Сара Бреннан - Лексикон демона

Ника, однако, беспокоило лицо брата. Тот явно переживал нечто большее, нежели жалость. У него это выходило само собой, а Нику не давалось, хотя, наверное, должно было. Алан всегда очень расстраивался из-за обреченных.

— Должно же быть средство, — заспорила Мэй. Ее голос звучал надтреснуто не то от страха, не то от гнева. — Должен быть способ этому помешать! Нельзя говорить, что уже ничем не…

— Прости, — сказал Алан. — Я был бы рад помочь, если бы мог.

— Зачем демону его у… — Мэй осеклась, не в силах выговорить слово.

— Демону — незачем, — ответил Алан. — Демон хочет им овладеть, но как только это случается, человеческий дух начинает сопротивляться вторжению, и организм не выдерживает. Тело попросту разрушается. Так всегда бывает. Демон не может жить в теле человека долго. Но отказываться от него тоже не желает.

— Сначала он станет демоном, — сказал Ник, — а потом умрет. Не позже, чем через месяц.

Джеми дышал так, что, казалось, вот-вот свалится в обморок от переизбытка кислорода. Ник не смотрел на него. Как бы Алан ни хотел помочь, ничего нельзя было сделать. Они объяснили, что происходит, насколько все плохо. Ник не знал, чего еще от них ждут. Он смотрел на ковер и потому первым заметил неладное.

Из маленького нерастапливаемого камина по вытертой красной дорожке потекли к ковру бледные, почти невидимые струйки тумана.

— У нас туман, — резко доложил Ник.

Два нападения за день плюс мальчишка с глазом демона в доме. Их явно не обделяли вниманием.

— Прочь из зоны поражения, — приказал Алан гостям. — Залезайте на стулья. Уберите с пола!

— Зоны поражения, — повторил Джеми, взбираясь на диван. Его все еще трясло. — Подумаешь, туман. Или у вас в доме он убивает? Это что, зловредный туман?

Ник взял меч и обошел дорожку, слегка взвешивая рукоять на ладони, в то время как туман растекался по полу. Он был едва заметен: как будто ничего нет, и вдруг глаз улавливает медленное шевеление, рябь в воздухе по краям комнаты. И уже весь пол заволокло.

Мэй залезла на кресло и теперь вертелась там, чтобы ничего не пропустить.

— Это Туман-вампир?

— Нет, мадам, вампиры ни при чем, — презрительно ответил Ник. — Очередная дурацкая иллюзия дурацких колдунов, которые думают, что их первая атака отвлекла все наше внимание. — Он пристально осмотрел комнату, выискивая признаки движения и держа меч наготове.

Повсюду, куда бы он ни глянул, ковер казался зыбким, как вода.

— Туман — это малая магия, — объяснил Алан. — Обычно он сгущается в какое-нибудь мелкое животное, одержимое демоном. С туманом легко разобраться.

Как правило, туман принимал форму крысы. Один раз, правда, Нику пришлось охотиться за большущим пауком. Он надеялся, что сегодня его ждет добыча покрупнее: будет на чем отыграться. Вечер ему испортили, на дом напали, но сейчас можно было об этом не вспоминать. Сейчас его задача — убить.

Двое дилетантов на креслах суетились и поднимали шум. Алан, наученный опытом, стоял неподвижно и не отвлекал его ни словом, ни жестом. Ник обходил комнату и еще за секунду успел заметить, как туман начал сгущаться и принимать форму.

Тут бы с ним и покончить, но Ник замешкался — не был готов встретить такое длинное и изворотливое существо. Змея! Только что она была туманом, а через миг уже ползла по ковру тонким шнуром — опережая Ника, разевая пасть в броске.

