Олег Овчинников - Ушелец

По темному коридору я дотащился до туалета. Долго, наверное, несколько минут, гладил стену рядом с туалетной дверью в поисках выключателя. Так и не нашел. Я распахнул дверь и отшатнулся. Темнота внутри этой тесной, маленькой комнатки испугала меня. В коридоре тоже не было света, но здесь было значительно темнее. Чернее, если хотите… «Чернее…» – пробормотал я и резко захлопнул дверь. Мне больше не хотелось в туалет. Спустя мизерный квант времени, равный одному морганию, я обнаружил себя на пороге спальни. Сердце бешено стучало, мое дыхание… Впрочем, черт с ним! Я упал на колени рядом с недостроенным черным квадратом и погрузил трепещущие ладони в россыпь маленьких черненьких кусочков. Я, должно быть, был похож на молящегося в этот момент, и я, черт возьми, молился! И уже в первой сотне нашел то, что искал. Один кусочек – он слегка отличался от других. По цвету. Он был чуточку – самую малость – светлее. Тоже черный, просто немнооожечко светлее! Понимаете? Я рыдал и хохотал одновременно. Какая нелепая случайность! Все разрешилось так просто. На самом деле в Картине… В той Картине, которую я, буквально, вслепую воссоздавал сейчас, был один… по крайней мере, один полностью черный элемент. И он оказался перевернутым! Ну не забавно ли?

Я перевернул кусочек. Просто перевернул. С другой стороны он тоже был черным. Таким же, как и 9999 его собратьев. Я приложил его к пустующему месту и кусочек занял его, уверенно и спокойно, всем своим видом подчеркивая, что находится здесь по праву.

Щ-щ-щелк! Когда сердцебиение поутихло, и руки перестали дрожать, я снова погрузился в работу. И только спустя какое-то время меня посетило запоздалое откровение. То, что произошло недавно, вовсе не являлось нелепой случайностью, как мне показалось сначала. Напротив, это была коварная, продуманная до мелочей, виртуозно исполненная провокация! Кем исполненная?.. Да Танькой, кем же еще! Это ведь она по моей просьбе переворачивала кусочки черным кверху. Она заметила, что один из них – почти одноцветный, и сознательно положила его неправильной стороной вверх. Сделать это случайно она не могла – с ее-то стопроцентным зрением, которым она так гордилась! Да, да, именно так все и было!.. А напоследок она внушила мне эту идиотскую мысль, что у черного цвета, якобы, нет оттенков. Никогда не слышал ничего глупее…

Она всегда ненавидела меня!

Снова приходила эта женщина… моя жена. Кто еще стал бы так громко и занудливо колотить в дверь ногами? Она приобрела эту отвратительную привычку после того, как я оборвал провода дверного звонка.

Сегодня она испытывала мое терпение особенно долго. Бесполезно, я научился не реагировать на мелкие раздражители.

Потом она принялась ковырять в замке своими ключами, и я еще раз порадовался собственной предусмотрительности. Замки на предохранителях, задвижку я намертво прикрутил пассатижами.

А потом она стала кричать. Это было необычно и, именно поэтому, особенно нервировало. Укрыться от ее пронзительных криков не помогала даже двойная дверь.

Я встал и, придерживаясь руками за стены, направился в сторону прихожей, чтобы сказать этой женщине, что хватит, не надо больше кричать. Стены тоже помогали плохо, по пути я два раза не смог удержать равновесие и, как следствие, больно расшиб левое колено.

Я открыл внутреннюю дверь, приник к дверному глазку и увидел ее. В том, что она кричала, я не смог разобрать ни слова, да, честно говоря, и не хотел. Мне хватало того, что я видел ее лицо, покрасневшее, залитое слезами, искаженное криком и выпуклой линзой глазка…

Интересно, что я в ней нашел?

– Эй! Что я в тебе нашел? – крикнул я в глазок. И сам не услышал своего голоса, таким он был высохшим, выцветшим… Тогда я, надрывая горло, прокаркал в три приема невнятное:

– У!.. Хо!.. Ди!..

Я все равно не открыл бы ей.

У меня хороший дверной глазок, он дает 200 градусов кругового обзора. По обещанию монтажников из фирмы, в которой я заказывал дверь, глядя в этот глазок, я легко могу рассмотреть даже собственные тапочки. Тапочек я, конечно, не видел, зато заметил чью-то руку. Кто-то стоял справа от женщины, вжавшись в стену между дверью и пожарным шкафом. Кто-то ненужный. Я видел только его руку: ладонь и кусочек белого рукава. А еще дальше, из-за угла лифтовой шахты показалось на миг чье-то плечо, тоже белое. Плечо возникло внезапно и тут же бесследно исчезло, но этого оказалось достаточно. Кто лучше меня умеет восстанавливать целую картину по ее отдельным фрагментам?..

Мне было наплевать, кто они, одетые в белые одежды и откуда они пришли.

С некоторых пор я стал очень болезненно реагировать на белый цвет.

Я тщательно запер внутреннюю дверь, чтобы стало хоть немного тише, и поплелся в гостиную. Необходимо было проверить, хорошо ли закрыта дверь на лоджию, чтобы даже через соседскую квартиру они не смогли бы… Впрочем, конец этой мысли так и остался не сформулированным. За ненадобностью.

Все равно в гостиной не было никакой двери на лоджию.

Я не нашел там даже окна.

Черные стены. Кругом одни черные стены. В какую сторону ни пойдешь, на третьем шаге обязательно упрешься в одну из них.

Черные стены вырастают из черного пола и возносятся вверх. Может быть, где-то наверху они сходятся воедино, образуя что-то вроде сводчатого потолка, не знаю… Так высоко мой взгляд не простирается.

Черное, все кругом черное. И я в круге.

Черные стены недопонимания, неприязни, взаимного недоверия – они приближаются, заставляют меня отступать, пятиться к центру круга, мешают дышать…

Вот только я не боюсь черного круга. Ни капельки.

Я знаю, черный круг исчезнет, не продержится ни одной лишней секунды, как только я закончу вписывать в него мой черный квадрат.

И я обязательно закончу, дайте мне только еще хотя бы несколько минут… Всего несколько минут, пожалуйста!..

Я вывалился из обморока обратно, в реальность.

Здесь ничего не изменилось. Так же тускло, как будто из последних сил, светила с потолка одинокая лампочка. Из-за высокого забора черных кирпичиков одиноко выглядывала верхушка самой высокой сосны – единственное напоминание о существовавшем когда-то осеннем пейзаже кисти неизвестного мастера. По-прежнему лежал на моей ладони тот одинокий кусочек черного картона, который я успел взять из кучки перед тем, как остановилось… нет, перед тем, как мне показалось, будто останавливается мое сердце. Слава богу, только показалось…

Нет, я жив, и я нахожусь внутри своего собственного, знакомого с детства, тела, которое находится внутри моей собственной, такой привычной, комнаты, и я готов продолжать…

Вот только стены… Эти черные стены. Зачем они здесь? Откуда?