Райдо Витич - Флора и фауна

— Мы в каком аэропорту? — спросила у двухметрового мальчика с хвостиком, заподозрив в себе нешуточную мозговую болезнь.

— В международном, — заверил.

— Очень смешно. У вас неслабый умственный потенциал. Наверное, два Гарвардских коридора за спиной.

— Тебе какая разница? Сиди и не крутись.

— Не могу, — и поманила его пальчиком, заставляя приблизиться. — У меня аэрофобия, клаустрофобия и… — заманчиво облизнулась, с томной поволокой во взгляде глядя ему в глаза. — Нимфомания.

Малыш моргнул.

— Договоримся? — подмигнула ему, провела пальчиками по груди, норовя залезть под рубашку. — Мне не нужен порт прибытия, но на душе спокойней будет, если буду знать порт отбытия.

— Бромма, частный сектор, — прошептал обескуражено, мысленно уже прикидывая, куда бы меня увести с глаз остальных.

Стокгольм, значит. Вот бы я оплошала, рванув в полицию в твердой уверенности, что мы в Англии.

— Спасибо, котик. Помурчим на досуге, — пообещала. — А пока ты не мог бы принести мне что-нибудь выпить и перекусить. Твой шеф такой строгий, а я, честное слово, очень боюсь летать. Может, ко мне сядешь? Выпьем, поболтаем. Путь-то неблизкий.

— Четыре часа… Меня Борис зовут.

— Да что ты? Мое любимое имя.

Хотя плевать мне на него, как и на тебя!

Мужчина глянул в сторону занавески и решился:

— Сейчас я, — встал.

Иди, милок, иди.

Тот скрылся, а я пересела к его соседу, мужчине постарше и посерьезнее. Орешек крепок, но расколоть его поможет опыт, а что ж еще?

— Здравствуй, Сережа, — прильнула к его плечу. — Зазнался совсем, не узнаешь.

— Меня Богомир зовут, и русский язык я не понимаю, — по-английски заявил тот хмуро и попытался стряхнуть меня с плеча.

— Так и я русский не понимаю, да и зачем нам языки, ведь давно уже все слажено, правда, милый? — томно улыбнулась ему, поглаживая отворот пиджака.

Тут некстати Гарика черти принесли. За ним маячила смущенная физиономия мальчика, что обещал обеспечить меня съестным и информацией. Судя по виду обоих, состоялся неприятный разговор, что мог вылиться в неприятности для меня, но мне было на то ровно. Я сильнее притиснулась к мужчине и изобразила бурную радость от общения с ним.

Я понимала, что веду себя глупо, но взять себя в руки не могла, потому что находилась на той стадии женской неврастении, когда тихий океан примерно по лодыжку, а любой людоед — мальчик для битья. "Паниковского несло" — вот и меня тоже.

В состоянии полнейшего озверения эмоции зашкаливало. Я не разделяла на правых и виноватых, не видела своих и чужих, и на себя мне было все равно — главное выплеснуть накопившееся и как можно больнее ударить любого подвернувшегося под руку. Не потому, что я имела к нему личную неприязнь, ее заработать труда не составит, а потому, что мои подпорченные бригадой по ритуальным услугам нервы сдали, и терять было нечего и приобретать, кроме неприятностей тоже.

Гарик уставился на меня, потом на Богомира и шагнул к креслу:

— Вставай, пошли.

О, уважаю, этот мужчина не шакал — с умом дружит. Понял, что я затеяла соблазнить его ребят, сообразил.

— А что такое? — изобразила дурочку.

Гарик схватил меня за руку и, рывком вытащив из кресла, толкнул на выход.

— Прости, котик, рандеву пока отменяется, — послала воздушный поцелуй Борису, проплывая мимо под руку с его боссом. — Не скучай, я буду помнить тебя.

Бройслав ожидал увидеть полненькую брюнетку лет сорока, но его встретила милая стройная шатенка от силы тридцати лет. И балахона, цепей с пентаграммами, как он представлял себе, на ней не было — простенькая домашняя одежда, собранные в хвост волосы и скромные сережки в ушах.

— Лидия Константиновна?

— Да. А вы Орион. Здравствуйте. Проходите, — распахнула шире двери, впуская в уютное жилище, по интерьеру которого нельзя было сказать, чем занимается его хозяйка.

Бройслав снял туфли, оглядывая полки с книгами в прихожей, задержал взгляд на фотографии маяка на темно синем фоне.

— Меня успокаивает эта картинка, она оптимистична, правда? — заметила его интерес к необычной фотографии женщина. — В ней живет надежда.

— Да, — согласился. Маяк манил и сулил рассвет, что уже близок и вот-вот разорвет первыми лучами солнца клубящую тьму ночи. — Показательно.

— Проходите в комнату, — пригласила, шагая впереди. — Присаживайтесь, — указала на широкий диван.

Бройслав сел и неторопливо начал осматривать жилище знахарки, убогое и тесное.

— Так что вас привело ко мне и что за срочность заставила вас прийти почти ночью? — спросила Лидия, усаживаясь в кресло напротив мужчины.

— Меня интересует тема реинкарнации. Я ученый…

— Астроном?

— Астрофизик.

— Но вы давно не занимаетесь наукой. Вы бизнесмен, причем удачливый. Ваши капиталы растут действительно с астрономической скоростью.

— Это у меня на лбу написано? — сухо улыбнулся Бройслав. Этим замечанием гадалка его не удивила — немного ума надо, чтобы сложить стоимость его костюма, часов, ботинок, ухоженного вида и размер кошелька.

— Да, если хотите.

— А что еще написано?

— Вы иностранец.

— Сильный акцент?

— Неслабый.

— Я льстил себе надеждой, что довольно неплохо знаю ваш язык и говорю почти как москвич. Придется потренироваться.

— Не станете. Незачем. Вы не делаете того, в чем не видите смысл и толк, время свое цените.

— Это плохо?

— Кто сказал? Наоборот, хорошо. Но я была бы благодарна вам, если б вы оценили и мое время.

— Я оплачу…

— Нет, дело не в деньгах. В том, что время достаточно позднее, и приняв вас, я отложила свои дела, которые мне в любом случае придется доделывать. Изложите, пожалуйста, суть проблемы.

— У меня нет проблем, но есть вполне объяснимое человеческое любопытство на счет жизни и смерти.

— Это и есть ваша проблема: вы не боитесь смерти, вы боитесь что-то не успеть в жизни.

— Согласен.

— Между тем, вы умрете не раньше чем ваше истинное предназначение будет выполнено. Смерть это такое же чудо, как жизнь, и такая же тайна. Мы уходим в нее, из нее же возвращаемся. И не голыми, а с опытом и определенными знаниями, наработанными в других жизнях, другое дело, что, пережив шок рождения, мы забываем те важные детали, которые необходимы нам. Они возникают подспудно и проявляются постоянно, но мы не можем дать отчет им, не хватает знаний.

— Но у вас, я слышал, знаний достаточно.

— Знаний не бывает достаточно. Человек учится всю жизнь. Вы хотите побеседовать со мной и понять что-то для себя? Спрашивайте.

— И вы ответите?

— Естественно. Вас это удивляет?

— Я слышал, что оккультные знания достояние определенного типа людей, и другим они не даны, есть запрет рассказывать о том.

— Чушь. Человек имеет право на знания в любой области. Мне было бы стыдно, узнав что-то, утаить от другого, ведь ему это может оказаться очень нужным.