Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

Кэкстон знала, что нужно делать. Она шагнула в спальню. Немертвый, одетый в бейсболку и футболку с номером, стоял возле двери в туалет. Он опрокинул ночной столик, и радиобудильник, разбитый, лежал на паркете.

— Hostia puta, [16] Святая курва (исп.). — проскрипел незваный гость.

Он глянул из стороны в сторону, раскинутые руки упирались в стену. Было совершенно ясно: он прикидывал, что делать дальше. Он уже пересек всю комнату и находился недалеко от открытого окна. Он мог бы с легкостью удрать, бегай он быстрее.

Не успел он сделать и трех шагов, как Кэкстон сбила его с ног, и он упал на пол. Немертвый вскрикнул, но Лора изо всех сил придавила его копчик и низ спины, поэтому он мог только дергать руками и ногами, словно пытался уплыть.

— Что ты с ней сделал? — спросила Лора как можно более холодным тоном.

Если она потеряет самообладание, она просто расколет ему башку, и на этом все кончится. Не то чтобы она этого не хотела, но информация была ей нужнее, чем месть.

— Говори, и я тебя отпущу.

— La concha de tu hermana! [17] Сестру твою за ногу! (исп.). — завопил немертвый, извиваясь под ней, пытаясь освободиться.

Лора была сильнее, и он, должно быть, понял это. Освободиться, не порвав при этом себя на куски, он не смог бы.

— Ты пришел за мной, так? Тебе нужна была я, но ты попытался убить Диану. Зачем? Зачем?

Она прыгала у него на спине снова и снова, пока немертвый не взвыл.

— Чтоб я знал, кто вы такая, дамочка! — завопил он по-английски. — Понятия не имею.

— Ты пришел сюда за мной. Говори зачем.

Немертвый затрясся как осиновый лист.

— Если я скажу хоть что-нибудь, он меня покромсает.

— Кто «он»? Вампир, Райс?

— Нет, блин, президент Буш!

Немертвый под ней закряхтел, застонал и оторвал корпус на дюйм от пола, поднимая при этом и Лору неимоверным усилием воли. Но со стоном отчаяния он опять рухнул навзничь.

— Me cago en Jesus у la Virgen [18] Срал я и на Исусе Христе, и на Деву Марию! (исп.). убей меня прямо тут, и дело с концом, а?

Кэкстон подумала об Аркли, о том, что федерал вытащил бы из него максимум информации. Она знала, что он стал бы пытать немертвого. Он сделал бы с ним именно то, чего немертвый так боялся, окажись он в руках вампира. Немертвый боялся не столько забвения, сколько боли. Тогда она сказала Аркли, что не перенесет зрелища пыток.

Все так, но вот только тогда никто не пытался убить Диану.

Лора потянулась вниз и схватила немертвого за указательный палец левой руки. На ощупь он оказался каким-то не таким, совсем не человеческим. Кожи на нем вовсе не было, и очень мало мышц — все равно что взяться за сырое свиное ребрышко. Лора вывернула его изо всех сил, и палец оторвался от руки немертвого.

— Cono! [19] Сука (исп.). — Немертвый издал вопль, исполненный чистой, ужасающей, совершенной боли.

Оторванный палец извивался у нее в ладони, словно сороконожка. Лора отшвырнула его прочь. Потом потянулась и схватилась за средний палец той же руки. Она дала немертвому секунду на то, чтобы прикинуть, что произойдет дальше, а потом, не сказав ни слова, оторвала и этот.

Когда он наконец заговорил, на левой руке остался только большой палец.

— Он велел нам прийти сюда и схватить того, кого я найду тут, вот и все, леди, прошу, хватит.

— Кто велел? Эфраин Райс?

— Да, он! Он велел схватить вас, вашу подружку-tortillera, [20] Лесбиянка (исп.). ваших собак, кого угодно, кто будет тут. Он даже сказал как, через hechizo.

Лора схватила его за большой палец и поинтересовалась, что это за hechizo такое.

— Это заклинание, волшебное заклинание! Эй, леди, я рассказал вам все, что вы хотели, будьте милосердны, а?

— Ты ее загипнотизировал? Ты загипнотизировал Диану, да?

Немертвый затрясся снова, но с каждой минутой он становился все слабее. Крови в нем не было, но боль, казалось, отнимает у него последние силы.

— Да, но оно работает только тогда, когда спишь и видишь сны.

— Почему к нам? Почему он послал вас в этот дом?

— Он нам этого не сказал. Он не посвящает нас в свои грандиозные планы. Он просто сказал «vamos», [21] Иди (исп.). и я пошел. Хватит, леди, хватит. Я сказал все, что знал.

За стенами дома взвыла сирена. Кэкстон услышала, как захлопали двери и в дом вбежали люди.

— Хорошо, — сказала она.

Потом взяла пистолет и треснула им немертвого по затылку. Он тотчас же прекратил извиваться. Медленно, преодолевая сопротивление одежды, слипшейся там, где в складках засохла кровь, она поднялась с пола и убрала пистолет в кобуру. Потом дошла до кухни и впустила врача. Диана лежала на полу, свернувшись в клубок, горько плача. Ее кровь была повсюду.

Носилки пронеслись мимо лица Кэкстон менее чем в десяти сантиметрах. Их на большой скорости втолкнули по главному пандусу входа в отделение скорой помощи, но Лоре казалось, будто они проплывали мимо сами собой, долго-долго, сквозь бесконечное пространство. Тело на носилках было всего лишь грудой окровавленного тряпья. Лора даже не видела лица. Но затем тело протянуло к ней руку. Кожа была обожжена и местами отвалилась. Густая свернувшаяся кровь запеклась между пальцами. Лора даже не могла сказать, мужская это или женская рука.

И все-таки она потянулась и дотронулась до нее. Пальцы обвились вокруг ее руки, но потом рука отдернулась, носилки взлетели вверх по пандусу. Кто-то крикнул, чтобы готовили плазму, и Лора зажмурилась и попыталась собраться с мыслями.

Она сидела в приемном покое уже несколько часов в полном бездействии — только бесконечная череда обезображенных тел проносилась мимо. Сидеть в приемной вообще-то не полагалось — тут был зал ожидания для таких, как она, где были телевизоры и куча женских журналов, — но должность копа имеет свои преимущества. Большинство из медперсонала «скорой» и медсестер даже не удостаивали ее взглядом; они решали, что она, наверное, охраняет вход. На деле же это позволяло ей на пару сотен футов быть ближе к Диане. В операционную и послеоперационную палату ее не пустили бы. Приемный покой был самой ближней точкой, куда она могла добраться.

Та рука. Она, казалось, была чем-то из ее снов, но Лора знала, что она настоящая. Она прикоснулась к ней. Лора опустила глаза и увидела кровь на своих пальцах. Ее рука пахла чем-то вроде бензина и прочей дряни, запах, который она слишком хорошо знала. Запах по-настоящему серьезной автокатастрофы. Рука была настоящей, теплой и живой.

Не как у немертвого, которого она пытала и прикончила на полу своей спальни. Не как у вампиров, которые явились, чтобы разрушить ее жизнь.

Кэкстон вздохнула и, скрестив руки, принялась ждать. Она попыталась читать журнал, но мысли шли вразброд. Образы и слова беспрепятственно влетали в ее голову.