Кирилл Бенедиктов - Завещание ночи. Переработанное издание

До него было метров пятнадцать. Это если считать от меня, Олег находился еще дальше, метрах в пяти, за кубом, на котором беззвучно зиял пустыми глазницами Череп Смерти. Я переводил взгляд с одного на другого и проклинал судьбу за то, что на мне так не вовремя оказались наручники.

— Отдайте Чашу, — хрипло сказал Олег.

— Вам? — осведомился Хромец по-прежнему любезно. — Ни за что. Даже если бы сам Нергал, повелитель нижнего мира, явился бы сейчас за этой маленькой вещицей, я бы и ему ответил то же самое. Чаша моя. Я искал ее две тысячи лет. Вам, юноша, этого не понять.

— Да что вы говорите, — удивился Олег. Он медленно выходил из-за куба, и автомат в его руке по-прежнему смотрел в землю. — Две тысячи лет? Ай-яй-яй, как долго…

Ясно было, что он согласится с чем угодно, лишь бы отвлечь Хромца и выиграть пространство для маневра. Надо было уходить с линии огня, и я незаметно шагнул вправо, под прикрытие огромного металлического шкафа.

— Брось свою пукалку, — сказал вдруг Хромец с классической блатной интонацией. — Все равно выстрелить не успеешь, спецназовец хренов…

И тут Олег, находившийся уже посередине прохода, вскинул руку — автомат послушно прыгнул вверх — и выстрелил.

Но, на мгновение опередив его, рука Хромца метнулась к поясу, и что-то металлическое, блеснув в неверном свете ламп, со свистом рассекло воздух. Очередь ушла в сторону, глухо пробарабанив по бронированному шкафу, за который я успел отпрянуть, и в следующую секунду Олег выронил автомат.

В его ладони торчала, пробив ее насквозь, стальная звездочка-сюрикэн, излюбленное оружие средневековых японских лазутчиков-ниндзя…

Из-за шкафа мне было не разглядеть, какие действия предпринимает в своем углу Хромец. Но я увидел, как здоровая рука капитана спецназа скользнула к голенищу высокого сапога и швырнула через весь зал метательный нож. Продолжая двигаться со скоростью раненого леопарда, Олег нагнулся, чтобы подхватить автомат, и тут налетевший от дверей золотистый вихрь отбросил его назад и сбил с ног.

Посередине зала будто забилась в странном танце гигантская золотая бабочка. Я завороженно смотрел, как движется размытая, будто при ускоренной съемке, фигура Хромца, как взлетают тяжелые одежды, как пытается подняться Олег и как новые удары отбрасывают его на пол… Потом я повернулся и побежал к выходу.

Вся надежда была на то, что капитан продержится еще минут пять. За это время я добрался бы до тела гарда, освободился от наручников и взял арбалет. О том, что я буду делать потом и сколько еще времени мне понадобится, чтобы добраться до Хромца, я не думал. Главным было вернуть Нефритовый Змей.

Я вырвался в коридор и остановился. Навстречу мне из темной глубины тоннеля брел, неуклюже переваливаясь на непослушных лапах, огромный пес с разодранным боком. В зубах у него было крепко зажато ложе Нефритового Змея, а чехол с Жалом, привязанный шелковым шнуром, волочился позади. В десяти шагах от меня пес поднял голову, и я увидел в его глазах слезы.

Он тяжело, словно ему подбили сразу все четыре лапы, упал на землю, и я бросился к нему. Из-под мощных желтых клыков выступила красная пена, и на окованном металлом ложе была кровь. Бока собаки быстро вздымались и опадали, лапы беспомощно скребли по металлическим плитам.

— Дарий, — ласково позвал я, проводя скованными руками по большой лобастой голове. — Дарий, дружище… Спасибо тебе, слышишь? И не умирай, теперь-то я уже скоро…

Непослушными руками я вытряхнул из чехла стрелу, навинтил на нее хрустальный наконечник и попытался зарядить арбалет. Это получилось у меня с пятого или шестого раза, и стало ясно, что если выстрелить в наручниках я, может быть, и смогу, то уж попасть — никогда. Секунду я колебался: не вернуться ли туда, где лежал труп гарда, но затем за моей спиной раздался короткий, раздирающий душу крик, и я понял, что времени уже не осталось.

Поднявшись с колен, я положил Нефритового Змея на согнутую в локте правую руку и, придерживая его согнутой левой, пошел обратно в зал. Больше всего я боялся случайно задеть спусковой крючок скованными руками и потерять единственную стрелу.

Я прошел уже метров десять в глубину зала, когда из-за горбатого зачехленного механизма, находившегося за кубом, показалась высокая костлявая фигура. Лысый череп мертвенно блестел в свете синих ламп. Хромец выдвинулся на середину прохода, и я увидел, что руки его в крови.

Он сделал несколько шагов по направлению ко мне и остановился перед металлическим кубом. Расстояние между нами по-прежнему было слишком велико, и я понял, что ни за что не попаду в него. Я сказал:

— Я пришел, чтобы убить тебя, лысая тварь.

Он открыл рот, и я вновь услышал его голос — но на этот раз мне почудилась в нем нотка страха. Он сказал:

— Меня нельзя убить. Я бессмертен.

— Если только змея не ужалит тебя в третий глаз, — перебил я и сделал еще шаг ему навстречу. — Вот он у меня в руках, Нефритовый Змей, и вот его Жало. Я убью тебя.

— Щенок, — прошипел он, — я давно ждал, когда ты покажешь зубы… О, как горько будет твое разочарование, когда ты узнаешь, что ошибался… Не тот это Змей и не то Жало — вреда они мне причинить не могут. Тебя же, Гончий, ждет страшная судьба…

— Не заговаривай мне зубы, — снова перебил его я. — Палец мой на спусковом крючке — достаточно доли секунды, чтобы покончить с тобой. И если я пока не стреляю, то лишь потому, что ты еще не ответил, где Наташа. Отвечай, скотина, и я, возможно, оставлю тебе жизнь.

Он расхохотался, но глаза его по-прежнему, не отрываясь и не мигая, смотрели мне в переносицу. К счастью, я слишком ненавидел его, чтобы отступить перед этим взглядом.

— Возможно? О, да, ты всегда был дерзким, Гончий. Тот, кого звали прежде Кеми, тоже был дерзким, и где он теперь? Спроси о нем слепых чудовищ известняковых пещер Тот-Амона, они живут долго, хоть и обречены на вечную тьму… Ты предлагаешь мне жизнь в обмен на девчонку? Да что ты знаешь о жизни, смертный? Жизнь твоя кончится, не успев начаться, и знаешь ты о ней не больше, чем муравей о пустыне. Нет, Гончий, я не боюсь тебя и твоих жалких угроз. Ты не получишь свою девку и не убьешь меня. Тебе это не по силам…

Он замолчал и некоторое время тяжело смотрел на меня исподлобья. Я почувствовал, как немеет мой палец на спусковом крючке, как наливаются чугуном руки и неудержимо клонится вниз Нефритовый Змей. И когда я уже совсем было опустил арбалет, то понял, что Хромец действительно боится, и эта мысль вернула мне силы. Я взглянул в его мертвые глаза и рассмеялся — первый раз за весь день.

— Стой, — уже менее уверенно сказал он, когда наше противостояние взглядов закончилось. — Я не принимаю твоей сделки, но предлагаю тебе свою… Выслушай меня, Гончий.