Джим Батчер - Маленькая услуга

Снег валил уже настолько густой, что стало трудно дышать. Я выбрал направление, которое, кажется, должно было привести меня к отделению полиции, и торопливо пошел. Через несколько шагов я наткнулся вытянутой рукой на здание и побрел дальше, опираясь рукой о твердую стену. Футов этак двадцать все было отлично, затем стена кончилась, и я ввалился боком в переулок.

Воющий ветер стих, и внезапная неподвижность вокруг повергла меня в шок. Я оперся руками о колени и огляделся. На улице все так же вертелся слепящий занавес снега, толстый, белый и непроницаемый, начинаясь внезапно, как стена. В переулке снег был только в один дюйм глубиной, и, за исключением отдаленного стона ветра, было тихо.

В этот момент я понял, что эта тишина не была пустой.

Я был не один.

Блестящий снег в переулке взвихрился, смешался, и из него возникло сверкающее белое платье, местами слегка окрашенное полосами морозно-синего или льдисто-зеленого цвета. Я поднял глаза.

Она носила платье с нечеловеческой элегантностью, ткань, легко колеблясь, подчеркивала женственное совершенство, ее тело представляло собой идеальную гармонию выпуклостей и впадин, красоты и силы. Платье с низким вырезом оставляло обнаженными плечи и руки. Снег в сравнении с её кожей казался желтоватым. Блестящие сверкающие самоцветы мерцали на ее запястьях, шее и пальцах, все время переливаясь из глубокого сине-зеленого в фиолетовый цвет. Ее ногти блестели теми же самыми невозможными движущимися оттенками.

На ее голове сиял венец изо льда, изящный и замысловатый, словно сплетенный из одной-единственной прозрачной снежинки. Длинные шелковистые волосы спадали ниже бедер, белые, они сливались с платьем и снегом. Ее губы, ее великолепные чувственные губы, цвели замороженной малиной.

Она была видением той красоты, что вдохновляет художников в течение многих столетий, бессмертная красота, которую трудно вообразить и уж, тем более, увидеть на самом деле. Такая красота должна была выбить из меня всякий разум. Она должна была заставить меня плакать и благодарить Всевышнего, что мне разрешили увидеть ее. Она должна была остановить мое дыхание и заставить сердце зайтись от восхищения.

Но этого не произошло.

Она ужаснула меня.

Она ужаснула меня потому, что я видел ее глаза. Это были огромные глаза хищника с вертикальными зрачками, как у кошки. Они меняли цвет одновременно с ее драгоценными камнями или, что более вероятно, драгоценные камни меняли цвет вместе с ее глазами. И хотя они также были нечеловечески красивы, это были холодные глаза, жестокие глаза, в них были и интеллект, и желание, но не было ни сострадания, ни жалости.

Я знал эти глаза. Я знал ее.

Если бы меня не сковал страх, я бы убежал.

Вторая фигура возникла из темноты позади нее и парила в тени, словно адъютант. Очертаниями она могла бы напомнить кошку, если бы домашняя кошка была настолько большой. Я не различал цвет ее меха, но ее зелено-золотые глаза отражали холодный синий свет, яркий и жуткий.

— Кланяйся хорошенько, смертный, — промяукала кошачья фигура. Ее голос звучал, словно в кошмаре, пульсирующий в странных интонациях, пытаясь воспроизвести человеческие слова нечеловеческим горлом. — Склонись перед Мэб, Королевой Воздуха и Тьмы. Склонись перед Императрицей Зимнего Двора Сидхе.

Я стиснул зубы и попробовал собраться. Не получилось. Я был слишком напуган. И с серьезными на то основаниями.

Вспомните все сказки про злодеек, которые вы когда-либо слышали. Вспомните о злых ведьмах, жестоких королевах, безумных чаровницах. Вспомните об очаровательных сиренах, голодных людоедках, диких бестиях. Вспомните о них и знайте, что где-то когда-то все они были реальны.

И Мэб давала им уроки.

Черт, я не удивился бы, узнав, что она устроила своего рода сертификацию, чтоб удостовериться, что они достигли надлежащих высот.

Мэб была правительницей половины Волшебного царства, тех областей Небывальщины, мира духов, что наиболее близки к нашему собственному, и все ее уважали и боялись. Я видел ее, видел с беспощадной ясностью моего колдовского Зрения, и я знал — не подозревал, а точно знал — что она из себя представляет.

Дьявольское чудовищное создание, вот что. Настолько чудовищное, что я не мог собраться с мыслями, чтобы сказать хотя бы одну разумную фразу, а такого со мной никогда не бывало.

Говорить я не мог, но я мог двигаться. Я выпрямился и твердо встал на ноги. Я дрожал от холода и страха, но встал перед Королевой Фэйри и задрал подбородок. Как только я это сделал, доказал себе, что знаю, чего стою, нашел, на что опереться и прочистил горло. Мой голос вышел грубый и хриплый от нехороших предчувствий.

— Что вам нужно от меня?

Уголки рта Мэб задрожали, превращаясь в самую крошечную из улыбок. Снова заговорил кошачий голос, а Мэб только наклонила голову.

— Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу.

Я, нахмурившись, поглядел на нее, а затем на смутную кошачью фигуру позади нее.

— Это Грималкин там сзади?

Глаза кошки сверкнули.

— Именно так, — сказал Грималкин. — Слуга позади меня носит это имя.

Некоторое время я молча моргал, недоумение частично избавило меня от страха.

— Слуга позади тебя? Позади тебя никого нет, Грималкин.

На лице Мэб промелькнуло раздражение, губы сжались в тонкую линию. Снова заговорил Грималкин, и голос его был полон того же раздражения.

— Слуга — мой голос в настоящее время, чародей. И ничего больше.

— А, — протянул я, поглядев в пространство между этими двумя, когда прошло удивление, мое любопытство обмануло ужас. Я почувствовал, как перестали дрожать руки. — Почему это Королева Воздуха и Тьмы нуждается в переводчике?

Мэб гордо вздернула подбородок, и другая крошечная улыбка странно исказила ее рот.

— Ты уже находишься у меня в долгу, — сообщил жуткий искусственный голос. — Если тебе непременно нужен ответ на этот вопрос, твой долг увеличится. Я не подаю милостыню.

— Вы меня потрясли, — пробормотал я. Хмм. Мой орган, отвечающий за чувство юмора, еще не отвалился. — Но, думаю, вы не поняли сути вопроса. Почему бы это Мэб нуждалась в такой помощи? Она бессмертная, полубог.

Губы Мэб шевельнулись, и Грималкин ответил:

— Ах! Я чувствую, ты сомневаешься та ли я, за кого себя выдаю, — она слегка откинула голову назад, открыла рот, и жуткий тихий смех послышался со стороны ее слуги. — Так же, как ты сомневался при нашей первой встрече.

Я нахмурился. Это была правда. Когда Мэб впервые пришла в мой офис в смертном облике несколько лет назад, я заметил, что кое-чего в ее облике не хватает, и потом обнаружил, кем она была в действительности. [19] Это произошло в четвертой книге «Файлов Дрездена» «Летний рыцарь». Когда Мэб появилась в офисе Гарри, он заподозрил неладное, поскольку, как он потом объяснил, «редкая женщина выходит в костюме за три тысячи баксов, но без сумочки.» Поэтому Гарри провел тест, в результате которого понял, что перед ним не человек. Конкретнее, он покатил по столу в сторону посетительницы гвоздик, а ведь железо, как отмечалось выше, яд для фэйри. Насколько я знал, никто больше не был осведомлен о той встрече.