Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

– Просто если у человека никогда не было не то что друзей, а даже знакомых, а потом кто-то появляется, для мам это всегда подозрительно.

– Это отмазки. Она брезгует вахтовиками, и я ее понимаю.

Он спокойно посмотрел на него сквозь очки и сказал:

– У меня никогда не было друзей. Кому нужен хромой?

– Иван Иванычу ты нужен и родной вахте! – провозгласил Сафа. – Жалко нет войны. К тебе привязали бы мину и пустили под танк. Кто же станет стрелять в хромого?

Макс улыбнулся и сказал:

– А я рад, что я тебя встретил, Сафа.

– А я нет. Давай рассказывай твой план.

В бытность пришествия Иван Иваныча махровым цветом процветала гласность и прозрачность любой информации. Какие-то идиоты писали даже о первых рейсах Черных пароходов с приложением подробных цветных снимков, которые и оказались в тонких, но цепких руках Макса. Он выяснил, что порт окружен естественной баррикадой из старых контейнеров, поверх которых намотана колючая проволока.

Тока там нет, то были случаи, когда люди истекали кровью уже через несколько минут, после того, как начинали через нее лезть.

– Любопытные навроде тебя, – пояснил Сафа.

Самый прикол заключался в том, что с моря порт никак не охранялся. Нет, по началу все было схвачено, и береговую линию в этом месте контролировал эсминец "Павиан", топивший всех без разбору. Но после роспуска силовых структур пограничников тоже сократили, а сам катер продали сумитам, хотя в Суметии отродясь не имелось речушек, которые нельзя было бы перейти вброд, скатав брюки до колен.

Впрочем, любопытные очень скоро перестали соваться в порт со стороны моря, даже без "Павиана", потому что стали пропадать пачками бесследно и навсегда.

– Спецмоновцы их мочили и всего делов, чтоб другим неповадно было, – сплюнул Сафа, перебарывая невольный страх.

– Ну, так ты пойдешь или нет? – напирал Макс.

– Или да! – зло сказал Сафа. – Я же приехал. Чего еще языком трепать!

Он по себе знал, что лучше сразу решиться, пока не слишком страшно. И вот теперь они на пару с хромоножкой качались на резиновых баллонах над замусоренным серым морем. Макс по задумке должен был двигаться первым, перебираясь с баллона на баллон, показывая дорогу туда, где он вычитал, в пирсе была прорублена лестница для посадки на прогулочные катера. Через нее они планировали попасть на таможенный склад и затеряться среди оставшихся не у дел контейнеров. Планы полетели к черту, когда Макс надолго застрял уже на третьем баллоне, и Сафа понял, что первым идти надо было ему. Легкими непринужденными тычками и пинками ему удалось сдвинуть несчастного труса с места.

– Я понял одну мысль, – сказал Макс, повернув бледное как у покойника лицо. – Идти на разведку необязательно было вдвоем. Должен был идти ты один.

– Спасибо. Если б меня поймали, ты бы сильно расстроился. Нет, уж, рисковать так вместе.

Поход затягивался. Они вышли ранним утром и когда оставили машину в кустах у дебаркадера, солнце только нехотя вставало. Теперь оно висело строго над головами и пекло как летом. Вскоре Макс выдохся и сказал, что больше никуда не пойдет.

– Я не допрыгну до соседней покрышки, – виновато признался он, мокрый как мышь. – Это была авантюра. Давай вернемся.

Сафа с сомнением оглянулся. Они прошли большую часть пути и уже давно находились на территории порта. Если хромой не имел сил идти вперед, то путь назад тем более не осилил бы. Наплевать на все и вернуться одному, мелькнула здравая мысль.

Он подумал о тех, кто пропал и о том, как и Макс тоже пропадет. Мама его будет плакать, а он ее успокаивать, гладить по гладким плечам, приговаривая, что он, конечно же, вернется и все это враки, что он пошел в порт.

– Слабак! – зло зашептал он. – А ну двигай вперед, урод! Подставить меня захотел?

Я тебе этого не позволю! Я тебя сам утоплю!

Они висели на двух соседних раскачивающихся покрышках, и Сафа пытался достать подельника кулаком.

– Нам надо торопиться, придурок! Мы не можем висеть здесь вечно!

– Пересидим до вечера, отдохнем, а потом уйдем, – с надеждой предложил несчастный трус.

– Ну, ты и дурак! – заорал Сафа. – Да мы не можем здесь даже на минуту больше задерживаться, как до тебя это не дойдет? С моря мы видны как на ладони, не дай бог, кто появится, нам хана!

– Да кто появится?

Неизвестно, сколько бы продолжалось безумие, они орали все громче, и их вопли, скорее всего, засекли бы с берега, если бы что-то вокруг разительным образом не изменилось. Куда-то делись чайки, даже волна стала не разбиваться о грязный пирс, а опасливо тереться об него.

– Ураган что ли начинается? Мне страшно, Сафа, – Макс, крупно вздрагивая, вжался в баллон.

Низкочастотную волну неожиданно вдавило в уши. Старые покрышки противно завибрировала, кожа покрылась мурашками. Никогда они не слышали более страшного звука.

Черный Пароход входил в порт. Борта и возвышающиеся надстройки были крашены черной как смоль краской. По бортам стояли матросы, одетые в зеленые робы.

Корабль еще только входил в бухту, и матросы выглядели ядовито зелеными точками.

Сафа разом взмок, и в следующую секунду пот сделался ледяным. Возникло острое желание двигаться, вбуриться в стену, спрыгнуть в воду и утонуть-сделать хоть что-нибудь, чтобы скрыться от Черного парохода. Никогда еще в жизни Сафе не было так страшно.

– Они разгонятся и припечатают нас о причал! – заорал он Максу. – Двигайся, если не хочешь превратиться в лепешку!

И даже тогда Макс не нашел в себе силы сдвинуться с места. Он был готов сдохнуть, только ничего не делать. Сафа перебрался к нему и вытолкнул прочь. Чтобы не упасть, тот был вынужден прыгнуть и уцепиться за следующий. Дело пошло, и Сафа крыл себя последними словами за то, что не додумался до этого раньше.

Черный пароход был уже в метрах ста. Зеленые матросы сновали по палубе, готовясь к жесткой швартовке.

– Где твоя лестница? – Сафа в бешеном темпе лихорадочно работал локтями, но увеличить темп передвижения уже не имел возможности.

Они едва не сорвались, когда совсем худой избитый сотнями швартовок баллон порвался пополам, и они вдвоем повисли на цепях, похожие на каторжников.

Подростки висели над захламленной мусором волной, бессильно глядя на вырастающий на глазах черный борт. Приближающийся пароход и не думал замедлять ход. По борту были отчетливо видны неровные вмятины, оставшиеся от предыдущих швартовок. Сафа с отчаянием оттолкнулся от Макса, они кое-как раскачались и умудрились перебраться на соседний баллон.

Черный пароход неумолимо вырастал над причалом, закрывая небо, отрезая воздух, саму возможность жить. Ниже ватерлинии он был выкрашен красным, так что рассекаемая тупым носом вода имела кровавый оттенок.