Джим Батчер - Луна светит безумцам

Я воспринимал эмоции вожака напрямую, будто они принадлежали мне самому. Бешенство, ярость — да, сто раз да, но на коротком поводке. Океан страстей разбивался о высокую дамбу. Весь этот еле сдерживаемый гнев был обращен на человека по имени Гарри Дрезден, который без спроса вторгся на его территорию, бросил вызов его власти, вывел из подчинения его людей, чем подверг их прямой опасности. Я понял, что он был вожаком стаи, которая называла себя «Уличными волками». Я понял, что они были настоящими ликантропами с душой и сознанием лесных зверей. И еще я осознал, что он старел и сила его убывала. Другие, например, та любительница хорового пения, начали ставить под сомнение его авторитет. Сегодняшняя заварушка могла окончательно лишить его трона, а этого ему не вынести.

Старый вожак останется жить только при условии, что умру я. Чтобы восстановить лидерство в стае, он должен убить меня сам, в одиночку, просто и без затей. Вот что заставляло его сдерживать ревущую стаю, хотя он мог вцепиться мне в горло сию же секунду.

Но хуже всего было то, что вожак ничегошеньки не знал об убийствах, ради которых я притащился в это жуткое место и в результате лишь разворошил осиное гнездо.

Миг прозрения миновал. На лице вожака застыло выражение глубочайшего потрясения. Всматриваясь в суть души человека, я невольно позволяю заглядывать и в свою тоже. Не знаю, что там узрел вожак; расспрашивать «туриста» о достопримечательностях чародейской души не очень хотелось.

Я оправился от неизбежного шока после прогулочки по чужому сознанию быстрее, чем непривычный к этому делу ликантроп, и возобновил судорожную возню с ключами. Наконец Небеса смилостивились надо мной — «жучок» завелся. Я поспешно вырулил со стоянки и поплюхал в центр, отчаянно виляя рулем, чтоб набрать скорость. Меня била крупная дрожь, а плечи напряглись так, что я слышал скрип собственных ключиц. В мозгу хрюкало «убьем его! убьем его!»… Брр! Похоже, эти горластые создания уже и людьми-то не были. Они выглядели как человеческие существа — ноги, руки, голова, но не более того. Скрывать не стану — полуголым тварям удалось напугать меня по-настоящему.

Я встал на перекрестке, дожидаясь зеленого, внезапно разозлился и треснул кулаком по рулю.

— Гарри, дурень безголовый! — обругал я себя. — Зачем ты вообще поперся в эту треклятую дырищу?! Жить надоело?!

Видать, рожу я скорчил нехилую. Почтенная дама стояла на тротуаре и смотрела на меня как на буйнопомешанного. Признаться, сейчас я был не так уж и далек от этого. Взгляд оторопевшей женщины слегка меня отрезвил. Я перестал свирепо на нее таращиться и занялся глубоким дыханием. Проехав пару кварталов, я вновь обрел способность связно мыслить.

Что ж, попробуем подвести итоги.

Первое. Паркер и его «волки» не имеют отношения к убийствам, что, впрочем, не делает их менее опасными. Это и есть те самые ликантропы, о которых талдычил Боб. Я на своей шкуре убедился, что бояться их можно и нужно, потому что, если люди с сознанием зверя способны приходить в такую дикую ярость, уже одно это напрочь лишает их человеческих черт, пусть даже психические изменения не затрагивают тела.

Второе. Они живут обособленным мирком, если хотите, стаей, а Паркер — их главарь, лидер, отец родной. Получается, своим неуклюжим вторжением я бросил вызов его влиянию, и вожаку по должности не положено оставлять меня в живых, иначе он сам отправится к чертям на сковородку. Вот уж поистине — теперь живи да оглядывайся. Я только-только начал расследование, еще и к убийце-то подобраться не успел, а злоключения уже вовсю сыпались.

Проклятие! А не свалить ли мне из города? Схорониться где-нибудь на время…

Я обмозговывал эту мыслишку целый квартал. Потом решительно замотал головой. Бегство ничего не даст. Я с ловкостью виртуоза нахожу неприятности на свою шею. Надо уметь загонять их туда, откуда эти тараканы повылезали. Заварил кашу, парень, будь добр, хлебай. Надо помочь Мерфи в поисках, надо избавить горожан от страшной опасности, пока не наступило следующее полнолуние. А если старичок Паркер вздумает потягаться со мной? Что ж, милости прошу к нашему шалашу. Разве можно лишить оборотня невинной радости узнать настоящего мага в полной силе своего Искусства?

Я до боли в руках сжал баранку. Мне же придется убить ликантропа. Конечно, я мог это сделать, почему нет. Технически и Паркер, и его подопечные нелюди, а значит, Первый Закон магии, гласивший: «Не убий!», к этим тварям не применим, и я легко сумею отмазаться перед Белым Советом, если они поинтересуются, с какого перепугу я позволил себе прибегнуть к смертоносным чарам.

Да, можно… Почему бы и нет, черт побери, почему бы и нет?! Однако отговорки отговорками, а от себя не убежишь. На душе скверно, очень скверно. Все во мне восставало против того, чтобы пользоваться энергией Сотворения как чудовищным кастетом! Магия — не просто еще один вид примитивной энергии вроде электричества или черного золота. Это великая, истинная сила Созидания самой жизни. Она беспредельна, и мощь ее живет внутри всякой вещи, в глубинах космоса и в человеческом сердце. Проявление магии в чистом виде так же отличается от моих неуклюжих заклинаний, как свежая родниковая вода от водопроводной. Суть одна, но качество разительное. Я словно неотесанный дикарь, которому попало в руки яйцо Фаберже, а он приспособил его для колки орехов. Да в первом лепете новорожденного магии куда больше, чем в яростном шторме, который вызывает искусный могущественный маг. И не слушайте глупцов, говорящих иное.

Магия исходит изнутри, из сокровенных тайников сердца. Она неотъемлемая часть тебя самого. И тебе не удастся сплести даже простенькое заклинание, если ты не поверишь всей душой в то, что делаешь.

А я не хотел верить, что в глубине меня есть место жажде убийства. Я не хотел думать о той части своей сущности, которая испытывает темную радость, когда с помощью магических чар творится беззаконие. Сила эта питается лютой ненавистью, злобой и похотью, эгоизмом, гордыней. Это магия Черная. Пользоваться ею легко и приятно.

Я припарковался на стоянке возле родного офиса, выключил хрипящий двигатель и устало потер переносицу. До чертиков не хотелось убивать, но Паркер и его не в меру прыткие ребята могли припереть меня к стенке. И что тогда прикажете делать? Продолжать нюхать цветочки пацифизма?

Поднимусь-ка я к себе, угроблю остаток дня на работу. Дождусь звонка Мерфи — чем смогу, помогу. И вообще, надо держать ухо востро на случай, если очаровательная компания ликантропов захочет почудить.

Однако человек предполагает, а Бог располагает. Нехитрые мои планы полетели вверх тормашками.