Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

— Я читала ваш отчет: вы говорили, что кресты на вампиров не действуют.

— К счастью для меня, с пулями они творят чудеса.

Аркли крикнул, чтобы очистили стрельбище, и прицелился в мишень в тридцати ярдах от него — бумажную мишень, пришпиленную к фанере размером два на четыре дюйма. Кэкстон заткнула уши. Он разрядил одну обойму, и мишень разлетелась в клочья. Фанера взорвалась облаком деревянной щепы.

— Пуля превращается в гриб и разлетается внутри мишени на куски, — объяснил он ей. — Каждый кусочек шрапнели имеет свою траекторию и свою инерцию движения. Каждая пуля — это словно небольшой осколок гранаты.

Хотя она и ненавидела его, но тут даже присвистнула. Так вот с чем ты ходишь на вампиров, подумалось ей. Она попросила офицера в тире принести еще одну коробку девятимиллиметровых для нее самой.

— Могу сделать, — сказал он достаточно тихо, почти шепотом. — Но не для автоматического оружия. Пули с крестовой насечкой запрещены Гаагской конвенцией.

— Я никому не скажу, — ответил Аркли. — Заряди ей.

— Теперь вперед, а потом направо, — скомандовал Аркли, ткнув пальцем в ветровое стекло. Сидя на месте пассажира, он выглядел более естественно, нежели в кресле офиса комиссара. Наверное, он больше времени провел в машинах, чем в кабинетах, подумала Кэкстон. Да, наверное, так оно и было.

Лора объехала на их патрульной машине без опознавательного номера заросли молодых айлантов, которые затрещали и заколыхались над капотом. Сумерки сгустились почти до предела: начиналась ночь. Согласно карте, они были как раз посреди поселения Домна «Арабелла», получившего название благодаря доменной печи, выплавлявшей чугун методом холодного дутья и когда-то обеспечивавшей работой все население городка. От самой домны уже ничего не осталось, кроме квадрата фундамента из старинных кирпичей, большая часть которых рассыпалась в прах. Здесь был пункт для посетителей, и пока Аркли отдыхал, Кэкстон выяснила все, что можно, об истории домен холодного дутья.

Кроме гавканья, сообщавшего, куда ехать, говорил Аркли очень мало. Лора попыталась рассказать ему про лицо без кожи, появившееся у нее в окне прошлой ночью. Она не стала говорить, что это сильно напугало ее, хотя так оно и было. Ей было страшно даже сейчас, когда угасающий день отражался в зеркале заднего вида. Она рассказала об этом как о части происшествия. Аркли пробурчал в ответ, мол, он знает, что произошло. Но потом от него не удалось добиться ничего, даже пояснения.

— Вы как думаете, к чему бы это? — спросила она. — Почему он оказался там?

— Похоже, — ответил он, — немертвый хотел припугнуть вас. Если бы он собирался ранить или убить вас, он, скорее всего, так бы и сделал.

Все попытки с ее стороны вытянуть из него больше, заканчивались ничем или, что еще хуже, полнейшим равнодушием.

— Иисусе! — воскликнула она наконец и ударила по тормозам так, что оба они повисли на ремнях безопасности. — Какой-то придурок с изрезанным лицом идет по моему следу ко мне домой, а вы говорите, что он, скорее всего, просто хотел напугать меня? Неужто такие вещи так часто случались в вашей жизни, что вам теперь совершенно все равно?

— Бывало и такое, — ответил он.

— Но теперь-то нет? Что вы сделали тогда? Как вы остановили их?

— Я прикончил выводок вампиров. Можем мы наконец ехать дальше? У нас не так много времени, иначе скоро начнут находить горы трупов.

Всю оставшуюся дорогу она изучала его. Ей хотелось хоть раз посадить его в лужу, доказав, что она вовсе не ребенок. До сих пор она терпела поражение.

— Вы из Западной Виргинии, — предположила она. — Вы немного растягиваете слова.

Кроме того, она прочла, что его расследование дела Лэрса началось в Вилинге, но эту подробность она опустила.

— Я уроженец Северной Каролины, — отрезал он. — Поверни налево.

Немного рассердившись, она медленно поехала по дороге, на которую указал Аркли. Это больше походило на тропинку. При свете фар Лора могла разглядеть, что когда-то она была вымощена булыжником, но время превратило их в острые осколки, которые могли пробить покрышку, если бы она ехала слишком быстро. Извилистую тропу с двух сторон ограждали шепчущиеся деревья, клены да ясени. Дорога была завалена большими охапками листьев, и казалось, что путь этот ведет не иначе как в древнее прошлое. И все же это было не так — дорога на самом деле никогда не была окончательно забыта. Должно быть, кто-то пытался создать видимость, будто место это неприступное, но на деле ограничивались тем, что отрезали подходы.

— Тут мало мест, где можно припарковаться. Санаторий пустует уже пятьдесят лет. Можешь просто выехать на главную лужайку и где-нибудь остановиться, — сказал ей Аркли.

Главная лужайка? Все, что она видела, это еще более непроглядный лес, темные густые деревья, которые несколькими столетиями раньше подарили Пенсильвании ее имя. [4] Пенсильвания (Penn's Sylvania, Лесистая земля Пенна) — штат назван так по имени одного из отцов-основателей США Уильяма Пенна, давшего колонии свое имя. Порой деревья поднимались на шестьдесят футов, порой — еще выше. Лора включила передние фары и тут увидела лужайку.

Вопреки ожиданиям ею оказался вовсе не идеально подстриженный участок голубовато-зеленого мятлика. Это было скорее необработанное поле, захваченное агрессивными сорняками. Тем не менее Лоре удалось разглядеть низкие каменные стены и в отдалении — высохший фонтан с почерневшими темно-зелеными водорослями. Кэкстон остановила машину, и они выбрались наружу. Как только автомобильные фары погасли, тьма сомкнулась над ними, словно туман. Аркли тотчас же двинулся к фонтану, Лора последовала за ним и тут увидела пункт их назначения, призрачно маячивший в лунном свете. Настоящая викторианская громада, остроконечный кирпичный курган с флигелями, тянущимися от центрального корпуса По одну его сторону находилась оранжерея, оставшаяся совсем без стекол — лишь скелет железных рам, увитый лозой. Дальнее крыло практически полностью разрушилось, а местами сгорело, вероятно, в него угодила молния. Бетонный барельеф над главным входом гласил:

— Дайте-ка я угадаю, — протянула Кэкстон. — Вы привезли меня в заброшенный приют для умалишенных.

— Попала пальцем в небо, — ответил он ей.

Улыбка на его лице на этот раз была другой. Она казалась почти мечтательной, словно ему хотелось, чтобы это и в самом деле был приют. Они подошли к фонтану, и Аркли опустил руку на разбитый камень. Вместе они взглянули наверх, на статую женщины, льющей воду из огромной вазы, лежащей у нее на плече. Ваза высохла много лет тому назад. Кэкстон смогла разглядеть ржавчину в горловине, там, где был водовод. Свободная рука статуи, наверное раза в два больше настоящей человеческой, простерлась над ними то ли в благословении, то ли в приветствии. Лицо, каким бы ни было его выражение, обращенное некогда к посетителям, было полностью выщерблено. Кислотные дожди, время, а может, и вандализм сгладили его до такой степени, что передняя часть головы превратилась в грубую маску безликого камня.