Питер Стауб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка

Полхаус подъехал к дому, мы выбрались из машины и обошли дом сзади. Я подумал, что Хилльярд, наверное, сейчас наблюдает со своего диванчика за каждым нашим шагом, и едва ли не ощущал, как его глаза сверлят мою спину.

Как и Марк, мы вошли через заднюю дверь. Я не ощутил ничего из того, что чувствовал Марк, первый раз оказавшись в доме Калиндара, и это почти разочаровало меня. Я был готов встретить прикосновения липкой паутины, жуткое зловоние и отторгающее силовое поле. Однако единственное, что произошло, – мы с сержантом вошли в пустую кухню.

– Ронни проводил здесь не так уж много времени, – сказал Полхаус. – Он говорил, что хотел напугать мальчишек, да? Вот только интересно зачем?

– Может, не хотел, чтобы они здесь что-то увидели? – предположил я.

– Именно так я и думаю.

– Но Марк облазал весь дом, – сказал я ему. – И не нашел ничего, кроме того, что оставил Калиндар.

– Значит, мы пойдем и поглядим, что оставил Калиндар, – сказал Полхаус.

В отличие от мальчиков мы начали с пристроенной комнаты и ложа, которое Марк называл «кроватью великана».

– Бог ты мой… – проговорил Полхаус.

– У Калиндара была дочь. Он всем рассказал, что у жены случился выкидыш, и прятал ребенка в пристройке. Когда ей было три или четыре года, она попыталась сбежать. Он соорудил эту комнату и сколотил эту кровать, где издевался над девочкой.

– Откуда такие сведения? Не было никакой дочери.

– Официально не было. Но она существовала.

– И даже мы ничего не знали о его дочке? Верится с трудом.

– Если хотите послушать об этом, поговорите с человеком по имени Омар Хилльярд. Он живет в доме напротив с пятьдесят пятого года.

Полхаус с любопытством взглянул на меня:

– Пожалуй, поговорю. – Он потыкал в ремни шариковой ручкой.

Марк и «Люси Кливленд» вдруг встали у меня перед глазами: здесь они нашли друг друга и связали свои жизни, чтобы победить воспоминания о ее мучениях или же достичь некой туманной, но спасительной цели.

«То, что ты не в силах изменить, ты порой в состоянии принять как есть, как-то так», – поймал я себя на мысли.

Мы обошли каждый дюйм строения. Я увидел, где именно Марк обнаружил фотоальбом; я увидел дыру в штукатурке, которую он пробил ломиком; как и он, я прошел по темным потайным коридорам и лестницам, спрятанным меж стен. На пыльном полу гостиной я увидел следы ног Марка и Джимбо – и еще чьи-то, скорее всего Ронни Ллойд-Джонса. Мне также показалось, я увидел едва заметные следы маленьких босых ступней Люси Кливленд.

Сержанта Полхауса поразили потайные проходы. Все это было ему в новинку. Диковинные особенности, которые Калиндар добавил своему дому, не фигурировали ни в одном документе его уголовного дела, потому что первым их открыл Марк.

В подвале – настоящей норе – старая угольная печь, ровесница дома, соседствовала с масляным котлом, установленным примерно в пятидесятых. Дымоход для старой и новой систем отопления был общим.

Здесь находились желоб и металлический «операционный стол», которые Марк описал Джимбо, пустые корзины с крышками и чемодан, битком набитый женскими волосами, – наследие безумия Джозефа Калиндара.

– Вот что вдохновляло Ронни, – сказал я.

Полхаус кивнул. Он осторожно двигался вокруг печки, вглядываясь в пятна на полу и стараясь на них не наступать. Я наблюдал за тем, как он нагнулся над почерневшим потеком крови, будто ожидая, что тот заговорит. Закончив осмотр пятен, сержант выпрямился, обошел старую печь, остановился перед ней и распахнул тяжелую дверцу. Из кармана пиджака он достал фонарик размером с шариковую ручку и посветил в топку.

– Довольно чисто, – сказал он.

Я подумал, что сейчас он действует как должностное лицо. С трудом я попытался подыграть ему:

– А разве Калиндар сжигал в печке кого-то из своих жертв?

– Он это делал.

Полхаус резко захлопнул дверцу и начал странный танец на цыпочках средь застарелых пятен крови. Он направил луч миниатюрного фонарика на пол, и когда узкий пучок света падал на пятна, они наливались багровым, словно пылали изнутри.

– Никак не думал, что пятна крови тридцатилетней давности могут быть такого цвета, – обронил я.

– Они вовсе не столь старые, – сказал Полхаус. – Некоторым из них лет десять, но большинство – довольно свежие.

– Как это? – спросил я, все еще не понимая.

– А так: Джозеф Калиндар не проливал эту кровь. Это ваш приятель Ронни постарался. Именно сюда он приводил кое-кого из похищенных мальчиков. Ваш брат чувствовал, что увидит здесь нечто подобное. Поэтому его воротило от одной мысли о поездке сюда.

Я в ужасе смотрел на пол.

– Тогда другой вопрос. Где он похоронил тела?

Лица мертвых мальчиков будто глядели на меня из-под цементного пола.

– Не в подвале, – ответил сержант. – Пол со времени постройки не тронут. Надо искать снаружи.

Я, наверное, выглядел таким потрясенным, что Полхаус спросил, хорошо ли я себя чувствую.

«Мы вместе», – вспомнилось мне.

Поднимаясь по лестнице, сержант достал мобильный телефон. Половина из того, что Полхаус говорил, было закодировано, но я понял, что он вызывал на Мичиган-стрит криминалистов, а также двух офицеров полиции.

– Вам, похоже, малость не по себе, – сказал он мне. – Если захотите уехать и побыть в доме своего брата, пока мы тут разбираемся, я пойму вас. Или же, если пожелаете, я попрошу одного из моих отвезти вас в «Форцгеймер».

Я ответил ему, что чувствую себя отлично, чем предельно расширил понятие «отлично».

– Я не буду гнать вас, если у вас не пропало желание помочь, – сказал Полхаус. – Но поскольку дело касается членов вашей семьи, вам, наверное, тяжело участвовать во всем этом.

– С моим племянником все в порядке.

– А вот брат, похоже, вашего мнения не разделяет.

Полхаус просканировал меня взглядом охотника. Я был уверен, что у него тоже не было сомнений относительно судьбы Марка.

– Филип сдался сразу же, как только Марк исчез. Ему оказалось не под силу вынести тревожные сомнения, жив все еще его сын или уже нет. В итоге сомнения он отбросил.

– Понятно.

– Филип похоронил собственного сына. Никогда ему этого не прощу.

– Если, как вы говорите, с вашим племянником все в порядке, – где же он?

– Понятия не имею, – признался я.

Мы стояли на верхних ступенях сбегающей в подвал лестницы, прямо на пороге двери в кухню. Одни следы ног на пыльном полу оставил Марк, вторые – кто-то иной.

– Пойдемте на воздух, – сказал Полхаус.

Мы вышли к разбитым ступеням крыльца черного хода. В высоком бурьяне жужжали насекомые.

У нас есть собаки, которые чуют тела под землей, но пока давайте попробуем что-нибудь обнаружить своими силами, хорошо?

– Да вы посмотрите, какая трава, – сказал я. – Здесь явно никого не хоронили, во всяком случае недавно.