Дайана Галлагер - Опасные желания

— Я не агитатор, профессор Рубин. Я хотела поговорить с вами об этом. — Прю указала на каменную фигурку в руках кандидата.

Рубин, откинув голову назад, еще раз взглянул на фотографию:

— О, вижу. Забавно.

Взяв фотографию, профессор вернулся в комнату и подошел к столу, заваленному кипами книг, тетрадей, папок, пустой пластиковой тарой из-под еды, различными канцелярскими принадлежностями. Особенно Прю впечатлила старинная лампа с зеленым абажуром. Рубин опустился на стул, сняв шляпу, рассеянно бросил ее на пол и взял в руки лупу. Скрипнув ветхим стулом, он подался вперед, тщательно изучая снимок.

Прю, воспользовавшись паузой, оглядела кабинет, который напоминал нечто среднее между хранилищем, музеем и библиотекой. Почти все стены были увешаны серыми металлическими полками с книгами, рулонами карт и всякими диковинками. То, что не поместилось на полках, грудами было свалено на полу. У старика определенно было собственное представление об архивации, мысленно улыбнулась Прю. Пухлые папки и скоросшиватели были распиханы по открытым ящикам стола и бюро, стопками громоздились на шкафах, на полу и обшарпанном металлическом сейфе. У дальней стены стояли картонные коробки, открытые и закрытые. Поражаясь все больше, Прю вдруг подумала, что профессору, похоже, нравится ютиться в этом подвале, где никто не станет придираться к этому «творческому» беспорядку.

— Вы случайно не знаете, где Тремэйн раздобыл эту вещицу? — спросил Рубин.

— Где-то в Южной Америке. — Прю присела на краешек пыльного стула напротив стола. — Он говорит, что это камень духа и что ему больше трех тысяч лет.

Профессор фыркнул.

— Какая тяга к древнему искусству, кто бы мог подумать! — Отложив в сторону лупу, он устремил пристальный взгляд на Прю. — И что же вам нужно от меня?

Прю, дабы не терять времени, решила быть с ним откровенной:

— Я хотела узнать, возможно ли, чтобы дух мог освободиться из такого камня, и если да… то кто или что могло находиться в этой фигурке?

Пронизывающий взгляд профессора смутил Прю, но она стойко выдержала его, не отводя глаз.

— Это полная чепуха, — наконец проговорил Рубин. — Предрассудки и суеверия примитивных людей, которые пытались объяснить любые беды или природные катаклизмы вмешательством высших сил.

— Возможно. Однако, — возразила Прю, — мне всегда казался интересным тот факт, что подобные суеверия встречаются в культурах разных народов, никогда не соприкасавшихся между собой. Поразительное сходство мифов и легенд вряд ли можно считать простым совпадением, вы не находите?

— Вероятно. — Старик помолчал. — Вы ведь не издеваетесь надо мной?

— Нет, сэр, что вы.

Прю мысленно гадала, как отнесся к ее словам Рубин. Принимает ли он ее за сумасшедшую или, напротив, удивляется неожиданной встрече с единомышленницей? Насколько они с сестрами успели разобраться в этом вопросе, суеверия и культы часто были порождением ужасной реальности. Допуская право мистицизма и метафизики на существование в качестве культурного явления, многие университетские светила тем не менее решительно отвергали подобные теории, считая их, по выражению бабушки, бессмысленным вздором.

Вздохнув, профессор сложил руки на животе.

— Надеюсь, вы понимаете, что академика, осмелившегося выдвинуть научное обоснование столь абсурдной гипотезы, рано или поздно вынудят покинуть кафедру. А доход от заказов музеев, которым требуется установить подлинность новых экспонатов, до смешного ничтожен.

— Да, я все понимаю. — Прю улыбнулась, желая показать, что все сказанное останется между ними Рубин уже давно перешел границы пенсионного возраста и оставался в университете только благодаря своим знаниям и репутации в научных кругах, причем у Прю сложилось впечатление, что он на собственном опыте хорошо знал, что такое нужда и безысходность.

Старик кивнул и надел очки, чтобы еще раз взглянуть на фотографию.

— Существуют легенды, устные предания, передававшиеся из поколения в поколение в нескольких племенах, которые до сих пор живут в джунглях Амазонки. У меня есть подозрение, что этот камень изображает Атулака, демоническое существо в человеческом обличье, сеющее хаос.

— Для этого не нужно быть демоном, — усмехнулась Прю.

— Здесь я с вами согласен, — вздохнул Рубин и продолжал: — Атулак мог обращать самые добрые намерения людей в источник бед и несчастий. Племя молило у неба дождя, а потом страдало от разрушительных наводнений. Охотники просили послать им богатую добычу, и в руки им попадалось больное животное. Вы поняли смысл.

— Да. — Прю кивнула, хотя пока не видела связи между легендой и текущими событиями. — И как же Атулак оказался в камне?

— Если только это тот самый камень, в чем у меня все же есть сомнения, — сделал оговорку профессор, — Атулак был заточен туда могущественной женщиной, которая могла управлять стихиями природы.

"Ведьмой", — подумала Прю.

— Потом камень с духом Атулака она закопала в землю, чтобы его своими молитвами не мог освободить человек, который в силах породить волну непоправимых бед и катастрофических разрушений.

— И что же заставляет вас полагать, что это фигурка Атулака? — спросила Прю, припоминая слова Тремэйна о том, что этот камень — единственный в своем роде.

— Сглаженные контуры и отсутствие почти всякой детальности, — объяснил Рубин. — Так он описывается в преданиях. Символическая упорядоченность, заложенная в форме и дизайне, удвоили силу заклинания.

— Понятно. — Прю убрала фотографию в сумку и горячо поблагодарила старика. Теперь, когда известно имя духа, можно поискать его в "Книге Теней". Уже в дверях Прю обернулась: — Еще один вопрос, если вы не возражаете.

— Нисколько. — Профессор, весь внимание, подался вперед.

— Может ли лишенный тела дух принять форму холодной струи воздуха?

Старик помолчал в нерешительности, потирая подбородок, потом пожал плечами:

— Нет ни малейших предположений. Однако теория определенно вызывает интерес, у того, конечно, кто верит в духов.

— Ну, что ты выяснила? — Фиби положила раскрытую книгу на кофейный столик, приподнимаясь навстречу Прю. Крепкий сон и день без видений излечили головную боль, и ей наконец-то удалось урвать несколько часов беззаботного отдыха, проведенных за чтением романа. Фиби была довольна, но ей совсем не улыбалось остаток жизни маяться от безделья и одиночества.

Прю бросила взгляд на обложку книг:

— Читаешь, чтобы отвлечься?

— По сравнению с Агатой Кросс и Тревором Холкомбом, жизнь моя скучна и неинтересна. — Фиби не собиралась признаваться, что наивная история несчастной любви вызывала у нее определенные ассоциации, и она невольно представляла на месте героя и героини себя и Рика. У каждого человека есть свои секреты, которыми он не обязан делиться даже с собственными сестрами. — Так как тебе профессор Рубин? Он правда со странностями?