Он ринулся вперед. Просвистел меч. Змея распалась на два окровавленных куска, за секунду до этого успев вонзить зубы в ногу Алана. Поначалу Ник даже не испугался. Потом увидел лицо Алана и вспомнил его слова: «У Мэй теперь есть талисман, и тебе я раздобуду такой же». Ник тогда не задумался, где Мэй его взяла. Не заметил, что знакомый холмик у брата под рубашкой исчез.

— Так он на тебе, — выдохнул Ник, глядя на Мэй.

Она прижала ладонь к горлу и молчала. И правильно делала. Кровь стучала у Ника в ушах. Кровь стекала по лезвию клинка. Алан присел и закатал штанину джинсов. Чуть выше лодыжки Ник увидел метку: две красные линии. Врата демонов на ноге брата.

Такого еще не бывало.

— Ник, уймись, — сказал Алан невыносимо спокойным тоном. — Это всего-навсего первая метка. С ней мы справимся. Поедем на Ярмарку Гоблинов и удалим.

Ник до боли напряг руку, чтобы не замахнуться мечом, не обрушить его на чью-нибудь голову. Его переполняла ледяная ярость — она текла в жилах, и этот холод толкал на расправу.

— Заткнись! — заорал Ник и тут же вскинулся на Мэй и Джеми: — Вон отсюда, или покалечу!

У него заломило зубы — так сильно он их стиснул. Мэй и Джеми шарахнулись от него по стульям, и Нику пришлось бросить меч, поскольку в пределах досягаемости остался один Алан.

Ник швырнул клинок в стену — тот зазвенел, ударившись о штукатурку — и закрыл глаза.

— Ты отдал свой талисман, — произнес Ник через силу.

Говорить ему не хотелось, но он заставлял себя, чтобы не ударить Алана. Некоторое время Ник ходил взад-вперед, свирепый и молчаливый, как зверь, пока наконец не нашел нужные слова и не швырнул их брату в лицо.

— Как ты мог! Опять!

Нику вспомнился первый раз, когда колдуны их настигли. Он всегда чувствовал, что те где-то неподалеку, как лисы чуют приближение охотников по звукам рожков и собачьему лаю, но тогда все оказалось иначе. Одно дело — догадываться, что псы рядом, а другое — видеть их пасти и не знать, куда бежать.

Нику было восемь, а Алану — одиннадцать. Возраст, когда ничто не воспринимается всерьез. Ма всегда вела себя странно и ни минуты не любила Ника, однако отец опекал ее, как Алан опекал младшего брата. Они часто переезжали, но всякий раз в новом доме было тепло и просторно, а за дверью рос сад. Ребенком не задумываешься о том, где раздобыть еды на ужин и уж тем более — нет ли убийц за стеной. Ник знал, что за ними охотятся, и отец учил детей драться. Только вот Ник никогда до конца не верил в то, что колдуны смогут преодолеть папину оборону.

Отец умел все. Умел успокоить Ма посреди самого дикого припадка, умел заговорить зубы любому, кто начинал что-то подозревать. Он выглядел точь-в-точь как Алан, только выше. От него веяло какой-то поразительной уверенностью и спокойствием взрослого, который мог нести уставшего ребенка, когда им приходилось переезжать среди ночи. Ник помнил эти полуночные кочевья лишь по тем кратким моментам, когда просыпался и понимал, что лежит щекой на отцовском плече.

— Ты мой, — часто говорил отец. — И я тебя не брошу.

Когда-то носить талисман было простой формальностью — все равно что держать старшего за руку при переходе через улицу. Ник свой терпеть не мог.

Талисманы были похожи на индейские «ловцы снов», украшенные косточками, кусочками кристаллов вместо бусин, припорошенные солью и заклинаниями. Отец покупал их на лотках Ярмарки Гоблинов, как другие отцы — сахарную вату. В восемь лет носить на шее здоровущее колесо казалось верхом идиотизма, и к тому же было ужасно неудобно. Талисман постоянно натирал кожу, постоянно горел. В том месте, где он касался груди, остался бледный серебристый шрам.