Мария Галина - Сержант Ее Величества

— Благая весть, — прошептал Мортимер.

Он встал из-за стола и нахлобучил на голову котелок.

— Они нас ненавидят, да? Все они — туги, черные колдуны… кто еще? И вот начинают стучать барабаны… везде. В Индии. В Конго. В Претории. Ночь за ночью. И тогда приходят земляные черви. И начинают шарить во тьме. Скажите, сэр Редьярд, а они могут говорить с живыми, эти твари?

— Ну… зулусы полагают, да, могут. Если их позвать. Но лично я не стал бы пробовать.

— Боже мой, — Мемпес все тряс и тряс ладонью перед глазами, — чем больше смертей, тем больше астральных тел… еще теплых… и они еще помнят, да? И зовут, зовут… роятся… Это конец белой расы, сэр Редьярд, говорю вам, это конец белой расы!

— Вам надо меньше пить, друг мой, — заметил сэр Редьярд. — Вы слишком впечатлительны.

10 ноября 1918, отель Гровнер, Лондон

— Перемирие! — Прилично одетая, степенная дама кружилась в холле гостиницы, размахивая «Юнион Джеком», — Перемирие! Больше не будет смертей! Никогда! Никогда! Не будет резни! И мой мальчик вернется домой! Перемирие!

Автомобиль с шофером ждал у входа.

— Быть может, отменишь эту лекцию? — спросила Джин, — они поймут. Такое горе…

— Не я один потерял сына. — Доктор Дойл взял ее под руку. — Все они оплакивают сейчас своих погибших. Я призван утешить их. Кингсли одобряет меня сейчас оттуда, уверяю тебя.

Они прошли мимо швейцара, с поклоном отворившего им дверь.

— Благослови вас Бог, доктор, — сказал швейцар им вслед.

Они медленно катили по Лондону, ветер развевал волосы Джин, такие светлые, что седина казалась почти незаметной.

— Я не хотел тебе говорить. — Дойл обнял ее за плечи. — Но теперь, наверное, можно. Я нашел очень сильного медиума. Очень сильного, почти как Лили. И вчера… Я сказал тебе, что иду в клуб, но я был на сеансе. Мы позвали Малькольма — и он пришел. Он просил передать тебе… помнишь, ты провожала меня в Америку? Мы тогда таились от всех. И вы с ним спустились в каюту, а я был на палубе с Кингсли и бедняжкой Туи, и ты… поставила цветы на столик, и поцеловала подушку с двух сторон, чтобы я спал среди твоих поцелуев. Это правда, дорогая?

— Да, — прошептала Джин. В ее глазах стояли слезы. — Да.

Над головой торжественно сияло небо. И люди, высыпавшие на улицы, чтобы отпраздновать Перемирие, узнавали автомобиль и его знаменитого пассажира, и махали руками, приветствуя доктора Дойла, человека, принесшего Благую Весть. Зримые и незримые, все они были здесь — и Малькольм, и Дик, и Иннес, и Кингсли, и Лили Лодер-Саймонс улыбалась мягкой улыбкой, прижимая к вискам тонкие руки.

— Смерти нет! — доктор Дойл окинул взглядом толпу. — Никогда! Ни для кого! Как я счастлив, дорогая моя, как я счастлив!