Алексей Атеев - Серебряная пуля

Осипов некоторое время раздумывал, с чего начать.

– Помнится, в прошлую нашу встречу вы обещали поделиться некоторыми подробностями, известными только вам, – осторожно начал он.

– Подробностями? Какими подробностями?

– Мы тогда еще встретились в музее западной живописи. На Волхонке…

– Ах, да! Припоминаю. Мы еще потом в ресторан пошли. Вы про Шляхтина рассказывали, про убийцу…

– Вот-вот. И вы сказали, что знали этого Шляхтина… А потом добавили, что сомневаетесь в причастности физрука к убийству Сокольского. Привели достаточно весомые аргументы… Припоминаете?

– Что-то такое я вроде рассказывал…

– Вы еще посоветовали покопаться в милицейских архивах, выяснить, не случались ли преступления с похожим почерком.

– Ну и как, выяснили?

– Выяснил. Случались.

– Вот! Я же говорил!..

– Но тут возникли новые проблемы.

– Какие же?

– Понимаете, я даже сказать стесняюсь. Вдруг сочтете меня чокнутым.

– Вас? Да ни за что на свете. Уж кто-кто, а вы такого впечатления не производите. Уж поверьте. Я чокнутых перевидал в достатке. Да вон хоть там, – он кивнул в сторону мастерской, – половина ненормальных. Так что не стесняйтесь, излагайте.

– По ходу расследования столкнулся я с очень странным явлением. Уже два человека, причем незнакомые друг с другом, заявили мне, что предполагаемый убийца… – Осипов замолчал, с трудом подбирая слова.

– Ну же!..

– Так сказать, не совсем человек…

– А кто же?

– Вроде бы животное…

– Животное?!

– То есть не то чтобы животное, а вроде как бы… оборотень!

– Кто?!!

– Вот видите… – Осипов замолчал, потом поинтересовался: – А здесь курить можно?

– Нежелательно. Старой фотопленки много, а она огнеопасна. Так вы говорите, оборотень. Невероятно интересно. Ну и что вы думаете по этому поводу?

– Что я могу подумать? Бред.

– Почему же так категорично?

– Что, прикажете верить в рассказы об оборотнях?

– Я ничего не собираюсь приказывать. Но уверяю вас, оборотни действительно существуют.

– Ну вот, и вы туда же.

– А скажите, кто вам рассказывал об оборотнях?

– Да так… – Он неопределенно кашлянул.

– Не желаете отвечать, и не надо. А эти люди верят в их существование?

– Очевидно, верят. Раз приписывают им реальные события.

– И?

– Что «и»?

– Они верят, а вы?

– Я уже сказал. Воспринимаю подобные разговоры как бред… Конечно, можно верить, можно не верить, но мне, извините, главное – добиться результата. Поставить точку, так сказать. Меня наняли, я не скрываю. Да! Наняли! Я должен найти убийцу этого несчастного парня. Шляхтин уничтожен, но я, понимаете ли, не уверен, что Сокольского убил именно он. Вот если бы мне кто-нибудь сказал: «Ты зря мечешься и бьешь себя ушами по щекам. Шляхтин именно тот, кого ты искал», – я бы вполне удовлетворился. Не просто, конечно, сказал, но и предъявил доказательства. Поверьте. Мне ничего больше не надо. Но уж если я за что-то взялся, то должен быть уверен, что работу выполнил сполна. Вот и все.

– А кто вас вывел на Шляхтина?

– Не знаю. Клянусь! Не знаю! Некий странный индивидуум назначил мне встречу далеко за городом. На ней он назвал мне имя Шляхтина.

– Только его?

Осипов замолчал и некоторое время пристально смотрел на красный фонарь, освещавший внутренности фотолаборатории. «Сказать или не сказать? – напряженно думал он. – Проклятый рислинг. Развязывает язык».

Грибов терпеливо ждал.

– Нет, не только, – наконец решился Осипов, – было названо еще и ваше имя.

– Ах, вот как! А как выглядел этот субъект?

– Уж извините, не рассмотрел. Он все время держался в тени.

– Так вы и меня подозреваете?

– А почему бы и нет? Мальчишку вы знали? Знали! Шляхтина знали? Сами же сознались, что знали. Одна шайка-лейка…

– А может быть, тот, кто вам назвал наши имена, он и убийца?

– Я думал над этим Такой вариант не исключается.

– Он каким вам показался? Кого-нибудь напоминал?

– Трудно сказать. Голос вроде бы знакомый… Словно передо мной какой-то известный актер, диктор… что-то в этом роде.

– Актер, говорите?

– Так мне показалось.

– А оборотень?

– Я думал, меня просто хотят сбить со следа. Помешать. Однако возникает вопрос: если хотят помешать, то зачем выдумывают всякие небылицы?

– Я вам уже рассказывал, что увлекаюсь разной чертовщиной. Помните коллекцию черепов? Глупо, конечно… Но, кроме всего прочего, я кое-что понимаю в черной магии. Так вот, об оборотнях… Нет оснований считать, что они не существуют.

– Но нет оснований считать и наоборот. Я до сих пор ни одного не встречал.

– А может быть, встречали? Только у него на лбу не написано, что он оборотень.

Оборотни бывают разные, как правило – волки, – продолжал Джордж. – В германской и англосаксонской мифологии – вервольфы. У славян – волкодлаки, вовки… Но, случается, оборотнями бывают и другие животные. На Востоке, в частности в Японии, Китае, – лисицы. А кое-где на Севере – медведи.

– Весьма интересно. Именно про медведя мне и рассказывали. Итак, как я полагаю, по Москве по ночам бродит оборотень в виде медведя, уничтожает цвет нашей молодежи, а потом снова становится человеком. Нашим на первый взгляд человеком. Но советский человек не может быть оборотнем! Отдаете вы в этом себе отчет? Не может!!! Он строит коммунизм, и никакие медведи, волки, лисицы не могут ему помешать.

– Вы, кажется, пьяны? – сказал Джордж сочувственно.

– Здесь довольно душно.

– Так пойдем на воздух.

Громадная студия Джорджа, где еще час назад было не протолкнуться, почти совсем опустела. Куда-то исчезли даже пьяные. Только давешняя рыдающая девица мирно спала на одной из кушеток. На ее губах совсем по-детски пузырилась прозрачная слюна.

– Все разошлись, – печально констатировал Джордж. Казалось, ему было нестерпимо тяжело от этого факта. – Пойдем и мы на крышу. Там, во всяком случае, прохладно и не воняет окурками и прокисшим пивом. Там свобода.

На дворе стояла глубокая ночь. Было душно, лишь иногда налетал легкий прохладный ветерок и немного разрежал словно наэлектризованный воздух. В небе сияла почти полная луна. В ее свете серебрились мелкие перистые облачка, и казалось, что нет огромного города, а простирается вокруг безграничное пустынное пространство, словно пришедшее из другого измерения.

– Меня до сих пор удивляет ваше рвение, – сказал Джордж, – сначала я думал, что вы хотите выжать из этой акции еще какую-нибудь мзду. Потом предположил, что вас мучает совесть и вы хотите как бы очиститься. Теперь я вижу, ситуация тут иная.

– Какая же?

– А вам не кажется, что вы сами превращаетесь в оборотня? Фигурально, конечно.

– Объясните свою мысль.

– Пожалуйста. Вы одержимы желанием истреблять.