Кирилл Бенедиктов - Завещание ночи. Переработанное издание

— Что с ними? — спросила Вика.

— Мертвы, — неохотно сказал я. — Их убил не я, но они мертвы.

Из нее как будто выпустили воздух. Она вновь потянулась за сигаретой, сломала одну, уронила на пол другую. Наконец, я достал ей сигарету и прикурил.

— Это правда? — спросила Вика, выкурив сигарету за три затяжки. — Ты меня не обманываешь?

— Сходи да посмотри, — отозвался я.

Она зарыдала. Склонила голову на руль, длинные темные волосы упали на лицо, и я увидел, как затряслись плечи под черной кожаной курткой. Утешить я ее ничем не мог — оставалось только сидеть и ждать, пока она успокоится.

Теперь, когда все кончилось, я мог спокойно уехать отсюда. Высадить ее из машины и рвануть в город. В конце концов, она приняла сторону моих врагов. Но мне не хотелось оставлять ее одну рядом с этими мрачными руинами, оставлять дожидаться тех, кто никогда уже не выйдет из-под земли. Поэтому я взял ее за плечи и грубовато встряхнул.

— Ну, пришла в себя? Сопли-то утри… Вот, молодец. Спокойно, спокойно. Ну, хватит, все!

— Что там было? — голос ее глухо звучал из-за завесы волос.

— Смерть. Поехали отсюда. Она замотала головой:

— Мне некуда ехать. Я опешил.

— Это почему?

Она внезапно рассвирепела. Откинула волосы и уставилась на меня горящим от ненависти взглядом.

— А ты не догадываешься? Я должна была добыть Чашу — и где она? Что я скажу своему нанимателю? А перед Пузярой мне как отмазываться? Ким, сука, ты мне всю жизнь поломал, понимаешь ты это?

— Нет, — совершенно искренне ответил я. — Не понимаю.

И тут же получил оглушительную затрещину. По-моему, Вика забыла, что пистолет находится у меня, а не у нее.

— Это тебе за шлюху! — яростно выкрикнула она. — За все остальное получишь потом!

— За какую шлюху? — тупо спросил я.

— Ты меня на даче у Пузяры так обозвал, забыл, что ли, уже?

— Подумаешь, — сказал я. — А ты мне вообще чуть голову не отстрелила.

Она шмыгнула носом.

— Если бы я хотела в тебя попасть, ты был бы уже мертв. Я, между прочим, кандидат в мастера по биатлону.

Она неожиданно повернулась и уткнулась головой мне в плечо. Я неловко обнял ее — нормально обнять мешал браунинг в правой руке.

— Я этим выстрелом себе алиби зарабатывала, — проговорила она глухо. — Думала, ты нормальный пацан, слово свое держишь. Отдашь мне Чашу, как договаривались… Знала бы — убила б скотину.

— У меня девушку в заложницы взяли, Вика, — сказал я. — И пообещали вернуть, если я отдам Чашу. Так что, сама понимаешь…

— Интересное кино, — видно было, что она не слишком мне поверила. — Прямо мексиканский сериал какой-то. И кому это Чаша так сильно понадобилась?

— Да был тут один хрен лысый, — мрачно сказал я. — Был, да весь вышел.

— Лысый? — напряженным голосом переспросила Вика.

— Как коленка, — подтвердил я.

— Высокий такой, костлявый?

— Ну да. А почему ты… — я осекся. Наконец-то я все понял. Вика выругалась.

— Это мой наниматель, — сказала она. — Что, ты говоришь, с ним случилось?

— Я его убил. Только что, там, внизу. А перед этим он убил Олега.

— О господи, — ошеломленно пробормотала Вика. — Так это он… твою девушку?

— Да. Откуда ты его знаешь? Она пожала плечами.

— Лева познакомил. Они вместе занимались переводами каких-то древних текстов. А потом он рассказал мне про Чашу и попросил раздобыть ее для него. Заплатил кучу золота в качестве аванса. Я столько в жизни не видела. Золото древнее, индейское…

Я порылся в карманах и вытащил статуэтку ламы, подаренную мне некогда Хромцом.

— Вот такое?

Вика благоговейно взяла фигурку и некоторое время молча любовалась ею.

— Да. Там много чего было… вазы, цепочки, браслеты, маски! А за Чашу он обещал мне заполнить этим золотом целую комнату, представляешь?

— Выкуп Атауальпы, — сказал я. — Помнишь, чем закончилась история последнего инки?

Она не ответила. Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем, а потом я осторожно дотронулся до ее руки.

— Вика, мне нужно в Москву. У меня здесь рядом машина, ты поедешь следом, договорились?

— Мы ей шины пропороли, — едва слышно проговорила девушка.

Я выругался. Она подняла голову и посмотрела на меня — лицо ее было перепачкано тушью для ресниц. Впрочем, даже и так она оставалась красавицей.

— Я тебя отвезу. Это, правда, не «Ауди», но Валентинов решил, что «Жигули» привлекают меньше внимания.

Она неуверенно протянула руку, щелкнула ключом в замке зажигания, включила фары. Заурчал мотор, «жигуленок» начал осторожно отползать от барьера поваленных деревьев.

— Смотри на пень какой не налети, — ворчливо сказал я. Мелькнула в свете фар несчастная «девятка» ДД. Заблестели могучие стволы сосен, распахнулись черные щели тьмы между ними. С сухим шелестом застучали по дну машины мелкие камешки дороги.

— Куда едем? — спросила Вика, бросив на меня быстрый взгляд. — К тебе, или, может, ко мне?

— Не поверишь, — ответил я. — В Склиф. Как и в первый раз.

— Вот черт, — сказала она. — А ты постоянен, Ким! Пожалуй, ты начинаешь мне немножко нравиться…

Вадик Саганян был на боевом посту. Он сидел за своим рабочим столом, пил кофе из огромной керамической кружки и забавлял какими-то очередными байками двух юных девиц в белых халатиках — надо полагать, практиканток. Все-таки для своей профессии он удивительно жизнерадостный тип.

— Имбецил! — заорал он, увидев меня (девицы испуганно отпрянули). — Где ты пропадаешь, недоумок? Все уже с ног сбились, его разыскивая, а он является спустя сутки, как ни в чем не бывало! И это называется «буду неотлучно дежурить у постели больного друга»? Паршивец! По каким притонам ты болтался на сей раз?

— Тихо, — сказал я. — Тихо, Саганян. Я устал. Дай мне чего-нибудь выпить. Я, не глядя, пододвинул к себе ногой стул и обвалился на него. Девицы таращились на меня так, будто я был шестиголовым пришельцем с Альде-барана. Саганян медленно закрыл округлившийся в безмолвном возмущении рот и встал.

— Выпить? — повторил он со странной интонацией. — Да ты из меня всю кровь уже выпил, придурок… — он подошел к сейфу, открыл его и извлек колбу с бесцветной жидкостью. — Спирт медицинский, неразбавленный… Будешь?

— Буду. Как Лопухин?

— Лучше всех! — рявкнул он. — Ты пропустил страшный кризис, твоего дружка три часа откачивали в реанимации… Теперь он вполне в норме, но если ты когда-нибудь скажешь ему, что принял в нем хоть каплю участия, а он не расквасит тебе твою наглую морду…

— Заткнись, — перебил я. — И дай, наконец, выпить.

Хоть ДД жив, подумал я, но облегчения не испытал. Саганян, удачно маскирующийся под оскорбленную добродетель, подал мне чашку со спиртом. Я взял ее, чувствуя, как трясутся руки.

Скрипнула позади дверь.