Хидеюки Кикути - Ди, охотник на вампиров

— Ты… ты действительно можешь это сделать?

Губы Греко похотливо скривились при звуке жалобного голоса Дорис. Девушка тем временем опустила глаза, всматриваясь в мертвенно-бледное лицо Лармики — та была красива, выглядела не старше Дорис, и ей вдруг стало стыдно за то, что она пусть даже всего минуту серьёзно обдумывала предложение превратить молодую леди в предмет торговли.

— Аристократы там или ещё кто, но нет таких родителей, которые не любили бы своих дочерей. На этом-то мы его и поймаем. Скажем, что хотим обменять её на какое-нибудь сокровище. А когда он выйдет, весь из себя уверенный, тут мы — бац! — и зажжём свечечку, граф хлопнется в обморок, а мы вгоним ему в сердце вот этот самый кол. По слухам, тела знати превращаются в пыль и рассыпаются, но если кто-нибудь вроде моего отца или шерифа увидит это зрелище, они станут первоклассными свидетелями, когда я предоставлю отчёт Столице.

— Столице?

— Э, забудь, я ничего не говорил. — Греко пожалел о сказанном. — В любом случае если мы их убьём, то получим все аристократские штуки — богатство, оружие, всё-всё! К тому же окажем человечеству огромную услугу.

— Но эта женщина… она никому в округе не сделала ничего плохого! — выпалила Дорис, быстро перерыв в памяти всё, что слышала о местных вампирах с самого детства.

— Протри глаза. Аристократ всегда аристократ. Все они — кровожадные твари, враги рода людского.

Дорис была ошарашена. Этот грубиян только что обругал вампиров так же, как она однажды при Ди!

«Значит, я похожа на него. А это неправильно! Даже если они аристократы, нельзя использовать беспомощную дочь, чтобы заманить и погубить отца».

Дорис хотела было возразить, но голос, мрачный, как лесные тени, помешал ей:

— Убей меня… здесь… сейчас…

Лармика!

— Что такое? — Греко глумливо ухмыльнулся, но выражение лица пленницы было так ужасно, что у него перехватило дыхание. Всё тело вампирши горело, точно на полуденном солнце, она невыносимо страдала, но тем не менее выказывала неслыханную силу воли.

— Отец… не так глуп… чтобы обменять свою жизнь на мою. Я не стану залогом… в твоей торговле. Убей меня… а если не убьёшь… когда-нибудь я убью тебя.

— Сука! — Вскипевший от злости и страха Греко занёс кол. Выдержкой он никогда не отличался и часто действовал, повинуясь порыву.

— Стой! Ты не можешь поступить так с беззащитной! — Дорис схватила толстяка за руку.

В повозке началась драка. Греко был, конечно, покрепче, но Дорис переняла от отца кое-какие боевые приёмы. Резко отпустив руку противника, она, поставив половчее левую ногу, вложила всю свою силу в пинок правой: ступня девушки угодила точнёхонько в солнечное сплетение Греко.

— О-о-уф!

Этого оказалось достаточно. Лёгкая повозка качнулась, и Греко, не устояв на ногах, опрокинулся на спину, и вывалился из двуколки.

Даже не оглянувшись на глухой шлепок, Дорис попыталась заговорить с Лармикой.

— Не волнуйся. Я не позволю этому болвану причинить тебе вред. Но и отпустить тебя на все четыре стороны я тоже не могу. Ты знаешь, кто я, верно? Мы с тобой поедем ко мне домой и там уже решим, как с тобой поступить.

Тихий смешок, раздавшийся словно из недр земли, пресёк все дальнейшие комментарии Дорис.

— Попробуй, попытайся, только я никуда не пойду.

Дорис показалось, что её позвоночник вдруг превратился в сосульку: на неё смотрело прекрасное лицо, более бледное, чем лунный свет, искажённое злой ухмылкой. Девушка и не догадывалась, что только что произошло: когда Греко упал с повозки, свеча — временная ловушка — погасла!

Запястье Дорис стиснули ледяные пальцы. Во тьме сверкнули перламутровые клыки, проросшие меж губ Лармики, — дитя ночи поднялось на ноги.

Свирепая сила подтащила Дорис к вампирше, сила, которая Греко и не снилась. Девушка оказалась полностью обездвижена. Её кожу обдало дыханием Лармики, дыханием с ароматом цветов, выросших на крови. Два силуэта, два лица слились воедино.

— А-а-а-ах!

Крик всколыхнул мрак — и оборвался. Лармика, дрожа, спрятала лицо в ладонях.

Она увидела. Нет, почувствовала. Почувствовала боль от святого символа — креста, два дня назад замеченного её отцом на девичьей шее! Знак проявлялся, лишь когда его касалось дыхание вампира.

Вампиры и сами не знали, почему они так боятся креста, но, даже не видя его воочию, они нутром чуяли присутствие святого знака — и тогда некая безымянная сила останавливала и сковывала их. Аристократы не позволяли людям узнать о силе крестного знамения, умело манипулируя исторической памятью человечества, так откуда же на шее девчонки появился крест?!

Хотя Дорис и не поняла, почему Лармика, секунду назад наслаждавшаяся вновь обретённым могуществом, вдруг потеряла рассудок, но сообразила, что спасена. Теперь нужно бежать!

— Греко, ты как?

— Ох, никак.

Двусмысленный ответ с земли заставил Дорис предположить, что увалень ударился головой.

— Скорее, забирайся! Если не пошевелишь задницей, я брошу тебя здесь!

Словно подтверждая угрозу, девушка рванула поводья. Она рассчитывала, что внезапный толчок сбросит Лармику с повозки, да только лошади не двинулись с места.

И лишь сейчас Дорис заметила стоявшего впереди человека в пальто с капюшоном и увидела, что он удерживает лошадей под уздцы. У деревьев маячило ещё несколько фигур.

— Поскольку доктор опоздал, я решил: что-то могло случиться — и оказался прав, — произнёс, с трудом подавляя гнев, один из пришедших.

Это был граф. Сердце Дорис обвалилось в пропасть отчаяния, однако она всё ещё была дочерью охотника, женщиной-воином, отчаянно сопротивлявшейся аристократу. Увидев валяющийся рядом хлыст, тот самый, отобранный доком, девушка схватила его и замахнулась на человека в пальто:

— Х-ха!

В ответ на крик девушки мужчина — это был Гару — широко ухмыльнулся. Дорис была уверена, что её кнут искромсает врагу лицо, но тот лишь наклонил голову и лениво поймал конец плети зубами. Гр-р-р! Со звериным рыком оборотень принялся жевать любимое оружие Дорис…

— Ты вервольф? — удивлённо воскликнула Дорис.

— Правильно, — ответил граф. — Он служит мне, но, в отличие от меня, слишком горяч. Кстати, поразмысли вот о чём: я сказал ему, что, если ты станешь артачиться, я даю ему свободу действий. Забавно, должно быть, смотреть, как твоя невеста лишается пальцев на руках или ногах.

Бах! Это раскорячившийся на земле Греко выпалил из своего десятизарядника. Графа и его приспешников окутало пламя — высокомощное оружие Греко пробивало броню драконов, но аристократ даже не глянул на человека, и сумрак быстро поглотил огонь. Защитное поле лорда сработало на славу.

— P-p-p-a-ppppp! — зарычал на Греко наполовину уже превратившийся в зверя вервольф с налитыми кровью глазами.