Ричард Матесон - Смертельный номер

Но его карьера?

Кассандра так сильно сжала руки Гарри, что он поморщился.

— Ты его лучший друг, Гарри, — простонала она. (Меня тут, конечно, не считают.) — Ты его единственный друг. Если ты не уговоришь его, то…

Она всхлипнула, не договорив, и снова разрыдалась. Если это и было притворство, то притворство калибра, достойного «Оскара», «Тони» и «Эмми», [3] «Oscar» — известная американская премия в области кинематографии. «Tony Awards» — американская премия в области театрального искусства. «Emmy Awards» — американская премия в области телевидения и телевизионных искусств. вместе взятых.

— Не переживай так, крошка, — попытался утешить ее Гарри. — Я все-таки думаю, что он передумал, потому и вызвал меня сегодня. Твое предложение сработает.

Она с тревогой глянула на него.

— Он тебе говорил что-нибудь конкретное, что заставляет тебя так думать?

— Нет, но в противном случае с какой стати ему было меня сюда вызывать? — ответил Гарри вопросом на вопрос. — Я уже говорил тебе, что если бы он решил отказаться, то мог бы сделать это и по телефону.

— Возможно, ты прав. — В голосе ее не было уверенности.

— У доктора он был?

«Доктор? Ради бога, это еще зачем? О чем тут идет речь?»

Кассандра тяжело вздохнула.

— Не пойдет он ни к какому доктору.

— Ты думаешь, он боится того, что может услышать?

Она снова покачала головой.

— Не знаю.

Гарри скорчил гримасу.

— Не так уж он и стар, — продолжал он. — Сколько ему? Пятьдесят один?

— Пятьдесят два.

— Это не старость для таких дел.

— Его отец тоже не был стариком, когда с ним случился удар.

Уверяю вас, что у меня от этих слов мороз прошел по коже. Не случился ли с Максом удар, или, как это называется, микроинсульт? Незначительный, но достаточный для того, чтобы его умственные и физические возможности пострадали?

Эта мысль привела меня в ужас.

Кассандра подошла к высокому окну и выглянула наружу.

— Будет дождь, — пробормотала она и вздохнула. Бросила взгляд на кресло, стоявшее перед рабочим столом, будто видела там сидящего Макса. Еще раз вздохнула. Прошла мимо него и лениво коснулась спинки, заставив кресло повернуться.

Затем она принялась мерить шагами кабинет, и лицо ее принимало все более печальное выражение. (Ненавижу те амбивалентные эмоции, которые она у меня вызывает.)

— Я до сих пор в мельчайших подробностях помню тот вечер, когда впервые увидела его, — вновь заговорила она. — Это было в лондонском «Орфее». Боже, до чего он был великолепен! Самый импозантный мужчина, которого я когда-либо видела на сцене!

Конечно, она ведь никогда не видела меня.

— Как он двигался! Как он работал! Сколько изящества, величия! А его покоряющий магнетизм! Это было что-то сверхъестественное. Публика была его покорной рабой. И такой же рабой была в те дни я.

Сейчас она стояла подле камина, устремив взгляд в его темную глубину. Затем покачала головой, и горькая улыбка жалости к себе промелькнула на ее губах.

— Но я будто живу прошлым. Все, что я вижу сейчас, это обломки рухнувшего здания. Он лишь пародия на того, кем был когда-то.

Это уже больше соответствовало той Кассандре, которую я знал. Вернее, думал, что знал.

Гарри подошел к ней и снова обнял ее. Она устало прильнула к нему.

— Он, конечно, позволит тебе сделать это, крошка.

— Ах, не знаю.

— Но, Кассандра, он же не намерен дать умереть своему мастерству, — продолжал Гарри. — Не тупица же он.

(Уж в этом-то Гарри был прав.)

— Очень на это надеюсь, — пробормотала Кассандра.

Она резко выпрямилась, вскинула голову, и на ее лице заиграло выражение мрачной решимости.

— Я справлюсь с этим, Гарри! Я трудилась долгие годы. Конечно, я не стану утверждать, что умею все, что умеет он. Но это искусство я изучила. Изучила!

— Ш-ш-ш, крошка. Не волнуйся так. — Он опять погладил ее плечи. — Разве я с тобой спорю? Я жажду увидеть тебя за работой, ты же знаешь. И хочу, чтоб ты выступала в лучших театрах, на лучших площадках страны, да что там страны — мира! Первая женщина-иллюзионист!..

«…разучившая, как заяц на барабане, все то, что я, а затем и Макс разрабатывали более половины столетия», — эта мысль горькой обидой прожгла мою душу.

— Так оно и будет, крошка, — доверительно произнес Гарри.

«Мерзавец», — подумал я.

— Я могу работать его номера, Гарри! — воскликнула Кассандра, и в ее голосе зазвенела сталь.

«Похоже, Макса ждет серьезная битва», — мелькнула у меня мысль.

— Не сомневаюсь. Потому-то я и здесь. Это непременно случится.

Кассандра, по-видимому, успокоилась и почти с мольбой устремила на него взгляд.

— Ты моя последняя надежда, Гарри, — произнесла она. — Если сегодня этого не произойдет…

То, что на самом деле случилось в тот день, было на целую вечность дальше того, что любому из нас могла подсказать самая необузданная фантазия.

— Произойдет, вот увидишь, — ни о чем не подозревая, уверил ее Гарри. — Вспомнишь потом мои слова.

Она выглядела обнадеженной.

— Было бы так просто обновить его представление, — сказала она.

«Ага, — подумал я. — Так вот в чем дело».

— Главные эффекты оставить прежними, они очень неплохи. Все, что требуется, — это модернизация. Мы с легкостью могли бы добиться этого.

«Бедный Макс», — подумал я.

— Мы могли бы снова быть на коне, — продолжала Кассандра. — И он мог бы быть на коне. Он должен иметь успех.

«Была ли она сейчас в самом деле искренна?»

— Я стремлюсь к успеху для нас обоих.

«Безусловно, нет».

— Вот и отлично, крошка, — успокоил ее Гарри и слегка потрепал ее по щеке. — Считай, успех у нас в кармане.

У нее вырвался возглас радости.

— Если ты добьешься этого, Гарри, я угощу тебя самым лучшим шампанским, какое только найдется в этом городе!

Он пробежал ладонью по ее спине, затем ласково погладил ягодицы. Жест человека, явно имеющего на это право.

— Ну, я, может быть, захочу немножко большего, — игриво произнес он.

Гарри начал целовать ее, но Кассандра вдруг застыла на месте, устремив взгляд на кресло у письменного стола. Я изо всех сил старался разглядеть, что она могла там увидеть.

В том самом кресле, которое она легким движением заставила вращаться («Продолжало ли оно свое вращение, когда ни один из нас на него не смотрел?»), кто-то сидел.

Это стало ясно по струйке светло-серого дыма, которая вилась сейчас над креслом.

Кассандра отпрянула от Гарри, она явно была поражена до глубины души.

Заметив это выражение ее лица и проследив направление ее взгляда, Гарри тоже уставился на кресло. Теперь мы все трое смотрели в одну сторону. Гнетущее молчание повисло в кабинете.

Наконец кресло медленно повернулось, и перед нашими глазами возник последний и главный участник той страшной драмы, которой предстояло развернуться.