей земли. Но кое-какие складывал рядом — для пирамидки.

Рейчел хлопала себя по щекам, пока они не начали гореть. И все равно ее клонило ко сну. Вскинувшись в очередной раз, она убедилась, что едет в районе Питсфилда — одна-одинешенька на шоссе. Ей померещилось, будто десятки блестящих, безжалостных глаз вперились в нее, мигая холодными искорками, грозя пожрать.

Нет, это всего лишь огоньки рефлекторов на разделительной полосе, куда спросонья Рейчел завела машину. Пришлось выруливать влево. Взвизгнули шины, что-то скрежетнуло — наверное, машина зацепила один из рефлекторов. Сердце запрыгало в груди, вырываясь из теснины ребер, перед глазами замелькали серебряные мушки. Они то увеличивались, то уменьшались — в такт пульсу. Однако несмотря на страх (ведь она чуть не выехала на встречную полосу!), на громкоголосую песню по радио, она снова окуналась в дремоту.

Странные мысли лезли в голову. «Наверное, ум за разум зашел», — пробормотала Рейчел под аккомпанемент рок-н-ролла. Она хотела было рассмеяться, но не получилось. Потому что пришедшая в голову мысль сейчас, в разгар ночи, вдруг обрела жутковатую достоверность. Рейчел казалось, что она — Дюймовочка, попавшая в середину рогатки там, где резинка. Резинка натягивается, не пускает дальше, гасит усилия слабой девочки… и кто же победит… какая сила возобладает… чему равно противодействие… надо вспомнить физику… НЕ ЛЕЗЬ… тело в состоянии покоя… ПОКОЙНОЕ ТЕЛО, НАПРИМЕР, ЕЕ СЫНА… а если дать ему импульс…

На этот раз шины отчаянно мяукнули, машину потащило на обочину, ударило о заградительные столбики. Руль вдруг перестал слушаться. Рейчел изо всех сил затормозила и расплакалась. Ведь она заснула! Не просто забылась на мгновение, а заснула, ей даже снился сон… а машина мчалась со скоростью девяносто километров в час. Не будь ограждения… или случись ей въехать в большой столб…

Она поставила машину в стороне, закрыла лицо руками и заплакала еще горше. Ее снедали страх и недоумение.

ЧТО, ЧТО МЕШАЕТ МНЕ, НЕ ПУСКАЕТ К МУЖУ?

Собравшись с силами, поехала дальше. Вроде с рулем все в порядке, хотя завтра, когда будет сдавать машину прокатной фирме, неприятного разговора не избежать.

Ничего, НЕ БЕДА. СЕЙЧАС ГЛАВНОЕ — НЕ СПЕШИТЬ. ПЕРВЫМ ДЕЛОМ ВЫПЬЮ КОФЕ.

Увидев поворот на Питсфилд, Рейчел свернула и уже километра через два увидела яркие огни заправочной станции, услышала порыкивание моторов. Пополнила бак с горючим («ЭХ, КТО-ТО крепко к вам приложился!» — чуть ли не с восхищением заметил служащий), зашла в кафе, где пахло растопленным салом и… благословенным, крепким кофе.