Чарльз Уильямс - Сошествие во Ад

В пьесе обитали Герцог со своей прекрасной дочерью, которая то ли сбежала из дворца, то ли ее похитили, – в общем, каким-то образом она оказалась во власти многочисленных разбойников. Был там еще Сын Дровосека, который часто жег сучья, и у него с Принцессой приключилась любовь. Ни к селу ни к городу затесались два не ладящих между собой фермера. Герцог то и дело переодевался – сначала в деревне, а потом – в лесных дебрях, где к тому же бродил некий Медведь. Вот он-то и декламировал больше всех. Соперничать с ним в объеме текста мог разве что Хор. Поначалу миссис Парри подумала, что Хор составляют деревенские жители, потом, поскольку хор чаще всего появлялся в лесу, у нее мелькнула мысль, что со Стенхоупа станется призвать в Хор деревья, а то и лесных духов. От самого автора объяснений ждать не приходилось, он просто назвал Хор своим «экспериментом». К концу чтения миссис Парри было ясно, что с Хором придется разбираться в первую очередь.

Она решительно пресекла обсуждение пьесы, возникшее было между действиями, а едва автор закрыл рот, как позвали к чаю. Но если поэт поначалу счел чай поводом увильнуть от дискуссии, то здесь он просчитался. Несколько мгновений миссис Парри колебалась, подбирая подходящее слово: «фантастично» казалось слишком опасным, «поэтично» – и непопулярно, и чересчур; впрочем, оба годились как синонимы «идиллии», на чем миссис Парри в конце концов и остановилась.

– О, весьма идиллически, мистер Стенхоуп, и так значительно! – с чувством произнесла она.

– Вы очень любезны, – пробормотал Стенхоуп. – Но вы и сами видите, я был прав насчет переработки – сюжет, мне кажется, рассыпается.

Миссис Парри великодушно отмахнулась от сюжета.

– Есть несколько моментов, – продолжала она. – Скажем, этот Хор. Я так и не поняла, к чему он.

– Хор можно выбросить, – тут же согласился Стенхоуп. – Я за него не держусь.

Прежде чем миссис Парри нашлась с ответом, сидевшая рядом с ней молодая актриса Адела Хант успела вставить словечко. Адела возглавляла партию молодых актеров, недовольных засильем миссис Парри, и сама подумывала стать постановщиком, причем начать лучше бы сразу с пьесы самого Стенхоупа. Но ее последователи пока не решались открыто атаковать репутацию миссис Парри, и Адела, пользуясь начавшимся обсуждением, сколачивала оппозицию.

– Лучше ничего не выбрасывать, – возразила она. – Нельзя лишать произведение искусства его неотъемлемой части!

– Милочка, – нахмурилась миссис Парри, – подумай о зрителях. Как они воспримут этот Хор?

– Да пусть воспринимают, как хотят, – заявила Адела. – Мы даем им символ. Искусство всегда символично, разве нет?

Миссис Парри поджала губы.

– По-моему, «символично» – не вполне верное слово. Конечно, символ самоценен, и мы должны донести его до зрителя, но, так сказать, в переводе… – она вынуждена была отвлечься, поскольку поэт учтиво предложил ей на выбор два вида сэндвичей, и Адела не преминула этим воспользоваться.

– Но, миссис Парри, как же можно переводить символ? Его можно выразить. Он же не делится. Именно общий эффект и создает символическую значимость.

– Символическая значимость – это фикция! – отрезала миссис Парри. – Не следует опускаться до уровня публики, но и отрываться от нее тоже не стоит. Задача театра – взаимодействовать… – она щелкнула пальцами, подыскивая нужное слово, – гармонизировать. Надо постараться облегчить им постижение гармонии. В том-то и беда современного искусства, что оно не может или не хочет привести свои интересы в соответствие с интересами публики. А в пасторальной пьесе без равновесия не обойтись.

– Но равновесие в пьесе, в первую очередь, достигается соразмерностью отдельных частей, – снова возразила Адела. – Ведь несомненно, что любое драматургическое произведение – это символическое противопоставление.

– Что ж, – отозвалась миссис Парри, с трудом сдерживая клокотавшую в ней ярость, наверное, можно и так сказать. Но гораздо лучше считать драматургию ценностным равновесием, особенно для пасторали. Однако довольно теории. Вопрос был в том, что делать с Хором? Оставлять его или нет? Что бы вы предпочли, мистер Стенхоуп?

– Ну, я бы предпочел оставить, – вежливо сказал поэт. – Если это не будет слишком сложно при постановке.

– Он так часто появляется в лесу, – задумалась миссис Парри, отодвигая сэндвич. – Там дальняя песня в первом действии, когда Принцесса покидает дворец, и еще диалог Хора, когда… Они не дриады?

Приятель Аделы, дородный, ухоженный молодой человек лет двадцати пяти, подал реплику:

– Если будут дриады, то прости-прощай атмосфера восемнадцатого века.

– Ну и что? – тут же включилась в дискуссию молодая девушка рядом с Аделой. – Можно взять ту эпоху.

Миссис Парри одобрительно посмотрела на нее.

– Точно, милочка. И какая это будет очаровательная фантазия! Мы специально не будем привязываться к датам – только обозначим эпоху. Ну, мистер Стенхоуп, вы так и не сказали нам, дриады это или нет?

– На самом деле, я уже говорил вам, – смиренно напомнил Стенхоуп, – что это, скорее, эксперимент. Главное, что они – не люди.

– Духи? – с дрожью восторга в голосе проговорила соседка Аделы.

– Если вам так нравится, – кивнул Стенхоуп, – только бездуховные. Они живут иной жизнью, не такой, скажем, как Принцесса.

– Ирония? – воскликнула Адела. – Тщетность бытия? И лес, и Принцесса, и ее возлюбленный – все это преходящее!

Стенхоуп покачал головой. Когда-то он придумал историю о том, как некий журналист из «Таймс» просил объяснить смысл новой пьесы, и как Стенхоуп после четырех часов безуспешных попыток был вынужден прочесть всю пьесу вслух от начала до конца. «В чем и состоял, – обычно добавлял он, – единственный способ ее объяснения».

– Нет, – сказал он теперь, – ирония здесь ни при чем. Пожалуй, лучше его все же убрать.

На миг стало тихо.

– Может быть, все же оставим, мистер Стенхоуп? Мне показалось, что Хор очень важен для этой пьесы? – послышался еще один молодой голос, принадлежащий девушке по имени Паулина Анструзер. Она сидела позади Аделы и, в отличие от нее, предпочитала отмалчиваться. Но раз уж вопрос был задан, она торопливо добавила: – Я только хотела сказать, что Хор вступает, когда встречаются Принцесса и Дровосек, ведь так?

Стенхоуп посмотрел на нее, словно внезапно прозрев, потом медленно произнес:

– Отчасти так, но никакой необходимости в этом нет. Можно сказать, что это – случайность.

– Нет, Хор оставляем, – решила миссис Парри. – Я уже вижу, как это будет: деревья – или нет, лучше – листья, листья с деревьев, их много, они пригодятся молодым – что за прелесть!

– Отличная мысль, – прокомментировала Миртл Фокс. – И как правдиво!