Скотт Вестерфельд - Чёрный полдень

Джессика, ясное дело, ждала, когда за ней заедет отец.

— Ты ничего не потеряешь, Джесси, — сказала Десс. — Мадлен, возможно, не больше нашего знает о том, что произошло утром. Лично я думаю, телепаты тут вообще не смогут помочь.

— Но ведь ей столько лет, у нее такой опыт… — возразила Джессика.

— Да, но если что-то подобное и случалось прежде, это было не пятьдесят лет назад, а гораздо раньше. Скорее пять тысяч лет назад, раз уж даже Рексу ничего об этом не известно. — Десс кивнула, хищно потирая ладони. — По-моему, это задачка для математика.

— Но ведь Мадлен хранит воспоминания всех телепатов с незапамятных времен… — напомнила Джессика.

Десс еле заметно передернулась, и Джессика мысленно обругала себя за то, что затронула тему телепатов и воспоминаний. Не стоило напоминать Десс, как Мадлен хозяйничала у нее в голове, пытаясь скрыть свое существование от темняков.

Повисло неловкое молчание.

— Любое событие такого масштаба должно было попасть в Хранилище знаний, — наконец сказала Десс. — Телепаты ведь не просто так придумали объединять свои воспоминания… — Она пожала плечами. — Но, может быть, Мадлен удалось подслушать мысли темняков этим утром. Мне вот очень хочется у нее спросить: а не было ли такого, что этот внеплановый тайный час вышел… урезанным, что ли…

— Урезанным?..

Десс оживилась, оседлав своего конька.

— Да, видишь ли… а вдруг он… ну, не распространился на весь округ Биксби? А если он на этот раз был как бы сосредоточен в определенном месте?

— С чего ты так решила?

Десс опять передернула плечами.

— Ну, у синего времени ведь есть такое свойство: оно имеет границы.

Не в первый уже раз Джессика попыталась осмыслить эту концепцию. В последние дни Десс говорила о тайном часе, словно это было не столько время, сколько место. Она постоянно заглядывала в карты и возилась с GPS-навигатором. Вот и теперь, пока они сидели на ступенях, Десс крутила в руках любимую игрушку.

Саму Джессику больше всего удивляло то, как внезапно закончился утренний тайный час: раз — и все. Так, наверное, по представлениям древних людей, где-то заканчивалась земная твердь — они ведь не знали, что земля круглая, и думали, будто где-то есть край света.

— И что с того? — спросила Джессика. — Что случится, если дойти до края Биксби, пока длится полночь, и высунуться за него?

— Ты имеешь в виду, что будет, если пересечь границу тайного часа? Не выйдет. Просто не получится. Время там, за его пределами, застывает. То есть, с твоей точки зрения, время синевы закончится, когда ты перешагнешь некую черту. Но если за тобой будет наблюдать другой полуночник, он увидит, что ты застыла на месте до конца тайного часа, просто оказалась вне досягаемости.

Джессика попыталась представить все это, однако у нее только голова пошла кругом.

— Значит, полночь — это вроде пузыря, в котором мы сидим?

— Хочешь сказать, вроде сферы? Ну, вообще-то она неровная и кривоватая, но в принципе да, типа того.

— Но если ты права насчет границ… тогда, выходит, может случиться так, что половина тебя продолжает двигаться, а половина застыла?..

— И тебя разрезает напополам, — вставил Джонатан. — Как тех ребят в фильмах о самураях!

— Ну… боюсь, я не знаю. — Десс усмехнулась. — Почему бы вам не попробовать? Потом расскажете, что вышло…

— А вот и наша парочка, — сказал Джонатан.

Рекс и Мелисса не спеша пробирались сквозь толпу, слегка касаясь друг друга кончиками пальцев. На лицах обоих застыла безмятежность. Мелисса, как и всегда в последнее время, не обращала на толпу никакого внимания. Вот она прошествовала мимо группки новеньких, неприлично вылупившихся на ее шрамы, — гордая и невозмутимая, как кинозвезда, идущая по красной ковровой дорожке за своим «Оскаром».

Десс вздохнула.

— Теперь я понимаю, чего ты так распереживалась, Джесси. Тебе не светит провести остаток дня, мило болтая с двумя телепатками. — Она встала, зашелестев длинной юбкой. — Ладно, пока.

— Да уж, — сказал Джонатан. — Не ценишь ты своего везения, Джесси.

Он сжал руку Джессики и встал.

— Ага, повезло так повезло, — согласилась Джессика. — Если б только не этот чертов домашний арест…

Четверо полуночников ушли, а Джессика осталась сидеть, провожая их взглядом и проклиная упертость родителей. Дался им этот календарь!

Впервые в жизни отец опаздывал.

После того, что случилось месяц назад, он каждый день забирал Джессику из школы — из тех соображений, что если она поедет на школьном автобусе, то может опять угодить в какую-нибудь криминальную историю. Но сегодня машины Дона Дэя что-то не было видно среди автомобилей, подъезжавших, чтобы забрать школьников.

Может быть, после всех споров о сроках ее домашнего ареста он все перепутал и решил, что сегодня Джессика уже может возвращаться сама?

Утром, когда они опять сцепились на эту тему, Джессика попыталась обратиться к лунному календарю: в лунном месяце двадцать восемь дней, а значит, домашний арест должен был закончиться накануне вечером. Но родители безжалостно выбрали календарный месяц, и отец несколько раз повторил: «В сентябре у нас тридцать дней, равно как и в апреле, июне и ноябре».

Разумеется, заставить ее сидеть взаперти этот вечер все равно было ужасно несправедливо. Джессику задержали и вернули под родительскую опеку (но не арестовали же!) в ночь с субботы на воскресенье. Следовательно, тридцать дней должны истечь вечером в понедельник, что ясно любому разумному человеку. Но ее родители рассуждали не разумно, а как отпетые формалисты: раз ее привезли домой утром в воскресенье, то и домашний арест начался только воскресным вечером, а это означает, что срок истекает во вторник.

Джессика продолжала спорить до тех пор, пока отец со злости не пригрозил пересчитать срок, опираясь на тот факт, что большинство месяцев содержат в себе тридцать один день, и продлить наказание до среды. При этих словах даже мама ахнула, и Джессика сочла за лучшее смириться.

Она посмотрела на свои часы, на которых уже выставила обычное время Биксби, убрав лишние двадцать минут «затмения». Ее автобус должен вот-вот отойти. Если папа все-таки прибудет и не найдет ее, он, чего доброго, психанет и снова запрет ее дома. Но тут может скрываться и другой подвох: что, если отец нарочно опаздывает, чтобы она пропустила автобус и пошла домой пешком? И тогда он в наказание за то, что дочь шлялась так долго, возьмет и продлит срок ареста еще больше…

А может, сегодня какой-то особенный день, а она забыла? Джессика попыталась припомнить форс-мажор, который мог заставить отца задержаться. После безумного утреннего происшествия у нее до сих пор в голове была каша. Весь день казалось, что время вот-вот опять остановится и мир вокруг затопит мертвенно-голубоватый свет. Когда на большой перемене в столовой иногда на миг смолкал гул голосов, Джессика всякий раз подпрыгивала, втайне опасаясь, что солнце, люди и весь мир исчезли навсегда.