Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

В свое время он тянул срок за двойное убийство.

– Он придет, – тихим голосом проговорил Налим.

– Конечно, – утвердительно кивнул Шерхан. – И ты его прищучишь.

– Может быть много шума.

– Мне положить на это. Завалите его, а Марж приведите ко мне. Хочу побазарить с ней. Через нее нормальным пацанам лоб зеленкой помазали.

Прыг-скок с Марж сидели в тесном душном помещении. Прыг-скоку что, шерсть его оставалась сухой и серебристо блестела в свете единственного плафона, девушка сильно потела. Платье обвисло на ней.

– Почему ты пошла со мной? – спросил Прыг-скок и, не стесняясь девушки, шумно и довольно успешно проковырял носовую пазуху.

– Потому что я ненавижу Секу! Она всегда хотела быть чистенькой. Притворялась, тварь, чтобы парня у меня отбить. Ненавижу. Я всегда хотела ее убить, так что цели у нас совпадают.

– Узнаю людей.

– А почему ты сам хочешь ее убить?

– Это не мое желание. Мне приказано убить Секильду.

– Секильду? Ты назвал ее Секильдой? – Марж зашлась от смеха, она сучила ногами, в ее смехе слышались истеричные нотки, и возможно они могли бы кого-нибудь побеспокоить, если бы присутствовавший при разговоре человек в синем комбинезоне не лежал у них под ногами со свернутой шеей.

– Она разве не сказала, как ее зовут?

– Когда ее принесли Живому, она только смогла вымолвить, что ее зовут Сека.

Притворялась, дрянь!

– Она не должна была вернуться из того места, откуда вернулась. Я здесь, чтобы устранить ошибку.

– Ты не похож на человека, годного лишь для того, чтобы устранять чьи-то ошибки.

Ты вполне способен работать на себя. А я бы тебе помогала.

– Мне не нужны помощники, – оборвал Прыг-скок. – И я работаю на Кантерсельфа, и этим все сказано!

– Он в авторитете? Что-то я не слышала про такого.

– Тебе повезло.

– Я хочу работать на Кантерсельфа!

– Он не работает с женщинами.

– А Секильда?

– Сека – вырвавшийся из клетки урод. Ее надо убить! Когда я ее поймаю, я оторвусь по полной.

– Представляю, – Марж содрогнулась, вспомнив происшедшее с остальными салагами.

Когда она вышла ночью, неожиданно сильные руки зажали ей рот и схватили поперек туловища. Секунду спустя ее с бешеной скоростью уволокли на добрую сотню метров.

– Здесь можно кричать! – пробормотал Прыг-скок, освободив от захвата.

Она без промедления лягнула его и вскрикнула от боли, когда нога угодила в нечто, напоминающее асфальтовый каток с колючками словно у ежа, лишь по недоразумению принявший форму человека.

– Больше бить не советую,- предупредил Прыг-скок.- Переломаешь свои прелестные ножки. Я готов сохранить тебе жизнь в обмен на этих двух пацанов. Я их по любому убью. Сегодня ночью, когда я начну им ноги выдергивать, ты увидишь, какие они жалкие, как боятся смерти.

– Все бояться смерти, даже ты, придурок!

– Я ее не боюсь, потому что я сама смерть. Тебе про меня не говорил тот, с большой головой?

– Так ты за нами следил?

– Следил, а теперь буду пытать.

– Ты меня убьешь?

– Если бы я б тебя хотел убить, давно бы замочил и драл бы сейчас в ночи мертвую.

– Фу, какая гадость.

– Мне нужны союзники, а то Зуб с ума сошел.

– Кто это?

– Не важно. Я у него жену драл, и дядю тоже. Дядю потом убил, а жену не стал.

– Круто, – удивилась Марж.

– Ты еще не знаешь, что такое настоящая крутизна. Идем со мной, перед нами все прогнуться, я тебе обещаю.

– Зачем тебе салаги нужны?

– Мне не нужны салаги, мне нужна Сека, но они мне мешают.

Услышав имя злейшего врага, Марж оживилась:

– Это все Сека! Она Шерхану наболтала, что тебя надо завалить, а то ты его завалишь. Мы бы сами ни за что.

– Хитрый урод, – констатировал Прыг-скок. – Я бы ее сначала убил, а потом мертвую драл.

– Это мы уже слышали. Чего ж ты союзников ищешь, если такой крутой?

– Если хочешь, я могу тебя убить. И драть потом мертвую.

– Что ты на этом зациклился, – Марж слегка отодвинулась, чтобы в следующую секунду оказаться в железном хвате Прыг-скока, который вынул у нее бритву из пальцев, просто взял, но было полное ощущение, что скромное действие пытаются осуществить при посредстве ковша экскаватора, еще бы немного, и он раздавил бы ей пальцы.

– Больше никогда так не делай! – строго наказал он. – Если хочешь жить, поможешь мне.

– Что я должна сделать, и что я получу?

– Делать ничего не надо. Когда вернешься в дом, не закрывай двери. Ну и не дай взорвать хибару, я знаю вы туда понапихали взрывчатки. Для этого возьми пульт управления в руки все. Дальше дело техники. Будет интересно, я обещаю.

Будет интересно? Марж содрогнулась, вспомнив, как умирали салаги. Завязанные рты, безмолвные конвульсирующие фигуры. И перед ними суетящаяся, нескладная, смешная фигура в большом кожаном переднике, чтобы не забрызгаться.

– Люди меня достали, вот и все, – пояснил он потом, когда ночь кошмаров закончилась. – Никогда не пытайся меня достать.

Теперь они сидели напротив друг друга в тесном фургоне, и Марж переполняли взаимоисключающие чувства – страха, ненависти и одновременно надежды. Ведь он обещал доставить ей Секу! Это застило ей все. Правильно говорят, что любой мужчина может сказать о женщине плохо, но любая женщина скажет о женщине еще хуже. Марж ненавидела Секу, как может ненавидеть только женщина. Не разумом, сердцем, нутром, сущностью. Все в ней тряслось, едва она вспоминала ее нескладную фигуру. Лучшая, видишь ли, она? Посмотрим, как она умрет, как ее будет потом этот урод драть мертвую. Тьфу, ты, привязалось.

– О чем ты думаешь? – спросил вдруг Прыг-скок, и у нее возникло дурацкое чувство, что он прочитал ее мысли.

Впрочем, это было не трудно. Трудно было жить с ненавистью в душе, ложиться спать с ней, просыпаться. Не жизнь, а сплошное сосуществование с невыносимым всепожирающим чувством. Она от переизбытка чувств пнула ногой труп.

– Неинтересно бить мертвое. Боль можно доставить только живому, – философски заметил Прыг-скок. – Ну что пошли?

Она кивнула, и он распахнул дверцу. Прямо напротив хлебного фургона, где они обосновались, светились неоновые буквы "Мадрас".

Южное шоссе перекрыл стоящий поперек движению 8-ми осный спилер. Машины, подчиняясь сигналам спецмоновца с жезлом, не доезжая, разворачивались через две сплошные полосы и ехали обратно. Спецмоновец спокойно относился к тому, что водители нарушают правила, но как только Сафа съехал на обочину и заглушил двигатель, сразу обратил на него внимание. Он даже опустил жезл и теперь стоял, уперев руки в бока. Словно говоря, кто это у нас такой наглый.

– Зря ты это. Включи двигатель и уезжай! – быстро проговорила Сека.

– Ты еще не знаешь, что может такая маленькая штучка, как взятка, – заявил Сафа.