Дэвид Веллингтон - Девяносто девять гробов

— Готовьте своих людей, сэр, — сказал он, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Готовьте их!

Он бросился в темноту, и мгновение спустя я услышал его крик. Неужели его задела вражеская пуля? Позднее оказалось, что так и случилось, но он отказался покинуть поле боя. Клянусь Богом, даже генералы в тот день не были в безопасности!

Я бросился назад, туда, где под присмотром небольшого отряда часовых из числа раненых лежали гробы. Я бы немедленно раскрыл их и приказал Гристу и его людям идти в бой и сражаться, но время было против меня. Несмотря на черную пелену в небе, ночь была еще далеко.

Она моментально поняла, в чем был фокус. Три выстрела, раздавшиеся в маленькой комнате, разрушили иллюзию. Знамя, праздничный стол и хорошо одетые кутилы разлетелись, словно стеклянная тарелка, когда пули пронеслись в воздухе, не оставив ничего, кроме холодной пустой комнаты. Облачка пыли выбились из белой оштукатуренной стены, но Лора ни в кого не попала. Солдаты тоже были частью иллюзии. И танцоров здесь никогда не было. Кэкстон находилась в комнате одна.

По крайней мере, так показалось в первый момент. Потом вампир, огромный, бледный, стремительный, накинулся на нее и с силой пригвоздил ее к дверной раме. Ствол винтовки взмыл вверх, едва не ударив ее по лицу. Вампир обхватил Кэкстон за талию, швырнул в воздух, и она врезалась в стену, увешанную фотографиями в рамках.

Лора не чувствовала ног, не могла вздохнуть. Она сползла на пол, не в состоянии собраться, не в состоянии думать.

Умно… очень умно. Кэкстон поняла, что именно так ей суждено погибнуть. Она упустила свой шанс, стреляя по фантомам, галлюцинациям, которые вампир создал у нее в голове.

— Хороший трюк, — умудрилась прошипеть Кэкстон. — Музыка и все такое.

Вампир присел на корточки возле нее. Заглянул в ее глаза.

Кэкстон попыталась игнорировать его, сосредоточившись на том, чтобы выжить. Дыхание возвращалось, но дышать было больно. Неужели она сломала ребра? Повредила себе легкие? Судя по ощущениям, так оно и было.

— Я многому научился с тех пор, как Малверн сделала меня таким, — ответил вампир.

Он схватил ее винтовку обеими руками и попытался снять с нее. Нейлоновая лямка все еще была обернута вокруг руки, и, когда он потянул, Кэкстон дернулась, как сломанная кукла. Она почувствовала, как холодные руки скользнули по ее шее и плечу, пока он освобождал оружие. Она могла только наблюдать за тем, как он нагнулся, ломая ствол о колено. Винтовка больше не выстрелит никогда.

На боку у Кэкстон все еще оставалась ее «беретта». Заметил ли он ее? В комнате было довольно темно. Потом вампир наклонился ближе, и она хорошо разглядела его лицо. Его щеки были пунцовыми. Он поел, и недавно… это значит, он совершенно пуленепробиваем. От пистолета толку практически никакого.

Она заметила и кое-что еще. Она увидела знакомые глаза, определенный угол скул. Это был не просто вампир. Это был ее вампир, тот самый, за которым она гонялась по Геттисбергу и Филадельфии. Зачинщик. Она не видела его с тех пор, как он сбежал из музея Мюттера, но его лицо ей было не забыть.

— Ты… ты же тот самый. Почему? — спросила она, и от вопроса всю ее грудную клетку пронзило болью.

Боль была терпимая, а ей нужно было задать еще несколько вопросов.

— Почему ты разбудил остальных? Ты ненавидел то, во что превратился. Почему было не оставить их спать навсегда?

Он снова поднес руку с пальцами, изогнутыми, словно когти, к ее лицу. Он, наверное, был готов оторвать ей голову. Потом рука расслабилась, и вампир встретился с Кэкстон взглядом.

— Нужно уничтожить Малверн. Ты обещала мне. Я не могу сделать это сам. Отчасти это твоя вина. Если бы ты не схватила меня за руку…

— Чушь собачья, — оборвала его Кэкстон.

Его лицо исказилось яростью. Наверное, он не ожидал, что женщина будет так выражаться. Лора покачала головой.

— Отлично, тебе нужна была помощь. Зачем же было будить остальных?

Долгую минуту он просто смотрел на нее, опустив руки. Если бы он захотел, он мог бы тотчас убить ее. Они оба знали это. Вместо этого он сел на пятую точку. Лора готова была поклясться, что ему хочется поговорить. Ему хотелось объясниться.

— Как я мог выбирать, кому жить, а кому нет? Когда они сложили нас в той пещере, нам обещали, что это всего на несколько дней. Что нам дадут возможность сражаться, и довольно скоро. Неужели вы думаете, что мы не чувствовали, как идет время? Чувствовали, мисс. О, мы мечтали рассчитаться за наш плен. Мечтали о крови. Эти люди, мои люди, заслужили, чтобы подняться снова. Они заслужили этот шанс, который никто не мог им дать.

Кэкстон скрипнула зубами. Шанс убивать, хотел он сказать. Шанс учинить резню.

— Шанс, которым лично вы не пожелали воспользоваться.

— Прошу прощения? — спросил он, хлопая глазами.

— Вас не было с ними, когда они явились сюда. Вы пробудили их, но вас не было, чтобы вести их. Вы прятались все это время тут?

— Они знали, где я был. Они должны были прийти за мной. Я знал, что они поднимутся, но обязательно встретят сопротивление.

— Так что, вы держались в стороне, подальше от опасности?

Вампир улыбнулся, показав многочисленные зубы.

— Любой хороший генерал ценится больше, находясь за линией огня, где он может отдавать приказы, а не там, где он станет лишь одним из многих. Вы не согласны? Я знаю, вы с самого начала возглавили своих людей. Как женщина, вы, признаюсь, доказали, что кишка у вас не тонка. Но теперь, будьте любезны, отдайте мне свое оружие, и мы покончим с этим.

— Я думала, вы другой, — сказала она пропустив мимо ушей его приказ. — Вы не такой, как другие вампиры, которых я знала.

Аркли, конечно же, так бы не подумал. Для него все вампиры были одинаковыми кровопийцами. Какими бы благородными принципами они ни обладали в жизни, в смерти они становились монстрами.

— Я сожалею, мисс, но час пробил. Ваше оружие, пожалуйста.

— Какое? Это? — спросила Кэкстон, не слишком ловко вытаскивая «беретту» из кобуры, к тому же она потеряла долю секунды, переключая предохранитель.

И тем не менее она начала стрелять прежде, чем он успел оторвать ей руку.

Он прыгнул вверх и назад, прочь от нее. Движением более стремительным и грациозным, чем то, которое мог сделать любой человек. Четыре пули, выпущенные прямо в ту самую точку, где мгновением раньше было его сердце, вошли в мягкие ткани его живота. Разрывные снаряды разлетелись внутри его тела, каждый осколок следовал по своей собственной траектории сквозь мышечные ткани и желудок. Кожа шла волнами, морщилась и рвалась, и вот уже Кэкстон увидела его холодные внутренности, с которых капали редкие капли чьей-то крови.